– В путешествие? Куда?
– Я раньше даже представить не мог, что такое бывает, – лепетал Максим, не слушая Степана, – только теперь понял, насколько ты мне дорог… Ты меня прости, что я таким был уродом все это время. Но теперь все изменится.
– Да что изменится?
– Ты… ты не поверишь, – Максим принялся быстро и сбивчиво рассказывать про метод лечения монахов, стараясь не упустить ни одной детали.
Степа слушал его, сложив руки на груди, потом спросил:
– Слушай, а это не бред?
Макс приложил руку к груди:
– Не бред. Я вот тут чувствую.
– А деньги у нас откуда возьмутся?
– Расслабься. Я достану.
– И все-таки?
* * *
О том, что его «клиент» провел остаток рождественской ночи в той же квартире, что и он, Макс так и не узнал. В половине девятого утра и он, и Евгений, выпивший ночью добрую половину его пива, еще крепко спали. А вот Вика уже давно проснулась. Работа секретарем приучила ее к раннему вставанию, и даже по праздникам она легко поднималась. Девушка осторожно убрала затекшую руку, на которой спал Женя с блаженной улыбкой. Он походил на усталого путника, обретшего наконец долгожданный дом.
Она улеглась поудобнее и принялась вспоминать вчерашние события, теперь казавшиеся ей фантастическими. Но нет, вот же он, Крутилин, собственной персоной рядом с ней.
Вике все никак было не уместить в сознании, что произошло! Какая-то чудесная сказка начала сбываться наяву, и девушка как будто боялась проснуться. Ее вдруг охватил беспричинный страх.
А вдруг это все сон, подарок на одну рождественскую ночь?
И сейчас он проснется и уйдет в свою настоящую жизнь, где его ждут шикарные женщины, роскошные машины.
Деньги к деньгам, как говорится. Что, если это была минутная слабость?
Или Марина опомнится, вернет его, и все будет как прежде. Только ты, дурочка, будешь страдать еще больше…
«Ну и пусть! У меня была хотя бы одна счастливая ночь, – вздохнула Вика, но на ее глазах уже готовы были появиться слезы. Она хотела было встать и чуть отодвинулась от Лохнесса, но тут он заворочался во сне, пошарил рукой рядом с собой и, только дотронувшись до Вики, успокоился. На его лице появилась спокойная улыбка.
«Надо же, улыбается во сне», – удивилась Вика. И все ее тревоги и сомнения тут же как рукой сняло.
Теперь мысли ее приняли практическое направление. Как они будут жить? Где? На что? Работу она найдет, это не вопрос, но как быть с Женей? Фирму он потерял. Но ведь можно начать все заново! А она ему поможет. И это будет уже их общая победа.
Ей тоже очень хотелось пить, но пиво Вика терпеть не могла, а ничего другого в комнате не было. Пришлось подняться, накинуть халат и идти на кухню. Где она, к своему великому удивлению, наткнулась на брата.
Степа, в махровом белом халате из салона «Vis Divina», стоял у окна и курил.
– Ты чего это так рано поднялся? – поинтересовалась Вика, наливая из старого, еще бабушкиного, кувшина кипяченой воды в свою чашку.
– А я и не ложился, – нехотя ответил брат. Он выглядел расстроенным и озабоченным.
– А что такое? – поинтересовалась Вика. – Случилось что-нибудь?
Степа не ответил. Она пожала плечами, оглядела кухню и ужаснулась. Ребята вчера сидели допоздна, стол был заставлен неубранными остатками праздничного ужина и грязной посудой. От одной мысли, что вскоре тут должен будет завтракать Женя, девушка ужаснулась и кинулась наводить порядок.
Степа украдкой наблюдал за сестрой и удивлялся переменам, произошедшим в ней за одну рождественскую ночь: она очень похорошела. Расцвела просто… Или это он сам раньше не замечал, какая она красивая?
Для нее это была ночь счастья, для него – мучительного выбора. И он его сделал.
– Послушай, сестренка… – начал он и замолчал.
– Что? – повернулась к нему Вика, которая мыла посуду.
Степа схватил ее за мокрую руку и горячо зашептал:
– А то, что дружка твоего – заказали! Знаешь кто? Карина, его первая жена, наша с Максом хозяйка. Хочешь, чтоб твой Женя жил – чтоб вы оба жили, – слушай и не перебивай. Подробностей я рассказывать не буду, да тебе это и ни к чему. Где-нибудь через час-полтора ты разбудишь своего и скажешь, чтобы переоделся…
– Кем переоделся? – пролепетала ошалевшая от удивления и ужаса Вика.
– Да не кем, а во что, дурочка! Подберем ему что-нибудь, мое, Максово… Главное, чтобы вся его одежда, в первую очередь пальто и ботинки, осталась тут. Да, и вещи обязательно. Ключи, часы, очки обязательно, они у него особенные, бумажник, документы, кредитки… Хотя нет, документы не надо. И кредитки с бумажником тоже. Хватит ключей и часов.
