– А вот наш огород! Почва здесь плохая, так мы торф с песком перемешали, и нормально – и картошечка растет, и помидорчики, и огурцы. Правда, вкус не тот, что дома… А вот наш радиоцентр!
Радиоцентр представлял из себя палатку с допотопной зеленой рацией «Эфир» – такими пользовались в войну белорусские партизаны. Сейчас у ключа сидел анголец в наушниках, испуганно вскочивший при нашем появлении:
– Господин фельдмаршал, никаких сообщений нет, падла буду!
– Ладно, продолжай слушать, – благосклонно махнул рукой Колосков, и мы двинулись дальше.
На центральной площади стояла знакомая гипсовая фигура в знакомой позе – с вытянутой вперед рукой, явно указывающей правильный путь угнетенным пролетариям. Но в общем облике вождя мировой революции было что-то непривычное.
Я присмотрелся. Негроидное лицо, короткие, курчавые волосы…
– Кто это?!
Колосков опять махнул рукой.
– Местный лидер. Душ Сантуш.
– А почему…
Он повторил жест.
– Привезли готовый памятник, только голову поменяли. Проще и быстрее.
Я обратил внимание, что в городке чисто, чернокожие солдаты опрятны, они издали переходят на уставной шаг и по всем правилам отдают честь.
– Вижу, у вас дисциплина на уровне, товарищ полковник.
Колосков довольно хмыкнул.
– Это точно. У меня всего два воспитательных упражнения, но очень эффективных.
– Интересно. Это какие?
– Номер один и номер два. Номер один – стоять на плацу с поднятой под прямым углом ногой. А я рядом хожу, с бамбуковой палкой, чтобы не опускал. Пять, десять минут, – больше не выдерживают.
Полковник замолчал.
– А номер два?
– Да почти то же самое. Только на голове у него стакан.
– Стакан?
– Ну да. А в стакане граната без чеки. И стоит он не здесь, а вон там, на стрельбище, чтобы рядом никого не было… Да ерунда это все. Пойдем лучше в столовую, пообедаем.
Офицерская столовая располагалась на открытой площадке под навесом. Вокруг было много ангольцев в древней советской форме – не хватало только «треугольников» и «кубарей» [4] в петлицах. Впрочем, судя по возрасту и манерам командиров, им бы подошли, в основном, «шпалы» [5]. Колосков весело здоровался с каждым за руку.
– Здорово, Абраша! Ты когда двести кванз [6] вернешь? Уже неделя прошла!
– Скоро, господин фельдмаршал, – виновато кивал черный «Абраша». – Очень скоро.
– А ты, Мойша, свой батальон совсем распустил! Не уложитесь в норматив – не обижайся!
– Уложимся, господин фельдмаршал, падла буду! – приложил руку к груди черный «Мойша».
Протягивая руку, и «Абраша», и «Мойша», и другие ангольские командиры левой ладонью прикрывали пах, словно игроки «стенки», когда бьют пенальти.
– Зачем они это делают? – улучив момент, спросил я.
Колосков пожал плечами.
– Не знаю. Какой-то отсталый местный обычай.
Но в следующую минуту я получил ответ на свой вопрос. Грузный, солидного вида анголец, здороваясь, проигнорировал «местный обычай», и Колосков тут же с оглушительным смехом схватил его левой рукой за промежность.
– Не зевай Борух, а то без яиц останешься!
Скрывая болезненную гримасу, «Борух» тоже пытался улыбнуться, но выходило это у него с трудом.
– Пойдем, наука, а то нам и пообедать не дадут, – Колосков увлек меня к столику в углу. На нем лежали ножи и вилки, салфетки, стояла вазочка с хлебом и два стакана компота. Хотя вся веранда была переполнена, этот столик почему-то никто не занимал.
– Пей компот, наука! Водку будем вечером, после службы!
Полковник залпом выпил свой компот. Соседние столики стремительно пустели. Чернокожие офицеры оставляли недоеденные тарелки и быстро шли к выходу.
– Что случилось? – удивился я. – Куда они все уходят?
Аккуратно вытряхнув на асфальтовый пол последние капли, Колосков буднично вытащил из кармана гранату «Ф-1», вставил в стакан и сдвинул его к самому краю. Теперь опустела половина веранды, у выхода возникла давка.
