С минуту он внимательно читал материал о Гордоне Стюбере и был встревожен, увидев, как часто его имя упоминается в газетных вырезках, собранных за последние три месяца пока велось следствие. Этель изо всех сил расхваливала Нив за то, что та обратила общественное внимание на Стюбера. Окончательный вариант статьи Этель помимо разоблачений в махинациях с налогами и подпольными цехами, содержала еще такую фразу: «Стюбер взял старт еще в бизнесе своего отца, где он кроил подкладку для шуб. Ей-богу, никому за всю историю высокой моды не удавалось сделать столько денег на подкладке и швах, как это удалось нашему неотразимому мистеру Стюберу за последние несколько лет».
Этель взяла это предложение в скобки и поставила пометку «оставить». Джинни рассказывала Джеку, что Стюбер был арестован за наркотики. Неужели Этель раскопала, что он прятал героин в подкладке и швах, когда ввозил свой товар?
"Все сходится, — подумал Джек. — Все сходится с тем, что Нив говорила об одежде Этель в день смерти, и с «грандиозным скандалом», который сулила сама Этель.
Джек размышлял, не позвонить ли Майлсу, но сперва решил показать эти записи Нив.
Нив. Неужели он знаком с ней всего шесть дней! Нет. Шесть лет. Он искал ее с того самого дня, когда увидел в самолете. Джек взглянул на телефон. Он не мог преодолеть своего желания быть сейчас рядом с ней. Он еще и не обнял ее ни разу, а сейчас его руки нестерпимо тосковали по ней. Она обещала позвонить от дяди Сала, когда освободиться.
Сал. Энтони делла Сальва. Известнейший модельер. Следующая подборка статей, зарисовок и вырезок была о нем. Поглядывая на телефон, Джек начал пролистывать материал, собранный на Энтони делла Сальва. В нем было множество рисунков из коллекции «Рифы Тихого океана». "Хоть я и ни черта не смыслю в моде, но могу понять, почему людям это так нравится, " — думал Джек. Казалось, что даже нарисованная, ткань повседневных и вечерних туалетов колышется, словно в воде. Он читал отзывы критики: « Элегантные туники с цветными вставками, которые спадают с плеч наподобие крыльев...», «...мягкие присборенные рукава из тончайшего шифона...», «... простое шерстяное повседневное платье, облегая тело, подчеркивает элегантность...» Не скупились также на похвалы в адрес цветовой гаммы.
* * *
Энтони делла Сальва посетил Аквариум в Чикаго в 1972 году и был зачарован красотой подводного мира и великолепием выставки «Тихоокеанские Рифы».
Переходя из комнаты в комнату, он несколько часов делал зарисовки подводного царства, где неповторимая красота живого мира состязается с дивной прелестью мира растений, где развесили свои ветви коралловые деревья, а каждая из сотен раковин имеет свой особенный неповторимый цвет. Ему удалось передать эти цвета на бумаге в рисунках и сочетаниях, созданных самой природой. Он изучал движения морских обитателей для того, чтобы потом тканями и ножницами воссоздать эту плавающую грацию.
Дамы, повесьте эти вручную сшитые костюмы и вечерние платья с гофрированными рукавами и юбками с воланами на самом видном месте вашего шкафа. Этот год дает вам шанс быть еще прекрасней. Спасибо тебе, Энтони делла Сальва.
* * *
"Полагаю, он и сейчас хорош, " — думал Джек, складывая бумаги. Потом удивился, что же все-таки не дает ему покоя, опять чувство, что он что-то забыл. Что? Он прочитал последний черновик статьи Этель. Сейчас он смотрел на окончательный вариант.
Все листы были обильно испещрены пометками. «Чикаго. Аквариум — проверить, когда он был там!» Этель прикрепила одну из зарисовок из коллекции «Рифов» к первой странице своих черновиков. За ним следовал набросок, сделанный ею самой.
У Джека пересохло во рту. Он уже видел этот набросок совсем недавно. Он видел его на залитой кофе странице поваренной книги Ренаты Керни.
И — Аквариум. «Проверить дату». Конечно! Чувствуя, что холодеет от ужаса, он начинал понимать, что происходит. Он должен быть уверен. Сейчас почти шесть. Значит, в Чикаго около пяти. Он быстро набрал номер справочной службы в Чикаго.
Была одна минута шестого по чикагскому времени, когда ему нетерпеливо ответили: «Будьте добры, позвоните директору завтра утром».
«Скажите ему мое имя. Мы знакомы. Мне необходимо поговорить с ним сейчас же. И учтите, мисс, если я узнаю, что он там, а вы не дали мне поговорить, вы останетесь без работы».
«Соединяю, сэр».
В следующую секунду удивленный голос спросил: «Джек, что случилось?»
