Безвредный, приятный на вкус сироп, который легко выдать за микстуру от кашля или за тонизирующее средство, сделает бремя супружества легче. Вы можете заказать его у меня, в зависимости от величины флакона, всего за 25, или 55 центов или 1 доллар. Полная конфиденциальность. Сердечно Ваша, Джулия Дей»
— И вот этим, — сказал Д.Э. Саммерс, — мы будем не только отвечать на требование вернуть деньги, но и прикладывать к каждой брошюре. Укрепим свои позиции, сэр.
— Ну, — осторожно согласился М.Р., — а из чего же будет это, которое ты им посылать собрался? Это ведь тебе не бальзамчик для шеи, который неизвестно, когда подействует.
Д.Э. сделал энергичный жест.
— Проще простого. Обычный вишневый сироп, к которому примешан обычный бром. Можно еще какой-нибудь мятной эссенции для вкуса.
Образец письма сушился на подоконнике. Джейк сел на стул, откинулся на спинку и забросил ногу за ногу.
— Чистый продукт, никакого мошенничества.
Дюк съел еще несколько вишен. Сложил косточки в линию.
— А расскажите-ка мне, сэр, — сказал он, — как это вам пришла в голову такая идея?
— А вам-то что? — покраснел компаньон.
— А интересно.
— Да ничего интересного.
— Ах, перестаньте, — прищурился Дюк. — Все свои. Ну?
— Ну что «ну»? — Джейк почесал нос. — Ну, отшила. Я к ней, а она… сказала, что я… что она… что мне нужно… ну, в общем, про бром пошутила.
Д.Э. вздохнул.
— Мне потому и пришло в голову, — произнес он, не глядя на компаньона. — Нет, она, конечно, наговорила много хорошего…
— Да понял я, понял! — засмеялся Дюк. — Ладно, не переживай. Бывает.
— Да я и не очень переживаю, — буркнул компаньон. — Жить легче стало.
Он схватил пиджак и двое джентльменов отправились в аптеку — покупать необходимые ингредиенты.
Был конец октября. Ровно через пять дней Д.Э. Саммерсу исполнялось семнадцать лет. Джейк повертелся перед зеркалом, повязывая галстук. Он пребывал в отличном настроении.
— Дураков надо учить, — изрек он, продолжая начатый спор. — Тебя в детстве учили конфеты у чужих не брать? Вот и меня учили. Пусть учатся, что даром только по шее дают.
Дюк, валявший на кровати с торговым справочником, который читал, чтобы отвлечься от мрачных мыслей, поднял было взгляд, и снова углубился в чтение.
— О, черт, — сказал вдруг Джейк. — Надо будет телеграфом. Компаньон, ты там адрес доктора Брауна не помнишь, случайно?
— Ну, Вашингтон-стрит.
— Или не Вашингтон-стрит?
— Ну, может, и не Вашингтон, — покладисто согласился Дюк.
— Если я спутаю номер дома, — рассуждал Джейк, — еще ничего. Передадут. А вот если улицу — пиши пропало. Ладно, при случае сам завезу. Авось не попадусь нашим бывшим клиентам.
— Чего завезу-то?
— Пять баксов. Доктор — хороший человек. Свиньей буду, если не отдам.
Дюк засмеялся и отложил справочник.
— А ведь это, сэр, пример бескорыстия. Кто только что говорил, что даром только по шее?
— Исключения подтверждают правила, — не растерялся Джейк. — Поэтому их нужно беречь. Замри!
Он подождал, пока М.Р. обратится в изваяние, взял утюг, приложил к нему тряпочную подушечку с бриллиантином, сильно нажимая и почти не дыша, провел ею от лба к затылку, и, оставшись довольным собой, подхватил со спинки стула пиджак.
— Отомри, — велел он компаньону. — Я скоро.
— А ты куда это расфуфырился? — прищурился Дюк. — Свидание, что ли?
— Оно самое.
— О! Хороша фея?
— Еще как. С тебя ростом, пузо, как у председателя городского совета, бакенбарды как у хозяина мясной лавки, вот такие усы и в галстуке булавка баксов с зеленым камнем..
— Милая барышня, — признал Дюк. — У вас серьезно?
— Очень. Берет всю партию оптом, со скидкой. Спекулянт несчастный.
Компаньон подхватил со стола приготовленный картонный ящик. В ящике были брошюры с советами от мужской слабости. И исчез, оставив за собой сильный запах одеколона «Дженуин».
