А что хуже всего, и в себя, как в дизайнера, веру потерял. У Светы целая теория на мой счет – что я должен из дизайнера эволюционировать до художника. Ну, представь себе доисторическую рыбу, которую нужда выгнала на мелководье. Рыба учится дышать воздухом, пользоваться плавниками, как лапами, барахтается в грязи… Это невозможно трудно, мучительно, но раз надо, значит, надо. И тут этой бывшей рыбе приказывают вернуться в воду и по-прежнему плавать. А у нее жабры уже, извините, отмерли. И те рыбы, к которым она должна вернуться, посмотрят на нее косо.
– Стоит ли думать о других рыбах. – Александра пыталась говорить шутливым тоном. – У тебя все получится, я уверена. Вот насчет себя я сомневаюсь… Какую это картину мне нужно будет копировать, интересно.
– Наверняка Шишкина, – буркнул, обернувшись, Аристарх. – «Утро в сосновом бору», не иначе. Вон оно – из каждого окна. Смотри, Жора сюда идет.
Через несколько секунд внизу хлопнула дверь, послышался грохот брошенных на пол дров. Александра вышла на площадку и перегнулась через перила:
– Ну как там, мой домик готов?
– Снег расчистил, – донеслось из холла. – Сейчас ведро углей тут наберу, чтобы долго не возиться, и растоплю камин. Посидели бы пока здесь! Вы там почки отморозите.
– Навряд ли. – Александра заглянула в спальню. – Аристарх, я пойду к себе, надо устраиваться. Не унывай… Хочешь, среди своих контактов кого-то поищу? Работа всем нужна.
Мужчина сделал неопределенный жест и снова уставился в окно. У него был обреченный вид узника, приговоренного к пожизненному сроку заключения. Художница осторожно прикрыла дверь.
* * *
Свой нехитрый багаж Александра разобрала через час. Она бы управилась и раньше, но в ее спальне стоял такой лютый холод, что ей то и дело приходилось спускаться в холл, греть окоченевшие руки у камина. Жора развел сильный огонь, соорудив целый штабель из дров, в каминной трубе стоял ровный гул, но тепло ощущалось лишь вблизи очага. Промерзшие насквозь стены домика дышали стужей, мебель медленно отпотевала. Теплый пол был включен на полную мощность, о чем свидетельствовали цифры на датчике, но каменная облицовка и не думала нагреваться. Изо рта Александры вместе с дыханием вырывались облачка.
– А я-то похвасталась, что привыкла к холоду, – заметила она, провожая парня к двери. Тот вновь собрался на дровяной склад, желая запасти топливо до утра. – Тут можно к стулу примерзнуть.
– В Москве так холодно никогда не бывает, – мечтательно произнес Жора. – На градуснике то же самое, что и здесь, а ощущения совсем другие.
– Часто туда выбираетесь?
Александра сама не знала, зачем задала этот вопрос. В сущности, ее совсем не интересовало, часто ли колоритный сторож выезжает в город. Но увидев, как бледное лицо собеседника передернула легкая судорога – наискосок, словно молния, она поняла, что случайно коснулась чувствительной для него темы. Помедлив секунду, Жора вздернул плечи:
– Вообще не выбираюсь. Я с начала стройки здесь безвылазно. Можно сказать, вокруг меня этот забор и построили.
– Вот как… – она не нашлась с другим ответом.
А Жора продолжал, со все более явственным вызовом в голосе:
– Больше года здесь торчу. Когда приехал, только колышки после землемера по периметру торчали. Все выстроили при мне.
– Все это за год? – воскликнула Александра.
– Да тут строили все объекты сразу, рабочих было больше, чем населения в соседнем поселке. Целая толпа. Отделку в конце ноября закончили. С тех пор я один. – Парень криво усмехнулся. – Одичал уже. Машины нет, да я и водить не умею. Вообще-то, и ехать мне особенно некуда.
Он резко замолчал, словно наткнувшись на невидимое препятствие. Александра ждала продолжения, которое, очевидно, имелось, но Жора отворил дверь, осторожно спустился с обледеневшего крыльца и торопливо зашагал по расчищенной дорожке. Снег визжал под его тяжелыми солдатскими ботинками. Александра, стоя в дверях, провожала его взглядом. Она не торопилась возвращаться в выстывший дом: на улице, на солнце, казалось намного теплее. Близился полдень, и наст сверкал, словно блестки на сентиментальной новогодней открытке.
