Кровать не застилалась месяца два, белье явно нуждалось в перемене. Алла не любила стирать, и потому чистое белье добывала исключительно у мамы. Та, разумеется, не отказывала, выдавала свежие простыни, забирала в стирку грязные, но ворчала, что она при этом ощущает себя прачкой.
«Да, пора бы съездить к маме… — подумала девушка, уныло оглядывая свое жилище. — Как хорошо, что она ничего не знает о…» Нащупав больное место на затылке, поморщилась. Родителям Алла ничего о покушении на ее жизнь не сообщила. Она отлично знала, чем это обернется — ее попросту затащат обратно в лоно семьи, за шкирку, будто капризного котенка. Как будто ей не двадцать четыре года, а всего четыре. Как будто она уже и сама не может за себя постоять! Нет, говорить ничего не стоило, тем более что дело так и не было заведено. Голубкин был прав — девушка по размышлении признала это. На каких основаниях заведут дело?
Ударили ее или она сама упала и приложилась обо что-то головой? Нечего тут расследовать. Никто с нею не свяжется;
Алла с горечью вспомнила насмешливей совет следователя: «Пойдешь к ментам — оденься поприличнее».
А, собственно, зачем? Разве девушка в деловом костюме не такой же гражданин, как девушка в индийской шали и платке на голове? Глупости все…
Алла решила немного прибраться — так просто, для того чтобы не сойти с ума от скуки. Телевизор не работал — квартирная хозяйка знала об этом, но утверждала, что жиличка обязана починить его за свой счет, если хочет смотреть. А то — привезти свой. Алла махнула на это рукой — не в телевизоре счастье. Да и времени нет — то учеба, то работа… А родители еще говорят, что она занимается черт-те чем!
Она зашла на крохотную кухоньку и тут же оттуда вышла. Было ясно, что там требуется прибраться не слегка, а очень даже основательно. Горы грязной посуды, плита, покрытая коркой накипи, грозно урчащий допотопный холодильник, который точно следует разморозить и помыть, она еще ни разу этого не делала…
В комнате было чуть попригляднее. Она кое-как рассортировала вещи, связала в один узел то, что точно носить не станет, заправила постель, еще раз напомнила себе, что нужно съездить к маме за чистым бельем. Ну, конечно, чуть погодя. Ведь Голубкин не велел ей выходить из дома. Алла не воспринимала его совет как приказ, но все-таки следовала ему. Вчера весь день просидела взаперти, сегодня тоже. Это начинало надоедать, более торе; — пришлось пропустить классную тусовку, где можно было сделать несколько интересных снимков.
Бесплатным угощением, а тем более — выпивкой, девушка не интересовалась. «Поесть я могу и дома», — всегда говорила она, отворачиваясь от накрытых столов.
У нее вызывали отвращение фотографы и журналисты, которые ходят на подобные мероприятия исключительно за тем, чтобы набить живот и отравить печень.
Чтобы было веселее убираться, Алла включила магнитолу и поставила диск с этническими ирландскими песнями. Зажгла в курильнице китайское благовоние в форме конуса. Приоткрыла форточку — комнату давно стоило проветрить. Она вошла во вкус, и за полчаса комната приобрела совсем иной вид. Если идеального порядка не было, то, во всяком случае, на свалку мусора ее жилище уже не походило. "Хоть гостей зови! — подумала она. — Да, иногда приятно бывает поболеть…
При условии, что тебя не бьют по голове неизвестно за что!"
Она храбро отправилась на кухню и даже перемыла половину посуды, когда в дверь позвонили. Алла удивленно отряхнула от пены мокрые руки. Гости к ней не ходили — она, как правило, никого не приглашала, стыдясь своего неустроенного быта, и предпочитала сама навещать друзей.
«Соседи? Я залила кого-то?»
Девушка заглянула под раковину, но пол был сухим.
Как-то раз прорвало сифон, а она и не заметила. Вода ушла вниз, просочилась между полыми панелями и целиком досталась глухонемой старушке, живущей этажом ниже. Алла имела очень неприятные объяснения, тем более что ругались они языком жестов.
— Кто? — спросила она, осторожно приникая к дверному «глазку». В плохо освещенном тамбуре маячила чья-то тень.
— Это из института, — негромко ответил ей женский голос. — Насчет списков литературы к экзаменам.
Это Жанна.
— О? — поразилась Алла и отперла дверь. — Заходи! Ты привезла мне списки?!
Подобное явление, в самом деле, могло поразить кого угодно. Эти списки были головной болью всех студентов. Как правило, преподаватель диктовал их перед сессией, во время лекции. Кто-то записывал, кто-то халтурил, кто-то вообще не был на лекции. Записать сто с лишним имен и названий, — труд немалый. Руку сведет!