– Степа, что ты такое гово…
– Я кому сказал – не перебивай! Не знаешь, загранпаспорт у него с собой?
– Да, Евгений Але… Женя всегда его с собой носит.
– Это хорошо… А шенгенской визы у него случайно нет?
– Есть, конечно. Он и мне ее сделал, разве я тебе не говорила?
– Ну, вообще чудесно. Значит, так. Ты тоже бери загранпаспорт и собери свои вещи, лучше не очень много. Потом поезжайте к нам на дачу и сидите там тише воды ниже травы. Я через часок позвоню Даше, это моя клиентка, она в турфирме работает. Попрошу ее подыскать вам горящие путевки как можно скорее. Как только путевки будут готовы, вы сразу свалите за границу. И лучше бы, конечно, вам там и остаться… Поговоришь со своим, может, он придумает что-нибудь.
– Ой, Степа, – только и смогла сказать Вика. – Ой, Степа, что же это такое…
* * *
Вика вошла в комнату, бессильно опустилась на стул, ей было так страшно, что даже слезы не появлялись. Обычно, когда человек плачет, он все же расслабляется, а у Вики внутреннее напряжение только усилилось. Одна только мысль, что она может потерять с таким трудом обретенное счастье, сводила ее с ума. Зубы стучали так громко, что ей показалось, что Крутилин сейчас услышит этот стук и проснется. Первым порывом ее было сразу разбудить его, тут же все ему рассказать, и она огромным усилием воли заставила себя этого не делать. Степан знает, что говорит. Если Женя сейчас все услышит, еще неизвестно, как он отреагирует, что сможет натворить. Лучше ему вообще ничего не говорить, пока они не окажутся за границей. Нужно взять себя в руки и быть сильной, как никогда.
Она поднялась и начала тихо собираться.
Вика с грустью посмотрела на любимые картины и игрушки. Каждый кусочек пространства этой комнаты был знаком ей с детства, к каждому она приложила свою заботливую руку, и теперь ей было жаль расставаться с милыми сердцу вещами. Но она понимала, что настала та главная минута, когда необходимо сделать выбор, покинуть отчий дом, пожертвовать привычным образом жизни, начать новый этап, пусть даже рискуя что-то потерять. И она начала складывать в сумку только самое необходимое: паспорт, загранпаспорт, кошелек, зубную щетку, косметичку… Вскоре она услышала, как закрылся замок входной двери.
Вика решила, что это ушли Степан с Максом, но через пару минут брат тихонько поскребся в ее дверь.
– Можешь будить своего, – шепнул он. – Когда встанет, позови меня, подберем ему вещи. Ты готова?
– Почти, – ответила девушка и вернулась к своим сборам.
На кровати послышалось какое-то движение, Вика вздрогнула и обернулась. Крутилин лежал, укрытый одеялом, и счастливо улыбался, наблюдая за ней.
– Куда это мы собираемся? – насмешливо произнес он. – Сбежать хотим от своего будущего мужа?
Она присела рядом с ним на постель и попыталась улыбнуться в ответ, но улыбка вышла какой-то жалкой.
«Только бы не напугать его», – подумала она.
– Послушай, – начала она, стараясь подыграть его легкомысленному тону. – А можно я тебе сделаю подарок на Рождество?
– Нужно, – засмеялся Лохнесс и хотел притянуть ее к себе, но она осторожно высвободилась.
– Нет, это не то, что ты подумал. Это сюрприз.
– Обожаю сюрпризы! И что же это?
– Скоро узнаешь. Но только при одном условии. Делай то, что я говорю, и не задавай никаких вопросов.
– Я заинтригован! – Лохнесс расхохотался.
– Тогда для начала тебе нужно будет переодеться. Пойдем в комнату к Степе, подберем тебе что-нибудь.
– Да вы маскарад, что ли, затеяли? – недоуменно поглядел Евгений.
– Ну пожалуйста, милый… Ты обещал не спрашивать!
Джемпер Степана Крутилину подошел прекрасно, а вот брюки оказались коротковаты. Пришлось взять джинсы Макса. У него же позаимствовали ковбойские сапоги – никакая другая обувь Лохнессу не годилась. Довершила картину новая, ни разу еще не надеванная куртка Степы, ярко-синяя, отороченная белым мехом. Вика боялась, что Крутилин не захочет надеть такую броскую вещь, но тот, к ее удивлению, не стал спорить.
Одевая Евгения, брат и сестра изо всех сил старались скрыть свою нервозность. Женя, поняв, что ему все равно пока ничего не объяснят, откровенно веселился. Всю его собственную одежду сложили на кровать к Вике.
Пока Лохнесс пил чай на кухне, Степа вызвал сестру в коридор.