Внезапно парень остановился, достал из кармана жилета телефон, приложил к уху. И тут же, разговаривая на ходу, почти бегом устремился к въездным воротам. За красной решеткой было пусто, но до слуха Александры уже доносился близкий гул мощного двигателя – стояла такая тишина, что все звуки слышались необычайно четко.
Решетка сдвинулась. На расчищенную площадку медленно въехал большой черный внедорожник, сверкающий хромированными деталями. «Хозяин. – Александра наблюдала за машиной, которая остановилась рядом с белой “тойотой” Сазоновых. Водитель появляться не спешил. – Ну, если сторож у него и странный, то тачку я примерно так себе и представляла. Похоже, все-таки буду копировать “Утро в сосновом бору”. Посмотрим, на что у него хватит фантазии!»
Глава 2
Обеденный стол был таким длинным, что, когда за него уселись пять человек, он все равно казался пустым. С каждой стороны стола стояло по дюжине стульев. Здесь, в трапезной главного здания, могли разом разместиться все постояльцы отеля, даже если бы он был заселен до отказа, прикинула Александра. Сама она к столу еще не присаживалась – художница вызвалась помогать Жоре, хлопотавшему на кухне. Светлана, сидевшая рядом с мужем, не двинулась с места. Она была поглощена беседой с приехавшим хозяином, и те обрывки ее фраз, которые ловила Александра, сплошь состояли из восторженных восклицаний: «Чудесное место! Дивная природа! Великолепная идея!»
Александра, раскладывая по новеньким белым салатницам и блюдам привезенное готовое угощение, иронично улыбалась. Не выдержав, она негромко заметила:
– Всегда восхищалась людьми, которые умеют скрывать свои чувства. Это лучшие продавцы.
– А что она продает? – Жора оглянулся на открытую дверь, тоже понизив голос.
– Своего супруга.
Она осеклась, встретив внимательный взгляд молодого человека, и поспешила сгладить впечатление:
– Все профессии – это ведь товар, правда?
– Ну да, – ответил тот, по-прежнему пристально глядя на нее. – Хорошо тем, у кого этот товар имеется.
На этом разговор оборвался: они отправились накрывать на стол. Аристарх при их появлении поднялся было, чтобы помочь, но жена едва заметным движением усадила его обратно, придержав за локоть. Она явно не желала, чтобы супруг ронял достоинство перед заказчиком.
Первые минуты ели почти в полном молчании. Впрочем, с аппетитом поглощала пищу одна Светлана. Аристарх выглядел задумчивым, и мысли были не из приятных, судя по его лицу. Он упорно смотрел в тарелку, словно надеялся найти там ответ на терзавшие его вопросы. По правую руку от Александры сидел Жора. Парень ел без удовольствия, механически – словно по обязанности, потому что так полагается. Сама художница, хотя и была голодна, слишком волновалась ввиду предстоящих переговоров с заказчиком и едва замечала, что ест.
Хозяин отеля сидел во главе стола перед нетронутой тарелкой, поставив локоть на салфетку, подперев кулаком щеку. Его взгляд был устремлен на елочку, мигавшую красной гирляндой. Казалось, мужчину заворожили огоньки, то медленно погасавшие, то неохотно разгоравшиеся, то бегущие резвой волной вокруг деревца в кадке. На сотрапезников он не смотрел и, если Светлана к нему обращалась, отвечал не сразу. С Александрой он обменялся парой дежурных фраз, когда их знакомили. Его поведение тревожило и интриговало художницу. «Вид у него не праздничный, но ведь у богатых людей и неприятности большие, – думала она, поддевая вилкой салат. – Только бы заплатил, в сущности. Какое мне дело до остального!»
И все же она украдкой посматривала на Максима – так попросту, без отчества, он ей представился.
У него была внешность, далекая как от красоты, так и от мужественности, но такие типажи привлекали ее внимание. На вид владельцу отеля было около пятидесяти лет. Среднего роста, худощавый, одет без претензий – черный свитер, джинсы, кожаная куртка, которую он не снял, садясь обедать. Черные волосы с проседью коротко подстрижены ершиком. Впалые щеки выбриты до блеска. Водянистые прозрачные глаза треугольного разреза, под глазами круги, пристальный взгляд без выражения, устремленный в никуда.
