– Олег, этот Володя – самый обыкновенный клерк, никакой он не злодей, он просто… – Лиля осеклась и замолчала.
На той планете, где она существовала до недавнего времени, ее окружали благополучные и приличные люди, все как один. Они поднимались по карьерной лестнице, заводили любовниц – как заводят собачек, – ездили на пикники и курорты.
Им ничего не стоило избавиться от надоевшей и устаревшей любовницы, щелчком пальцев выбросив ее из Москвы на край света. Или уволить грамотного и честного сотрудника вроде Юльки Костиной, оставив его без работы и зарплаты. Или подсидеть начальника. Все это никакое не злодейство, конечно, на злодейство они не способны, именно потому что благополучны и приличны, но…
Кто их знает, на что они готовы пойти ради кучки тусклых камушков, которые натирали Лиле ногу в ее меховом сапоге!
На той планете возможно все.
На этой подлости непростительны. За них накажут – люди, которым не все равно, или Духи, которым, по всей видимости, тоже не все равно. На этой планете все устроено немного по-другому.
– Постой, – сказала Лиля, думая о подлости. – Постой, постой… Когда я в первый раз пришла к дяде Коле, мне на лестнице попался какой-то парень. Я, конечно, его не рассматривала, я испугалась, потому что решила, что это хулиган. Я думала, что здесь кругом одни сплошные бандиты.
Олег слушал ее внимательно и серьезно.
– А потом… когда я во второй раз пришла и нашла… труп, там что-то было… Какая-то штучка… Похожая на крышку от банки… Куда же я ее потом дела? Куда-то ведь дела!
Она оглянулась по сторонам, как бы в поисках крышки от банки, взялась обеими руками за шкуру белого медведя и потянула ее. Шкура оказалась очень тяжелой и тянулась плохо.
– Вспомнила! Ну, конечно, вспомнила! Поедем, Олег! Она наверняка там и лежит.
– Где?
– На стиральной машине, – объявила Лиля. – Мы в ней ничего не стираем, потому что шланг плохо присоединили. Лева жалеет своих старых друзей и нанимает их на работу. А они пропащие алкоголики и ничего не могут сделать как полагается, понимаешь?
Олег кивнул.
– Давай, давай быстрей! Ну, что ты сидишь? Она на стиральной машине, точно!..
Когда они ворвались в Лилину квартирку, что-то показалось Олегу странным, но раздумывать было некогда. Лиля тащила его за руку, и он вошел за ней на кухню.
– Вот! – торжествующе сказала она, схватила со стиральной машины черную штучку и сунула ему под нос. – Это дядя Коля зажал в руке. И я почему-то положила это в карман, а потом забыла. Видишь?
Он посмотрел.
В коридоре вдруг раздались решительные и гулкие шаги, и на пороге кухни возник полковник Багратионов, голый по пояс и босиком.
– Здравия желаю, – сказал он довольно бодро, но несколько смущенно. – Ничего, что я без галстука?
– Здравствуй, Сан Саныч.
– Добрые утро, – пролепетала Лиля.
– Разрешите протиснуться?
Лиля и Олег посторонились.
Полковник промаршировал к холодильнику, распахнул дверцу, выхватил бутылку минеральной воды, сорвал крышку и бодро забулькал.
– А мне? – спросили от двери.
Лиля оглянулась. Ее московская подруга Костина, завернутая по шею в пикейное Танино покрывальце, подслеповато щурилась, поводила в разные стороны носом и ни с того ни с сего вдруг сделала неуклюжий реверанс:
– А мне попить?
– Сию минуту! – Багратионов достал с полки стакан, уверенно набулькал в него воды и поднес Юльке. Та стала жадно пить, как человек, много дней проведший в азиатской пустыне.
Преображенцев в пуховике и Лиля в юкагирской кухлянке так и стояли посреди кухни неподвижно.
Багратионов принял у Юльки стакан, допил оставшуюся воду и вдруг хлопнул Преображенцева по плечу:
– Ты в следующий раз, как в гости соберешься нагрянуть, хозяев заранее предупреждай, Олежка!
– Да кто ж знал-то!
– Да ты на всякий случай предупреждай!
– Молчанова-а-а, – протянула Юлька. – Ты че молчишь-то, как изваяние каменное? Поздоровайся со мной, что ли!
– Привет, – сказала Лиля.
– Ну, молоде-ец! И тебе привет.
– От меня жена все равно ушла, – ни с того ни с сего объяснил полковник Лиле. – Тем же бортом улетела, на котором вы, стало быть, прибыли. Я человек честный. Вы за подругу вашу не переживайте. А то что такое-то? Вам можно, а нам нельзя, что ли?!
– Юлька, – вдруг громко спросила Лиля Молчанова. – Как тебя угораздило-то, а?! Ты же после развода поклялась, что больше ни с кем и никогда!
– А това-арищ полковник такой интересный мужчина-а-а! Куда ж деваться юной неопытной девушке-е-е?
Тут они все четверо разом посмотрели друг на друга и захохотали. И хохотали долго.
