Дэзи, как школьник, улизнувший с уроков, ощутил неожиданную свободу: таскался по ресторанам, поднимался в горы, катался на яхте, плавал, загорал и однажды у него вообще мелькнула мысль бросить все, послать к чертовой матери Роуза и его дела. Но это потом, а сейчас Дэзи вкушал прелести курортной жизни и мало чем напоминал респектабельного секретаря известного концерна. Более того, Дэзи неожиданно ощутил, что влюблен, влюблен по-настоящему в прелестную женщину с очаровательным именем Лили. Это произошло как-то незаметно: они познакомились в баре, танцевали весь вечер, потом поднялись к Дэзи, пили коньяк, шампанское, и Лили осталась до утра. А через день Дэзи не представлял, как жил раньше без нее.
Где бы ни появлялся Дэзи с Лили, она сразу же привлекала к себе внимание: невысокая, с короткой пушистой стрижкой, с большими, хорошего рисунка глазами и спортивной фигурой, стройная, обаятельная, привлекательная…
— Лили, — шептал Дэзи ласково, — Лили, я хочу тебя сравнить со звездой или цветком, но все это уже было, а выразить мои чувства по-иному у меня не хватает слов. В голове, кроме цен за баррель нефти, ничего не осталось, — со смехом заканчивал признания Артур Дэзи. -
— Ты и такой мне мил, — отшучивалась Лили, — но знаешь, скоро этому конец. Я должна вернуться в Европу, меня ждет музыка, консерватория. Хотя, мне будет без тебя грустно.
— А если ты поедешь со мной?
— Чтоб твоя жена пристрелила меня? У вас же это принято, чего уж там меня, у вас президентов и кандидатов стреляют, будто это мишень в тире. Знаешь, мне в Европе как-то уютнее. Может, ты приедешь ко мне в Париж?
«Может, и в самом деле, — мучительно рассуждал душными ночами Артур, ворочаясь в постели и стараясь не беспокоить Лили, безмятежно спавшую рядом. — Оформлю развод, сделаю ручкой папаше Роузу, и — в Париж! Капитал у меня, слава богу, достаточный и я еще молод».
Он вставал с постели, заходил в ванную комнату и всматривался в зеркало, отражавшее в полный рост высокого, хорошо сложенного загорелого мужчину лет 45–50.
— Неужто я смогу начать новую жизнь?
В последнее время семейные дела Артура как-то не складывались. Жена жила своей обособленной жизнью, совсем не связанной с делами и заботами мужа, да и он мало интересовался ее делами.
— Ты мне достанешь завтра розовые кораллы? — послышался сонный голосок Лили. — Ты обещал. Это за отмелью.
— Да, да, радость моя. Я обязательно завтра достану тебе кораллы. Я хочу сам их достать, ты же знаешь, как я ныряю. Проснешься — кораллы будут лежать у тебя на подушке, — ответил Артур, целуя ее.
С рассветом он поднялся и, одев легкий костюм, неслышно выскользнул из номера.
Если бы Артур вернулся в тот момент обратно, то увидел бы, что крепко спавшая до этого Лили, спешно набрав номер на диске телефона, тихо произнесла: «Это я. Артур отправился за кораллами». И тут же положила трубку.
Артур долго шел по пустынному пляжу, приближаясь к скалам, под которыми на глубине пяти-шести метров находились кораллы. Подойдя к нужному месту, он разделся, потянулся чуть располневшим телом и прыгнул со скалы в воду. В полете он заметил, что от соседней скалы отделился аквалангист. Артур даже успел удивиться, что не он один задумал добыть розовые хрупкие кораллы в такое раннее время…
Больше никто не видел Артура Дэзи живым Его тело прибой швырнул на берег днем позже. Видимо, он захлебнулся, отдирая кораллы от скалы, ибо следов насильственной смерти патологоанатомы не обнаружили. Тело его после вскрытия было отправлено в Америку, в город Даллас. Лили в тот же день уехала в Париж.
Полиция не имела к ней никаких претензий.
Все, за что бы ни брался в жизни Грэг Роуз, у него выходило легко, а главное удачливо. Не последнюю роль в этом играли капиталы отца, Сэмуэля Роуза. Грэг рос в обстановке, весьма характерной для среды дельцов, воротил и биржевых игроков. В пятнадцать лет он прекрасно разбирался в котировке тех или иных акций, для него привычным стало понятие «игра на понижение или повышение», игра жестокая, где промах наказывается пулей, которую игрок сам пускает себе в лоб. Так было с другом их семьи, железнодорожным магнатом Клоппом. В один из дней десятилетний Грэг спросил отца, почему не приходит дядя Август.
