Наощупь нажал кнопку кодового замка, услышал щелчок и гудение. Приоткрыл дверь, прошмыгнул в тамбур, захлопнул за собой тяжелую створку. Прислушался. Что-то его беспокоило, тревожило. Все окна на фасаде здания были темны, хотя Татьяна должна ждать. Впрочем, ждать можно и в темноте. Что-то другое…
Славка стоял между наружными и внутренними дверями тамбура, напряженно вслушиваясь в темноту. Потом осторожно приоткрыл правую створку, сам скрываясь за левой, вставил носок ботинка в образовавшуюся щель и направил в неё ствол ружья. И сразу понял, что его насторожило, – свежий запах сигаретного дыма. Ночью в запертом подъезде спящего дома было накурено!
Он тут же отдернул ногу и отпрянул к стене тамбура. Дверь негромко стукнула, притянутая слабой пружиной. И тотчас сильный удар распахнул её, и луч электрического фонарика ворвался в тамбур. Славка не задумываясь сделал выпад ружьем и нажал на спуск. В тесном пространстве выстрел прозвучал оглушительно, аж уши заложило. Заряд картечи отбросил в подъезд сунувшегося в тамбур человека. Фонарик разбился о каменный пол, а дверь захлопнулась. В подъезде раздались крики. Славка кинулся на входную дверь, забыв, что она заблокирована кодовым замком. Сообразив, мазнул рукой по железной пластине, отодвигая стопор, pаспахнул тяжелую створку.
– Стоять, падло! – раздалось из уличной темноты повелительно и зло.
Славка дернул на себя ружейное цевье, засылая в казенник новый патрон, и спустил курок. Отдача толкнула в живот кулак с зажатой рукояткой. Длинное пламя на миг вырвало из ночной темноты трех или четырех человек и сменилось ещё большей тьмой, до цветных пятен в глазах. Никого Славка разглядеть не успел. Заметил только вытянутые в его сторону руки. Тут же присел машинально, передергивая затвор левой рукой.
Темнота взорвалась стремительными вспышками пистолетных выстрелов, слившихся в одну сплошную очередь. Из дверей с треском летели щепки, пуля звонко цокнула в замок. Сзади в подъезде кто-то удивленно ахнул. Славка распластался на полу, сжался в комок, ожидая, что вот сейчас его прошьет насквозь.
Дверь захлопнулась. Стрельба резко прекратилась, готовая через мгновенье начаться снова. Славка это ощущал каким-то внутреннним чутьем. А может, понял, что стрелки вставляют запасные обоймы. Лежать дальше означало остаться в этой глупой позе навсегда. Он вскочил и бросился в подъезд. Тут же наступил на что-то мягкое. Понял – труп. Это его он швырнул обратно на лестницу выстрелом из ружья.
На нижних ступенях лестницы споткнулся о второе тело. Похоже, этого сразили пистолетные пули, пройдя сквозь две двери. В темноте послышался невнятный стон. Славка не задерживаясь летел вверх, прыгая через три ступеньки. Комбинезон с ружья размотался, и он наступил на него, когда уже взбегал на лестничную площадку. Упал, больно ударившись коленом, но тут же вскочил и бросился дальше. В квартирах раздавались истерические выкрики и детский плач. Жильцы, поднятые с постелей бешеной канонадой, сходили с ума от ужаса, не понимая, что происходит.
Взбежав на третий этаж, Славка заколотил в железную дверь.
– Таня! – заорал на весь подъезд. – Ответь, Таня!
– Убирайся! – раздалось в ответ. – Видеть тебя не хочу! – Голос её сорвался на громкие прерывистые рыдания. И было похоже, что кто-то зажимает ей рот и оттаскивает от двери, потому что она выкрикнула в отдалении: Отпусти! – И снова подбежала к дверям. – Убирайся отсюда!
После этого её рыданья затихли в глубине квартиры. Славка обмер, как оглушенный. Он ничего не понимал. И вдруг собственная жизнь сделалась ему не дорога. Неожиданно успокоившись, с холодной ясностью, от которой у самого мурашки побежали по коже, понял, что жить ему и в самом деле больше незачем. Он неторопливо выпростал ружье из скомканного комбинезона. Потом левой рукой растряхнул свою ночную спецовку и повесил на шею, как шарф, прислушиваясь к звукам внизу. Там гремели входные двери. Треснул пистолетный выстрел. Отблески света мелькнули в лестничном пролете. Славка усмехнулся: боевые муравьи шли брать паука.
Он осторожно стал спускаться, стараясь не спугнуть случайным звуком своих врагов и не обнаружить себя раньше времени. До некоторой степени его маскировал шум в квартирах. Похоже, там двигали мебель, строя баррикады у входных дверей. Слышались крики женщин. Сейчас по "ноль два" обрушился шквал звонков. А этажем ниже шептались невидимые люди. Фонарики они предусмотрительно выключили. Наверное, тоже расчитывали воспользоваться темнотой.