М.Р. Маллоу отложил справочник и взялся за книгу. Потом книга кончилась. Дюк закрыл книгу, порассматривал еще немного обложку. На обложке знаменитый сыщик Ник Картер стоял со скрещенными на груди руками. Лицо его было бесстрастно. На стуле перед ним, связанный, сидел доктор Кварц — отъявленный негодяй, соединявший в себе любезность аристократа с жестокостью тигра. Лицо его искажала ужасная, насмешливая и презрительная улыбка. Дюк снисходительно улыбнулся и принялся думать. Он никогда не был силен в арифметике, но задачку следовало решить безотлагательно. Задачка была со многими неизвестными. Если точнее, решение следовало составить таким образом, чтобы все неизвестные продолжали оставаться неизвестными. Друг для друга. Ну разве он виноват, что одна барышня ждет его у фонтана в Сент-Джеймс парке, а двум другим с разницей в полчаса захотелось пойти на один и тот же сеанс в один и тот же кинематограф? Следовало проявить известную ловкость.
Дюк подумал так и этак.
— Ой, — сказал он, — я так не могу. Это пытка какая-то!
Он помолчал и продолжил беседу сам с собой:
— Если совсем честно, я бы, наверное, никуда не пошел. Или нет, я лучше поехал бы к Эйлин. А что же делать с двумя другими? Не прийти никак невозможно, в этот раз могут и не простить. Передать записку, что я заболел? Так ведь навестить притащатся. И, кстати, если я не приду, тоже.
Он закрыл лицо книгой.
— Если бы только нашлось какое-нибудь средство! Милли, дорогая, честное слово, стечение обстоятельств! Только послушайте, что тут творилось…
Дюк задумался.
— Так, отлично. Что же творилось? Например, если…
Снизу послышался шум, как если бы на улице начался небольшой шторм. Шум приближался, как если бы по ступенькам в одно и то же время поднималось очень много людей и как если бы эти люди были основательно чем-нибудь недовольны. «Забастовка какая-нибудь? — подумал Дюк и подскочил: — У нас в доме?»
Он запер дверь и метнулся к окну.
Дверь за его спиной сотрясалась от ударов.
Ветер играл галстуком, колени слегка дрожали. Публика, оказывается, проникла в дом не вся: внизу творилось настоящее столпотворение. Гуще всего толпа была у фонаря. На фонаре сидел человек и привязывал к рожкам веревки. Веревок было две. Сзади толпы появлялась и исчезала голова в клетчатой кепке: это подпрыгивал прибывший репортер. М.Р. Маллоу втянул живот, растопырил пошире руки и прижался спиной к стене. В таком положении он мог по достоинству оценить прелесть местной архитектуры: дома в Даунтауне, невысокие, деревянные, стояли вплотную друг к другу, выдаваясь эркерами над первым этажом и образуя, таким образом, углы и впадины, в которых так хорошо укрыться от посторонних глаз. Сверху и снизу эркеры украшал тройной слой карнизов, пилястры, изысканная резьба которых была особенно хороша на ощупь.
Единственным недостатком с точки зрения М.Р. Маллоу были высокие узкие окна. Нет, что узкие — хорошо, держаться сподручней, а вот на крышу бы… Дюк задрал голову. Башенки, островерхие черепичные крыши, мансарды… Жестяные шестиугольные скаты венчали галерейки, окруженные витой чугунной оградой. На некоторых торчали флагштоки. Красивые галерейки служили целям чисто практическим: чтобы жители могли без помех любоваться событиями, буде такие произойдут на улице.
«Моя дочь! — шумела толпа. — Наши сестры и дочери! Миссис Морган все рассказала миссис Лик! А той — миссис Менцель! Наши сестры и дочери! А миссис Менцель рассказала все мистеру Робинсону, — он держит аптеку на Бентон-стрит — а его кузина — мне! Я нашел это у своей жены! Мы не позволим! Моя Мэри! Моя Энни! Наша Рашель!»
Чья-то рука, без стыда, совести и оглядки на табличку «Д.Э. Саммерс, М.Р. Маллоу, похоронные агенты», дверь жалобно охнула, издала треск и открылась На пороге стояла хозяйка пансиона «Чертополох».
Она обернулась к собравшимся за ее спиной дамам и джентльменам, но дамы и джентльмены были взволнованы, миссис Гейзер никто не слушал, и она была отодвинута властной рукой председателя городского совета Макферсона: Макферсон и без подсказки увидел и склянки, и кувшин, который так и не успели помыть. Потом обнаружили коробку с пустыми аптечными флаконами, и прочие улики. Голос председателя сильно напоминал штормовые раскаты в небе. Рука председателя тряслась от ярости, и залезть в карман сюртука у него получилось не сразу. Но когда это ему, наконец, удалось, все увидели аптечный флакон с коричневой жидкостью. Точно такой, каких оставалось еще штук пятьдесят в нижнем ящике шкафа, пока их не извлекли наружу. Надпись на этикетке была не видна, но, вероятнее всего, препарат не был ни тонизирующим средством для придания шее идеальной формы, ни бальзамом для увеличения глаз по старинному индийскому рецепту. Оставалось одно из двух.