– Ну че? Кофе варить или ка-а-ак? Товарищ полковник, ты кофе по утрам пьешь?.. Или прям начинаешь коньяк шпари-ить? – резвилась Юлька.
– Да я же не алкоголик какой-нибудь! – возмутился полковник, протиснулся к Юльке и ущипнул ее за зад. – Ты бы оделась, мать. Смотри вон босая, а полы ледяные. Не дом, а продувалово сплошное, как это при Советах строили так?
– Сейчас лучше, что ль, строят?
– И сейчас не лучше! Вот у меня дома!.. Тепло, светло! А, Олежка?
– Я нашел алмазы, – сообщил Преображенцев и стащил с плеч пуховик. Ему было жарко. – А Лиля вот это.
И сунул Багратионову черную пластмассовую штучку.
Тот повертел ее так и сяк и посмотрел на Олега.
– Ну да, – сказал тот. – Крышка от фотоаппарата. Считай, визитную карточку он нам оставил.
Губернатор Роман Андреевич – чукотское имя Тынэн – жарил на решетке мясо. Сок капал на раскаленные угли, вкусный дым сразу затягивало в трубу, губернатор морщился от жара и отворачивался.
– Лучше бы оленину пожарили, чесслово! А то свинину приволок, да еще мороженую!
– На Чукотке свинина дефицит, Сан Саныч. Не достать.
– Да ладно тебе, Роман Андреевич. Нашел деликатес, айфон мне в руку!
– Ну, ну, – поторопила Юлька Олега, и Лиля посмотрела укоризненно. Она знала, что торопить его не следует, он сам все расскажет так, как считает нужным, – ну, давай дальше, что ты тянешь! Мне для книги надо! Я ж Нобелевскую премию должна получить.
– Во тогда гульнем, а?!
– Тебе бы все гулять, товарищ полковник! Я еще, может, и не получу.
– Получишь, куда ты денешься? Ты же у нас… того! Талант!
– Я у вас талант, – согласилась Юлька. Ей было весело, глаза у нее блестели. – Ну, Олег?..
– Наш фотограф Жора Шахов, как и командированный Володя Дудинский, сыновья тех самых артельщков, которые в семидесятые добывали здесь, на Чукотке, золото. Ходили слухи и про алмазы тоже, Марья Власьевна рассказывала. Шахов знал, что дядя Коля Вуквукай водил артельщиков в тундру. Он много лет пытался выяснить, остались ли у дяди Коли алмазы и золото, и в конце концов узнал. Дядя Коля пил сильно, болтал много. Но как их отобрать? Просто так ничего взять у Вуквукая невозможно – он же охотник! Близко никого бы не подпустил. План придумал именно Володя, с которым наш Шахов с детства был дружен. Он прилетает в Анадырь в командировку, привозит с материка сильное снотворное – фенобарбитал, к примеру. У нас его взять негде. Только если в больнице, но никто не даст, и подозрительно. Они подпаивают Вуквукая, потом спокойненько обыскивают, забирают что нашли, а тот проспится и ничего не вспомнит!
– Смотри, горит у тебя мясо, Роман Андреевич!
– Ничего не горит!
– Пусти, дай я сам!..
Губернатор, похожий на Олега Преображенцева, пожал плечами, сверкнули его очки. Он слушал внимательно и был, как казалось Лиле, как будто все время настороже.
– Но дядя Коля был не дурак. Хотя они думали, что дурак!.. Он сразу понял, что Шахов не зря возле него крутится. Выпить он никогда не отказывался, естественно, но все же что-то подозревал. Когда Шахов в очередной раз от него уходил, на лестнице ему попалась Лиля, которая как раз шла за торбасами. Дядя Коля сунул в торбаса алмазы – от греха подальше. Лиля их забрала, они потом мешали ей ходить. Наши гаврики на следующий день решили провернуть операцию. Добавили в водку снотворное, много, должно быть! Дядя Коля выпил и заснул, а они у него в квартирке все перевернули. И ничего не нашли, естественно. А он то ли мало выпил, то ли, наоборот, слишком много, и какой-то защитный механизм сработал! Только в самый ответственный момент он проснулся. И в самый неподходящий. Ружье у него всегда под рукой было, но он не успел, конечно. Пьяненький, да еще под препаратом! И Шахов его застрелил.
– Не Володя Дудинский?
– Володя этот вряд ли когда-либо в руках ружье держал! Тут им пришлось бежать, конечно, а дядя Коля крышку эту, от фотоаппарата, то ли с пола подобрал, то ли из кармана Жоры вынул. Лиля потом ее забрала в панике. Если бы она ее в руке у него оставила, никому бы и в голову не пришло, что Вуквукай застрелился! Никак невозможно застрелиться с крышкой в руке!
– Невозможно! – согласилась Юлька Костина.
– Потом эти гаврики решили, что Вуквукай мог что-то отдать Лиле, Шахов же ее там видел накануне! В ресторане Жора и Дудинский были вдвоем, официант это подтвердил. Вездеход Шахов у метеорологов позаимствовал, он у них снимал в тот день, я узнавал. Ему все слава Сухонина покоя не дает.