Сбежав по лестничному маршу, Славка с отчаянным криком выстрелил в темноту. И тут же бросился обратно. Хоть жизнь ему была не дорога, инстинкт самосохранения сработал. Долгое эхо тут же дополнили несколько ответных пистолетных выстрелов. Пули заскакали рикошетами. Запахло известковой пылью. И тут в какофонию боя ворвался тягучий вой милицейской сирены. Сыпанул по ступенькам торопливый топот, сопровождаемый неразборчивыми выкриками. Славка метнулся следом, сообразив, что разборка с милицией ему тоже ни к чему.
Во дворе рявкнул двигатель. Боевые муравьи торопились прочь из чужого муравейника, бездарно разворошенного среди ночи. Славка выглянул из подъезда. Мимо, ревя сиреной и сверкая синим маяком, пронеслась милицейская машина. Он едва успел отпрянуть, чтоб не попасть на глаза в свете фар. Но наряд включился в погоню за вывернувшим со двора джипом и по сторонам не глазел.
Пока не подоспели другие блюстители порядка, Славка бегом пересек двор, спиной ощущая десятки глаз, что всматривались в сумрак сквозь оконные стекла. Он без остановки пронесся через весь квартал, хрипя сухим горлом, и остановился, прижавшись к стене, соображая, куда броситься теперь. Рядом из подвального окна несло теплой сыростью, и Славка протолкнул ружье в невидимый проем, избавившись от вещественного доказательства. Изнутри донесся громкий всплеск. Как он и предполагал, в подвале было полно воды.
Теперь он уже не бежал, а шел не торопясь. Яркий луч прожектора неожиданно осветил улицу, которую Славка собирался перейти. В сотне метров стоял автомобиль, явно милицейский, и если бы свет включили там минутой позже, Славка оказался бы как на блюдечке. Вывод ясен: округа блокируется нарядами.
Вначале Славка решил где-нибудь спрятаться и отсидеться, но быстро сообразил, что сейчас тут все закоулки прочешут. Он бросился обратно во дворы. Кое-где в окнах зажигался свет. Некоторые люди уже вставали, видать, им рано на работу. Проскочив квартал насквозь, Славка убедился, что и здесь тихим ходом патрулирует милицейская машина, освещая фарами всю улицу. Мало того, сзади во дворах тоже замерцали синие проблески. Похоже, вся милиция города стягивалась к месту ночного побоища и подключалась к поиску участников перестрелки. Славке встречаться с блюстителями правопорядка никакого резона не было. Из-за одного только рэкетирского наряда, прикида, говоря современным уличным языком, его обязаны были бы задержать. А там выяснение места жительства, паспортных данных и полагающиеся неприятности…
Оставался единственый путь отхода, да и тот упирался в высокий дощатый забор, за которым высилась мрачная громада недостроенной гостиницы. Двадцатиэтажное здание начали возводить лет двадцать назад, собрали из бетонных блоков и стальных балок каркас, покрыли крышей да так и оставили. Сейчас такой проект, расчитанный на непритязательных советских туристов и командировочных граждан, и даром никому оказался не нужен. В пятизвездочный отель этот бетонный улей перестроить невозможно, а чтобы просто снести, требуются почти такие же деньги.
Крепко сколоченный двухметровый забор стоял на пути. Славка остановился. Не стоило метаться, как крыса в почтовом ящике, в запасе имелось несколько минут. Прежде всего он успокоился, потом снова влез в комбинезон, чтобы не пачкать одежду и освободить руки. Ухватиться за верх забора и махануть через него не составило труда. Вот только приземлился на хрустящую кучу строительного мусора. Славка похвалил себя за то, что надел ночную спецовку, сейчас бы умурзался так, что нельзя было бы показаться при свете дня.
На улицах вдруг разом вспыхнули фонари, вдалеке прозвенел трамвай. Послышался натужный вой троллейбуса, поднимавшегося в сторону Музкомедии на Вознесенскую горку по "Яшке", мимо креста на месте расстрела царского семейства. Час-полтора, и начнет светать.
Через горы битого кирпича, земли и ржавых железяк Славка добрался до бетонного монолита – цоколя башни. Из стены торчали концы арматуры, образуя редкие ряды через полметра один от другого. Славка полез вверх, хватаясь за холодные ребристые прутки, ставя ноги на нижние. Проржавевшие железки гнулись, цеплялись за комбинезон, царапали ладони острыми чешуйками ржавчины. Казалось, конца им не будет. Рядов двадцать он одолел, пока оказался на открытой галерее, идущей по периметру здания. Тут уже можно было посверкать фонариком, осмотреться чуток.
