Филдинг снова посмотрел на сумочку, на этот раз угол зрения изменился: его отражение, вновь глядевшее ему в глаза, походило на уродливые морды в комнате смеха. Лоб сместился вправо, а челюсть влево, между ними расплывались нос и две глазные щели. Яростно вскрикнув, он сгреб сумочку со стола и вывалил ее содержимое на соседний стул. Ключи от машины висели на отдельной цепочке, их нетрудно было отличить от других. Филдинг опустил их в карман, поднялся из-за стола и неторопливо двинулся в сторону двери. Он не торопился, не желая привлекать особого внимания к своей персоне. Он уже проделывал этот трюк сотни раз — дружеское прощание с хозяйкой комнаты, торговцем, администратором гостиницы или хозяином винного магазина — с теми, с кем он не собирался расплачиваться, рассчитывая больше никогда не встретиться.
Проходя мимо стойки, он улыбнулся бармену:
— Будь любезен, передай Хуаните, что я вернусь через несколько минут. Ладно?
— Ты не заплатил за последний заказ.
— Неужели? Дико извиняюсь. — Задержка оказалась непредвиденной, но он продолжал улыбаться, пока нащупывал в кармане доллар. Единственным признаком беспокойства можно было считать только взгляд, брошенный в сторону телефонной кабинки. — Прошу.
— Спасибо, — кивнул бармен.
— Хуанита беседует с миссис Брустер, а я подумал, что не помешает прогуляться и немного подышать свежим воздухом.
— Конечно.
— Ну, до скорого.
Как только Филдинг очутился на улице, вальяжность и расслабленность тут же исчезли. Он торопливо пошел по тротуару навстречу холодному ветру, больно хлестнувшему по лицу.
До последней секунды у него не было никакого ясного и продуманного плана. Полагаясь лишь на интуицию и не задумываясь о последствиях, он бросался в самую гущу чего-то, в чем еще сам до конца не разобрался. Раздобыть машину и добраться до дома Дэйзи — таково было его желание. У Дэйзи он обязательно встретится с Адой — эта мысль приводила его в восторг. Трезвый он не мог появляться перед бывшей женой, пьяный был готов немедленно затеять самый непристойный скандал. Но сейчас, в подвешенном состоянии, он чувствовал в себе силы совладать с ней, противостоять ей без злобы, сорвать с нее маску, но без всякой жестокости. Сейчас он мог преподать ей несколько уроков хороших манер:
«Дорогая Ада, мне очень неприятно тебя отвлекать, но во имя справедливости я вынужден настаивать на том, чтобы ты поведала нам правду о своем участии в этом маленьком заговоре…»
Филдинг ни на секунду не почувствовал, насколько смешно то, что фразы о правде и справедливости сочинял он, человек, вся жизнь которого напоминала марафонскую дистанцию, где, обгоняя его на несколько шагов, бежала правда, а чуть отставая от него, справедливость. Он никак не мог нагнать первую, а вторая не могла догнать его.
Машину они оставили в самом конце квартала, перед длинным каркасным зданием с залитой тусклым светом вывеской, извещавшей о его назначении: «Бильярд». То, что название заведения было написано только по-испански, означало — белых в нем не ждут. Хотя внутри было полно народу, из-за приоткрытой двери доносился лишь приглушенный шум, прерывавшийся ударами кия и стуком о полку выставляемых шаров. У входа бесцельно болталась группа, состоявшая из молодых негров и мексиканцев, у одного из них в руках был кий. Казалось, он использует его, как тамбурмажор свой жезл, поднимая и опуская в такт лишь ему одному звучащей музыке.
Когда Филдинг приблизился, паренек опустил кий и прокричал:
— Тра-та-та. Ты убит, приятель.
Трезвый Филдинг их испугался бы, пьяный обязательно затеял бы скандал, а вот в нынешнем его состоянии, в данный момент, он широко улыбнулся пареньку и прошел мимо возбужденной компании со словами:
— Очень смешно, сынок. Тебе надо сниматься на телевидении…
На кольце висело два ключа, взятых из сумочки Хуаниты: один от багажника, другой от дверей и зажигания. Вначале он попробовал открыть дверцу не тем ключом. Неважное начало, особенно если учесть, что за ним с пристальным интересом наблюдали эти ребятишки. Казалось, они прекрасно знали, что он затеял, и собирались посмотреть, удастся ему выполнить свой план или его схватят. Позднее — если это время все-таки настанет — они будут в состоянии дать детальное описание машины и ее похитителя. А может, Хуанита уже позвонила в полицию, и они получили описание ее машины по рации. Он рассчитывал на то, что недоверие Хуаниты к представителям власти удержит ее от этого шага, но кто знает, ведь она непредсказуема.
