— К примеру, вы мне не рассказали, что у вас есть брат, — продолжал Эрленд.
— А это вам зачем?
— Затем, что у него проблемы.
— Нет у него проблем.
— Есть, но не по моей вине, — не отступал Эрленд. — Я их ему не создавал. Он в трудном положении и время от времени приходит к своей сестре, когда нуждается в поддержке.
— Не понимаю, к чему все это, — сказала Осп.
— Я вам объясню. У него уже были две короткие отсидки, за взлом и кражу. Что-то всплывает, что-то, как водится, нет. Типичная мелкая уголовщина, характерная, в частности, для погрязших в долгах наркоманов. Он подсел на дорогие средства, и ему вечно не хватает денег. А наркоторговцы непреклонны в делах. Они уже неоднократно ловили вашего брата и нещадно избивали. Один раз дилеры даже угрожали размозжить ему колени. Поэтому, помимо воровства, чтобы купить наркотики, он вынужден еще как-то подрабатывать, чтобы расплатиться с долгами.
Осп отложила простыни в сторону.
— Он использовал любые средства, чтобы оплачивать свою привычку, — продолжал Эрленд. — Вам это известно не хуже, чем мне. Так поступают все юные опустившиеся наркоманы.
Осп не отвечала.
— Теперь догадываетесь, о чем я?
— Вам Стина рассказала? — спросила она. — Я видела ее вчера в отеле. Я часто вижу ее здесь. Вот уж всем шлюхам шлюха.
— Она мне ничего не говорила, — отрезал Эрленд, не давая Осп сменить тему. — Ваш брат недавно был в подвальном коридоре, где жил Гудлауг. Возможно, сразу же после убийства. В коридоре темно, туда никто не ходит. Не исключено, что он наведывался туда буквально вчера. Оставил после себя запах, хорошо знакомый тем, кто в этом смыслит. Кто курит гашиш, или злоупотребляет экстази, или колется Героином.
Осп пристально смотрела на полицейского. Когда Эрленд собирался поговорить с ней, у него на руках было мало козырей. Разве только тот факт, что закуток коридора был тщательно вымыт. Но по ее реакции он видел, что недалек от истины. Эрленд размышлял, не стоит ли пойти еще разок ва-банк. Поколебавшись немного, он решил продолжить наступление.
— Также мы нашли оставленный вашим братом жевательный табак, — ляпнул наобум Эрленд. — Он давно им пользуется?
Осп все так же молча не сводила с него глаз. Наконец она опустила взгляд на простыню, которую держала в руках. Долго смотрела на нее; потом, словно сдаваясь, выпустила из рук.
— С пятнадцати лет, — произнесла Осп едва слышно.
Эрленд ждал, что она продолжит, но Осп молчала. Они стояли лицом к лицу в гостиничном номере, и Эрленд не хотел первым нарушать воцарившуюся тишину. Осп тяжело вздохнула и села на кровать.
— У него никогда нет денег, — сказала она тихо. — Одни долги. Всегда. Они и угрожали ему, и били его, а он продолжает накапливать долги. Иногда у него появляются деньги, и он старается кое-как расплатиться. Папа с мамой уже давно открестились от него, выставили его вон в семнадцать лет. Они послали его на реабилитацию, но он сбежал. Наверное, с неделю его не было дома, и родители стали разыскивать его через объявления в газетах. Но ему было наплевать. Так он стал бродяжничать. Из всей семьи только я поддерживаю с ним связь. Иногда пускаю его погреться в подвале, когда холодно. Он спал в углу, когда ему приходилось прятаться. Я запрещала ему таскать туда наркотики, но он меня не очень-то слушает. Он никого не хочет слушать.
— Вы давали ему деньги? Чтобы расплатиться с теми людьми?
— Иногда, но этого было мало. Они даже приходили к родителям домой, угрожали, разбили папину машину. Отец пытался откупиться от них, но сумма слишком большая. Они взыскивают невероятный процент с его долгов. И хотя родители обратились в полицию, ваш коллега им ответил, что ничего нельзя сделать, это ведь только угрозы. Как будто запугивать людей — в порядке вещей.
Она посмотрела на Эрленда.
— Если они убьют папу, вы, возможно, соблаговолите вникнуть в дело.
— Ваш брат был знаком с Гудлаугом? Они наверняка встречались в коридоре.
— Они были знакомы, — вздохнула Осп.
— Каковы были их отношения?
— Гулли платил ему за… — Осп замолчала.
— За что?
— За разные услуги.
— Сексуального характера?
— Да.
— Откуда вам это известно?
— Брат сказал.
— Он был у Гулли в тот вечер?
— Не знаю. Я не видела его уже несколько дней, с тех пор как… — Она осеклась. — Я не видела его с того дня, когда Гудлауга зарезали, — сказала Осп наконец. — Он не выходил на связь.
— Вполне вероятно, что ваш брат наведывался в коридор не так давно. После убийства Гудлауга.