Джек произнес свой вопрос скороговоркой. Он чувствовал, как у него холодеют руки. «Нив, — молил он, — Нив, будь осторожна». Он уставился на статью Этель и взгляд его упал на то, что она написала: "Мы приветствуем Энтони делла Сальва за создание «Рифов». Имя делла Сальва было зачеркнуть и сверху написано: "дизайнера «Рифов».
Ответ директора Аквариума был еще тревожнее, чем Джек ожидал: «Ты совершенно прав. И знаешь, что удивительно? За последние две недели ты второй, кто спрашивает меня об этом».
«Ты знаешь, кто тебя еще спрашивал?» — поинтересовался Джек, наперед зная, что он услышит.
«Конечно. Какая-то писательница. Эдит... Ой, нет, Этель. Этель Ламбстон».
* * *
Этот день у Майлса оказался неожиданно очень занятым. В десять часов зазвонил телефон: не мог бы он подойти к двенадцати часам, чтобы обговорить все, связанное с его работой в Вашингтоне? Он согласился позавтракать в «Ок Рум» на площади. До этого он сходил в «Атлетик Клаб», где плавал и брал курс массажа, и испытал тайное удовлетворение от того, что массажист сказал: «Вы снова в прекрасной форме, комиссар Керни».
Майлс видел, что его кожа уже не имеет того мертвенно-бледного оттенка. И изменился он не только внешне, он и чувствовал себя счастливым. «Ну и что, что мне шестьдесят восемь? — разговаривал он сам с собой, повязывая галстук в раздевалке, — Зато я выгляжу здорово».
Но ожидая лифта, он уныло подумал, что ему может только казаться, что он хорошо смотрится, а у женщин другой взгляд на такие вещи. "Может, у Китти Конвей не такое лестное мнение по поводу моей внешности, " — рассуждал Майлс, выходя из холла на южную часть Центральный парка и поворачивая направо на 5 Авеню по направлению к площади.
Завтрак с помощником Президента имел только одну цель. Майлс должен был дать ответ, возглавит ли он Отдел по борьбе с наркотиками. Майлс пообещал принять окончательное решение в течении сорока восьми часов. «Мы надеемся, ответ будет положительным, — сказал ему помощник. — Сенатор Моунихэн тоже склонен так думать».
Майлс улыбнулся. «Я никогда не противоречу Пэту Моунихэну».
Чувство душевного равновесия улетучилось, как только Майлс зашел к себе в квартиру. Он оставил открытым окно, и в столовую залетел голубь. Птица кружила по комнате, садилась на подоконник и в конце концов, покинув комнату, полетела над Гудзоном. "Голубь в доме — к смерти, " — вспомнились Майлсу слова матери.
"Чушь, глупое суеверие, " — подумал он раздраженно, но не смог отогнать от себя дурное предчувствие. Ему захотелось услышать Нив и он быстро набрал номер магазина.
Трубку взяла Юджиния. «Комиссар, она только-только ушла на 7 Авеню. Я сейчас попытаюсь ее догнать».
«Не надо, это не очень срочно, — сказал Майлс. — Но если вдруг она объявится, передай, что я бы хотел с ней поговорить».
Едва он успел положить трубку, как телефон зазвонил. Сал тоже тревожился за Нив.
В течение получаса Майлс размышлял, стоит ли побеспокоить Херба Шварца. Но что он ему скажет? Майлс прекрасно понимал, что потерять сто миллионов на наркотиках — вполне достаточная причина для Стюбера и его сообщников, чтобы искать мести. А Нив указала на Стюбера, и по ее милости началось это расследование.
"Может быть, мне удастся уговорить Нив уехать со мной в Вашингтон, " — рассуждал Майлс, но тут же понял нелепость этой идеи. Вся жизнь Нив здесь, в Нью-Йорке, здесь ее работа, а сейчас, если он еще как-то разбирается в людях, у нее еще есть и Джек Кемпбелл. «Тогда надо забыть о Вашингтоне, — решил Майлс, шагая взад и вперед по столовой. — Я останусь здесь и буду за ней приглядывать. Хочет она или нет, я найму ей телохранителя».
Китти Конвей должна была прийти в шесть. В четверть шестого он пошел в спальню, разделся, принял душ, потом принялся придирчиво выбирать костюм, рубашку и галстук, которые наденет к обеду. Без двадцати шесть он был полностью готов.
Еще много лет назад он сделал открытие: столкнувшись с какой-нибудь неразрешимой проблемой, ему необходимо чем-нибудь занять руки. Это действовало упокаивающе. Вот и сейчас он решил в оставшиеся двадцать минут заняться поломанной ручкой от кофейника.
Майлс снова поймал себя на том, что то и дело невольно бросает оценивающий взгляд в зеркало. Совершенно уже седые волосы тем не менее оставались густыми — в их семействе мужчины не лысели. Но какое это все имеет значение? Что за интерес может представлять бывший комиссар полиции, да еще и с никуда не годным сердцем, для красивой женщины лет на десять младше его?