— Он никогда не придет! — прямо заявил папаша Роуз, просматривая биржевой бюллетень.
— Почему? — не унимался Грэг. — Он уехал?
— Да, уехал, откуда не возвращаются. Дядя Август застрелился.
— Зачем он сделал это? — не отставал Грэг, до него не полностью дошел смысл сказанного отцом.
— Помнишь, в прошлую пятницу я еще удивился, что железнодорожные акции упали в цене на шесть фунтов?
— Да, отец, я помню это.
— Так вот, эти шесть фунтов прихлопнули твоего дорогого друга дядю Августа.
Грэг запомнил этот разговор. Еще юношей он кидался в различные темные авантюры, закаляясь в битвах свободного предпринимательства. Потом разразилась вторая мировая война, и он, после Пирл-Харбора, когда японцы торпедировали этот американский порт в Тихом океане, неожиданно ощутил патриотический прилив чувств и вместе с другом детства Эдвардом Тропом записался в армию. В составе дивизии генерала Эйзенхауэра, которого здорово потрепали в Европе эсесовские части в последние дни войны, два года провел в Германии в американском секторе. Потом он уехал домой, а Троп остался. Встретились они через несколько лет, когда Грэг уже наживал миллиарды, а Троп стал полицейским в Дортинге и наезжал в Даллас в отпуск, да и то не каждый год.
Грэг нажил состояние на нефти. Это была очередная авантюра: искать там, где до него ничего не находили. Но он все же финансировал поиски, и неожиданно нефть обнаружили в одном труднодоступном районе Ближнего Востока. Местный монарх удовлетворился процентами, которые выплачивал ему Роуз, и проводил жизнь среди своего гарема, в приемах, разъезжая иногда по Европе, щеголяя свитой и роскошью, что было на руку Грэгу Роузу. Монарху нужны были деньги и развлечения, и он был податлив при заключении очередного договора на экспорт нефти. Рабочая сила, то есть местное население, подвластное своему властителю, оплачивалось по такой мизерной таксе, что иногда сам Роуз удивлялся, как эти люди живут.
Постоянно Роуз прикладывал руку и к другим отраслям промышленности: так он стал совладельцем, а получив контрольный пакет — и владельцем сталелитейной компании, потом путем подкупа нескольких влиятельных сенаторов, послушаясь совета своего секретаря по экономическим вопросам Артура Дэзи, перехватил крупные заказы Пентагона на постройку скоростных истребителей. Пришлось срочно приобретать военные заводы. Предприятия Роуза производили истребители и подводные лодки, ракеты и танки и еще многое другое, что входит в арсенал любой войны, тем более ядерной.
У Роуза был сын Рой, который с юных лет познал власть денег и не очень интересовался, откуда они берутся. Это очень огорчало Роуза, а потом он махнул рукой, вспоминая о нем тогда, когда приходилось выкупать сына из полиции за очередной дебош.
Роуз сидел в своем массивном, отделанном дорогими породами дерева кабинете, и никого не принимал. Утреннее совещание он отложил. Час назад ему позвонили и сообщили о гибели его секретаря Артура Дэзи где-то на Канарских островах.
— Черт его туда понес, — ворчал в сердцах Роуз, — а если уж поехал, так нечего было топиться. Где я возьму такого секретаря, чтоб не был слепым исполнителем, умел вовремя подсказать, предупредить, предугадать эту проклятую политику. Дэзи умел. Без секретаря мне больше недели не обойтись. Из своих поставить некого. Трусы и рабы. Нужен такой малый, чтоб был пройдохой, но с головой на плечах. И не продавал секретов концерна.
Похороны Артура Роуз обставил с необычайной роскошью. На кладбище, к специально построенному из черного и цветного мрамора склепу, гроб с телом Дэзи нес сам Роуз с руководителями совета управления. Были приглашены состоятельные люди Далласа: сенаторы, один из бывших кандидатов в президенты, прочие влиятельные лица.
Гроб, отделанный серебром, величественно плыл к склепу, построенному в классическом стиле. Роуз не любил модерн в архитектуре. Потом были речи. Бизнесмены выражали свою скорбь, дамы не могли сдержать слез, соблюдая, впрочем, осторожность, и временами проверяя, не растеклась ли тушь на ресницах.
Жена Дэзи не плакала и даже не старалась изобразить горе: она не любила мужа и сейчас смотрела на него, как на чужого ей человека, с трудом представляя, что это ее муж, утонувший на каких-то диких островах. К тому же, она была занята расчетами и старалась не очень шевелить губами, подсчитывая сумму страховки за усопшего. Получалось около двухсот тысяч. С учетом сумм, лежавших в банке, выходило не меньше миллиона.