— Я не видела его.
— Вы не думаете, что это он убил Гудлауга?
— Не знаю, — повторила Осп. — Но, насколько мне известно, брат никогда ни на кого не нападал. И он постоянно в бегах, а сейчас уж точно залег на дно, даже если он тут и ни при чем. Он никогда никому не делал ничего плохого.
— А вы знаете, где он сейчас?
— Нет, у меня нет новостей от него.
— А вы не в курсе, был ли он знаком с этим англичанином, о котором я вам говорил, с Генри Уопшотом? Который смотрел порно с детьми.
— Нет, они не были знакомы. По-моему, не были. Почему вы спрашиваете?
— Ваш брат проявляет гомосексуальные наклонности?
Осп взглянула на него.
— Я знаю, что он на все готов ради денег, — сказала она, — но не думаю, что он гомик.
— Передайте, пожалуйста, брату, что я очень хочу с ним встретиться. Если он заметил кого-то в подвале, мне необходимо расспросить его об этом. Я должен также поговорить с ним о его отношениях с Гудлаугом и узнать, не встречались ли они в день убийства. Вы можете передать ему это? Сказать, что он мне нужен?
— Вы подозреваете, что это он убил Гудлауга?
— Не знаю, — пожал плечами Эрленд. — Но если в ближайшее время у меня не будет о нем вестей, я объявлю его в розыск.
Осп и бровью не повела.
— Вы знали, что Гудлауг был гомосексуалистом? — спросил Эрленд.
Осп снова подняла на него глаза:
— Если верить рассказам брата, похоже на правду. Учитывая, что Гудлауг платил ему за…
Девушка замолчала.
— Вы уже знали, что Гудлауг мертв, когда вас попросили спуститься за ним? — вдруг спросил Эрленд.
Она смотрела прямо:
— Нет, не знала. Не пытайтесь повесить на меня убийство. Вы к этому ведете? Думаете, это я его прикончила?
— Вы утаили от меня, что ваш брат прятался в подвале.
— У него постоянно какие-то проблемы, но я уверена, что он не убийца. Он никогда не смог бы совершить подобное. Никогда.
— Должно быть, у вас близкие отношения, раз вы так заботитесь о нем.
— Мы всегда дружили, — подтвердила Осп, вставая. — Я передам ему, если он появится. Объясню, что вам необходимо переговорить с ним о случившемся.
Эрленд кивнул и сказал, что пробудет в отеле до вечера и что она в любой момент может найти его.
— И чем скорее, тем лучше, Осп, — заключил он.
Спустившись в вестибюль, Эрленд увидел Элинборг у стойки регистрации. Старший администратор как раз указывал ей на него. Элинборг повернулась, нашла взглядом босса и направилась к нему быстрыми шагами. Эрленд не часто видел ее такой озабоченной.
— Что случилось? — поинтересовался он, когда она приблизилась.
— Мы можем присесть где-нибудь? — спросила она. — Бар уже открыт? Боже, что за мерзкая работа! Не знаю, зачем люди этим занимаются.
— Что происходит? — Эрленд взял ее под руку и повел к бару. Дверь была закрыта, но не на ключ, и они прошли внутрь. Хоть и не запертый, бар, похоже, еще не работал. Эрленд посмотрел на объявление: кафе-бар откроется не раньше чем через час. Они уселись в уголке.
— Да, и рождественский вечер грозит накрыться медным тазом, — возмущалась Элинборг. — Еще никогда у меня не было так мало времени на праздничный ужин. А к нам приходит сегодня вся родня мужа…
— Скажи мне, что случилось, — повторил Эрленд.
— Проклятая работа! — негодовала Элинборг. — Я не понимаю его, просто не понимаю!
— Кого?
— Мальчика! Не понимаю, о чем он думает.
Она рассказала Эрленду, что накануне, вместо того чтобы поехать домой и заняться готовкой, она отправилась в психушку «Клепп», сама не зная зачем. Но история с этим мальчиком и его отцом не выходила у нее из головы. Когда Эрленд в шутку заметил, что ей просто надоело кормить своих родственников, она даже не улыбнулась.
Элинборг до этого уже приезжала в психиатрическую клинику, чтобы поговорить с матерью ребенка. Но женщина была в таком состоянии, что из нее ничего не удалось вытянуть. И на сей раз картина была прежняя. Женщина сидела, качаясь взад-вперед, в полной прострации. Элинборг не знала, что именно она хочет услышать от матери мальчика, но предполагала, что та может сказать что-то новое об отношениях отца с сыном. Ведь в клинике она лежала лишь время от времени. Ее госпитализировали периодически, когда дома она спускала в туалет свои лекарства. Если больная принимала медикаменты, то вела себя вполне адекватно, занималась домашним хозяйством. Школьные учителя, когда Элинборг беседовала с ними, благожелательно отзывались о ней, утверждая, что она хорошо заботится о ребенке.