– Да потому что серливые! – раздраженно объяснил он. – Ты посмотри, сегодня я даже чеку не снял, а они все равно убегают! Н у, как с ними воевать?
Я молчал, ибо не знал, что ответить.
– В восемьдесят пятом похожая история была, – полковник доверительно наклонился. – В порту Луанды заминировали немецкий сухогруз с боеприпасами: десять тысяч тонн – представляешь? Вторая Хиросима! Только, к счастью, из четырех мин взорвалась лишь одна, и детонации не произошло… Так эти обезьяны все намылились из города, вот как сейчас…
Он показал пальцем на толпящихся у выхода ангольцев.
– В Москву сообщили – мол, что делать? Молчат. А остальные три ведь в любой момент рвануть могут! Тогда начштаба группировки кораблей Юра Кубасов спустился с аквалангом, обвязал мины капроновым тросом, а потом сорвал скоростным катером и затопил в открытом море. Вот и все!
Колосков пристукнул ладонью по столу. Стакан с гранатой подпрыгнул.
– А Москва только через три дня ответила. Мол, вырежите обшивку в радиусе трех метров вокруг каждой мины и без вибраций отбуксируйте подальше. Классный совет, правда? Без вибраций!
Тяжелая ладонь вновь ударила по столу.
Сбоку вынырнул вездесущий Хамусум с подносом. Опасливо косясь на гранату, он выставил перед нами тарелки с чем-то похожим на мясное рагу.
– Что смотришь? – сурово спросил Колосков и взялся за стакан. – Когда руки надо мыть: до сортира или после?
– После, господин фельдмаршал! Падла буду!
– Ну, тогда ладно. – Полковник улыбнулся, и парнишка мгновенно исчез.
– Жаркое из игуаны, – пояснил Колосков и оживленно потер ладони. – Конечно, и водки жахнуть бы в самый раз, но нельзя – экзамен по тактике принимаю! А ты пока расскажи, правда, что у вас там Союз развалился? Охренели вы там все, что ли?
За 21 день до дня «Ч».
Мыс Канаверал, США
Ракета-носитель «Дельта-II» обычно забрасывает на орбиту сразу кассету спутников, чтобы оправдать расходы по запуску. Но сегодня в грузовом контейнере было не пять космических аппаратов и даже не три, а всего один, что наводило старожилов космодрома на определенные соображения: военный груз. То, что запуск производился ночью, и к тому же полностью отсутствовала пресса, эти соображения уточняло: особо секретный военный груз. К тому же на космодроме вообще не было посторонних, причем в категорию посторонних на этот раз попадали даже сотрудники, не входящие в состав дежурной смены. Значит, дело ясное – особо секретный груз чрезвычайной важности!
Сама процедура запуска прошла без осложнений, как говорят инженеры российских стартовых столов – «штатно», а их американские коллеги – «нормативно». «Дельта» загремела двигателями, окуталась дымом, тяжело оторвалась от бетонной площадки, медленно поднялась на столбе красно-белого пламени, а потом, будто окончательно решившись, рванулась, ввинтилась в звездное небо и исчезла, затерявшись среди мириадов небесных светил. Многокилометровый огненный хвост обозначил направление ее полета, и еще несколько минут прямой, как стрела, красный след тлел в плотных слоях атмосферы, постепенно тускнея, словно вольфрамовая нить перегоревшей лампочки. Наконец свечение исчезло, растворившись в черноте флоридской ночи.
На высоте 360 километров обтекатель первой ступени отлетел в сторону, и космический аппарат «МХ-10» занял свое место на стационарной околоземной орбите.
Он был похож на большую катушку размером с диван и выглядел довольно неуклюже, но в безвоздушном пространстве форма не имела значения. С хрустом развернулись секции солнечной батареи, как будто бесполезные в космосе крылья заблудившегося самолета.
Несколько импульсов маневренных двигателей скорректировали местоположение «МХ-10», включились гироскопы инерциальной навигационной системы, призванные сохранять установленные пространственные параметры. Эти параметры совпадали с координатами группы российских спутников космической ориентации и позиционирования. Оставалось максимально к ним приблизиться. Но для этого было еще достаточно времени.