Алла, считавшая себя активисткой, не раз говорила о том, что эти списки должны распространять сотрудники кафедры. Не такой уж это подвиг — сделать три десятка ксерокопий! А сколько времени и сил будет спасено!
Но ее, как всегда, не слушали.
«Меня почему-то никто никогда не слушает! Можно подумать, я говорю одни глупости! Или это из-за моего вида?»
Так или иначе, Жанна стояла перед нею и рылась в сумке, отыскивая бумаги.
Хозяйка опомнилась:
— Да ты зайди! Ехала через всю Москву! Чаю хочешь? У меня отличный чай!
— Спасибо, — неуверенно ответила та и переступила порог.
Жанна выглядела неважно. Ее цветущее миловидное лицо осунулось, глаза смотрели куда-то в сторону, будто в углу прихожей стоял кто-то еще. Алла даже оглянулась.
— Тебя послали с кафедры? — спрашивала она, показывая гостье, куда повесить куртку. — Я просто поверить не могу!
Попутно Алла радовалась, что успела прибраться.
Пусть видят (она мысленно отождествила методистку со всеми сотрудниками кафедры), что она не бомж, не богемная шваль, которая живет в дерьме и гордится этим!
Девушка провела гостью в комнату и предложила сесть.
Та опустилась в кресло, все еще сжимая в руках сумку.
Держалась она скованно и по-прежнему смотрела в сторону.
— Так чаю? — напомнила Алла.
— Да, спасибо. Я замерзла.
Алла выскочила на кухню, поставила чайник, отыскала приличные чашки. Она никогда не любила Жанну — в сущности, она вообще мало кого любила, но в этот раз ей очень не хотелось ударить в грязь лицом. Тем более, эта девушка проделала немалый путь, и все из-за чего? Чтобы у нее были списки литературы! Сессия на носу, сдавать все равно придется — справкой о травме не отмажешься!
Нашлось печенье, а со дна-банки удалось выскрести несколько ложек яблочного повидла — его готовила мама. Алла торжественно разместила, все на подносе и поставила его на столик перед гостьей:
— Вот! Не знаю, понравится ли чай, но я сама его очень люблю. Это «Туманы Хуань-Шаня».
— Спасибо, — тем же замороженным голосом ответила Жанна и принялась согревать руки о чашку.
— Значит, все-таки сделали списки? — Алла уселась напротив. Продавленное кресло скрипнуло и покачнулось. — Наконец-то! Но чтобы еще на дом привозили — этого я и ожидать не могла! Какой сервис!
— Тебе лучше? — Жанна сделала глоток и подняла усталые, покрасневшие глаза.
— Да, все прошло: Ты сама-то здорова? Вид гриппозный. У меня есть замечательное средство, гомеопатическое. Только принимать нужно при первых признаках простуды.
Теперь Алла чувствовала; искреннюю симпатию к этой девушке, которая навестила ее в трудную минуту. После того как се ударили по голове, после разговоров с Голубкиным, после смерти Боровина она и думать забила о надвигающихся экзаменах; Но сдавать-то придется, как ни крути! А без списков литературы она их попросту провалит. Явление Жанны было спасительным… И необъяснимым. «Наверное, ей велели меня навестить, — соображала девушка, наблюдая за тем, как гостья вяло разжевывает сухое печенье. — В сущности, она мне никогда ее нравилась, да и я ей, кажется, тоже. И приехала она не потому, что за меня беспокоится. А все-таки приятно! Кто-то и о тебе думает!»
— Обо мне много судачат? — Алла тоже взяла печенье. — Что говорят?
— То есть.? — Гостья поставила полупустую чашку на столик.
— Ну, о том как на меня напали, — пояснила Алла. — Надеюсь, о наркотиках речи нет? Марьяна почему-то сразу решила, что я обкололась какой-то дрянью и сама грохнулась… Ты-то не думаешь, что я наркоманка?
— Нет, — вяло ответила Жанна.
— Ну и хорошо, — обрадовалась девушка. Ей захотелось поговорить по душам, тем более — обстановка располагала. Запах сандала, прибранная комната, свежий чай… Она впервые принимала гостя вот так — не стыдясь беспорядка. — Поверь, я никогда не пробовала этой дряни, даже не собиралась. А если б ты знала, сколько раз мне предлагали ширнуться бесплатно! Ведь это большой бизнес — посадишь кого-то на героин, а дальше пошло-поехало… Тебе уже и проценты капают, и новые клиенты появляются! Это пирамида! Но я не собираюсь давать им зарабатывать на своей жизни!
— Правильно, — Жанна вертела в пальцах огрызок печенья, глядя на него с явным отвращением, — Я никогда и не считала тебя наркоманкой. Только вот одеваешься ты странно.