Оказавшись в машине, он вдруг ощутил, как его охватывает панический ужас от одного взгляда на панель управления. Он довольно давно не садился за руль, тем более такой шикарной машины, с огромным количеством всяких кнопок и тумблеров. Он никак не мог догадаться, на что надо нажать, чтобы включить в салоне свет. Впрочем, и без света он знал, где находится самый ценный объект — полпинты виски, купленные им в одном из баров, а позже спрятанные под сиденьем на полу. Едва бутылка успела коснуться его губ, как Филдинг уже почувствовал воздействие ее содержимого. В какое-то мгновение его охватило чувство вины, вина превратилась в упрек, упрек — в жажду отмщения, отмщение придало сил: «Клянусь всем святым, я им преподам урок!»
Человеку в обычном состоянии понадобилось бы довольно много времени, чтобы пережить последовательную смену всех этих эмоций. Но Филдинг в своем поведении, скорее, походил на тех, кого настолько часто подвергали гипнозу, что достаточно было щелкнуть пальцами, и они входили в это состояние. Запах пробки, приближение горлышка и: «Клянусь всем святым! Я покажу этим самоуверенным, лицемерным, снисходительным ублюдкам!»
Один из негров подошел к машине и принялся колотить ногой по правому заднему колесу с таким отсутствующим видом, точно это колесо находилось там лишь для того, чтобы по нему лупили ботинком, а у самого «футболиста» просто не было занятия важнее, чем это.
— Убери свою черную лапу подальше от моего колеса, хамло! — прокричал Филдинг, не поднимая стекла. Он прекрасно сознавал: подобная фраза — вызов на драку, но не менее отчетливо он понимал тем самым уголком мозга, который продолжал связывать его с окружающей действительностью, что никто не расслышит произносимых оскорблений из-за толстого автомобильного стекла, да еще и при таком ветре.
Он нажал на стартер. Машина пару раз дернулась вперед. Мотор заглох. Только тут Филдинг сообразил, что не отжал педаль экстренного торможения. Он снял автомобиль с тормоза, завел мотор и посмотрел в зеркало, дабы убедиться, что сзади нет машин. Автомобилей поблизости не было, и он уже готовился съехать с тротуара, когда увидел двух Хуанит, бегущих по самому центру дороги. Обе они были босы и вовсю размахивали руками, юбки их развевались на ветру как флаги.
Вид двух приближающихся фурий поверг его в ужас. Он запаниковал и чересчур усердно нажал на акселератор, выжав его до упора. Мотор взревел и снова заглох. Филдинг понял: ему ничего не остается, как сидеть и ждать.
Он опустил оконное стекло и снова посмотрел на дорогу. Ему пришлось очень старательно прищурить глаза, чтобы обе Хуаниты соединились в одну. За двадцать метров он отчетливо различал ее крик. В этой части города любой крик воспринимался не как просьба о помощи, а как знак надвигающейся беды: группа молодых негров и мексиканцев исчезла без следа, двери в бильярдную мгновенно захлопнулись, будто сработала электронная система сигнализации, отреагировавшая на опасное возрастание децибел. И когда прибудет полиция, если этому, конечно, суждено случиться, никто ничего не будет знать ни о воре, укравшем автомобиль, ни о женщине, исходившей криком.
Филдинг взглянул на светившиеся перед ним часы. Половина седьмого. Впереди еще уйма времени. Ему только нужно держать себя в руках, и девчонку удастся утихомирить без труда. То, что она сломя голову неслась к машине, означало одно — полицию его новая подружка не вызывала. Самое важное — оставаться спокойным, действовать взвешенно и хладнокровно.
Но пока он следил за ее приближением, гнев снова застучал в висках, в глазах запрыгали цветные пятна. В цветовых вспышках к нему приблизилось лицо Хуаниты в черных потеках туши и слез, покрасневшее от холода и долгого бега.
— Ты, — крикнула она прерывающимся голосом, — сукин сын! Ты украл мою машину.
— Я как раз возвращался, чтобы забрать тебя. Я же сказал бармену, что сейчас вернусь.
— Грязный… врун!
Он перегнулся через сиденье и открыл правую переднюю дверь.
— Залезай!
— Я сейчас… полицию вызову…
— Залезай!
То, что он дважды повторил приказ, произвело на нее точно такое же воздействие, что и положенная на стол в баре монета. Десять центов положили, чтобы она их взяла, дверцу открыли, чтобы она залезла в машину. Хуанита обошла автомобиль спереди, пристально глядя на Филдинга, словно подозревала его в том, что он ее вот-вот задавит.
