Все ребята знали о случившемся, но со взрослыми никто из них так и не поговорил.
– Больше с той вечеринки тебе ничего не запомнилось? Может, перед отлетом Мэгги ты заметила за ней что-то необычное?
Харпер закусила нижнюю губу.
– Да, кое-что и правда было.
– Когда стало известно об их гибели, ко мне пришел Тоби Ли. Сказал, что незадолго до отъезда в Мексику Мэгз обратилась к нему за помощью.
– Ага. Она попросила его отследить чей-то телефон. Тоби у нас компьютерный гик.
Отследить телефон? Необычно.
– Думаю, да. Подробности он сообщит вам сам. Но ему это показалось странным.
Келлер охватило жгучее желание закричать: «Так какого черта никто из вас ничего никому не сказал?» Но так уж у подростков устроены мозги.
Агент поблагодарила Харпер за помощь, попросила не рассказывать никому об их разговоре и отослала обратно в класс. Оставшись одна, Келлер почувствовала, как у нее сжались зубы, когда в голову пришла мысль, что последним событием семнадцатилетней девушки на этом свете стала досадная история с мальчишкой. Харпер сказала, его зовут Эрик Хатчинсон. Агент бросила взгляд на часы. Ей еще надо было поговорить с Тоби Ли о телефоне, но она в жизни не позволит, чтобы случившееся на вечеринке умерло вместе с Мэгги Пайн.
– Мне хотелось бы поговорить с Тоби Ли. Но сначала пришлите сюда Эрика Хатчинсона.
Глава 34
Эрик сидел прямо, сложив на груди руки, с хмурым выражением на смазливом лице. На нем была рубашка с двумя скрещенными стиками для игры в лакросс и надписью East Coast Dyes [30]. Рядом примерно в такой же позе устроился его отец – румяный мужчина с телосложением бывшего спортсмена, – перекатывая во рту жевательную резинку и бросая на Келлер недовольные взгляды.
Когда Эрика вызвали в кабинет, он согласился разговаривать с Келлер только в присутствии отца. С учетом всех обстоятельств, мудрое решение. Богатенькие и хорошо образованные всегда стремятся заручиться поддержкой адвоката – в данном случае отца. Одних уже раньше защищали квалифицированные юристы, другие изучали правило Миранды [31] на занятиях по обществоведению, третьи нахватались знаний у главного учителя по вопросам преступлений и личных прав – сериала «Закон и порядок».
Впрочем, не все. Дэнни Пайн такого вселенского благоразумия не проявил. Потребуй он адвоката, сейчас гулял бы на свободе. Видеозапись его допроса Келлер смотрела неоднократно, и каждый раз у нее все переворачивалось внутри. Из этого совсем не следовало, что проводившие его копы насквозь прогнили. Они служили в полиции небольшого городка в Небраске и какой-то особенной подготовкой похвастать не могли. А полученной ими скудной инструкции по ведению допроса – они использовали «технику Рида» – присущ весьма существенный изъян: самооговор допрашиваемого. Достижения в сфере ДНК не только освободили из тюрем множество невиновных, но и, вразрез с общепринятым мнением, доказали, что подозреваемые, особенно молодые, действительно берут на себя вину за преступления, которых не совершали.
Пару лет назад Келлер участвовала в мастер-классе по улучшению техники ведения допроса, и данные о количестве самооговоров тогда ее буквально потрясли. Она до сих пор помнила, как преподаватель, эксперт в этом деле, сказал: «Мы учили вас выявлять признаки лжи, такие как нервное состояние и упорное нежелание смотреть собеседнику в глаза, но именно так ведут себя ребята, чувствуя себя не в своей тарелке. Мы учили вас использовать детали преступления, чтобы подгонять подозреваемого двигаться вперед, но потом выяснили, что молодые парни и девушки просто как попугаи повторяют за вами слова. Мы учили вас брать на вооружение прием минимизации, говоря юнцам, что признание позволит им уйти домой, но они хватаются за эту возможность и во всем сознаются, полагая, что их невиновность можно будет доказать потом». Под конец занятия преподаватель произнес такие слова: «Однажды мне пришлось допрашивать пятнадцатилетнего парнишку, который отсидел одиннадцать лет за преступление, которого не совершал. И теперь цель всей моей жизни заключается в том, чтобы никогда больше не допустить чего-либо подобного».
Это еще не говорило о невиновности Дэнни Пайна, ведь в списке подозреваемых тот шел номером один. Он встречался с Шарлоттой, а убийство редко совершает незнакомец, обычно это кто-то довольно близкий. Келлер было прекрасно известно, что овечка всю свою жизнь трясется, чтобы ее не сожрал волк, только чтобы в конечном итоге попасть на стол фермеру.
Келлер посмотрела на сидевшего по другую сторону стола волка – точнее, сразу на двух.
– О чем пойдет речь? – спросил отец Эрика. – Должен заметить, мне совсем не нравится, когда школа отдает учеников в лапы федерала, не поставив в известность родителей.
С этими словами он злобно глянул на Флауэрс, настоявшую на своем присутствии во время этой встречи.
Келлер даже не поморщилась – проблем с альфа-самцами у нее не было никогда. Она сама выросла в семье одного из них и понимала, что в основе их жажды над всеми доминировать лежит неуверенность в себе. Они обожают приказывать женщинам не быть такими эмоциональными, хотя по факту это ими целиком управляют эмоции.
Агент положила на стол распечатку сообщений, отправленных в адрес Мэгги Пайн, и подвинула к отцу парня.
– Что это? – спросил тот.
– Вот об этом я и хочу поговорить с вашим сыном.
Мистер Хатчинсон посмотрел на Эрика, у которого на фасаде появилась первая трещина.
– Зачем ты с друзьями рассылал эти сообщения? – спросила Келлер.
– Эй, леди, может, притормозите? Я не вижу ни на одном из этих сообщений имени моего сына. А если сюда надо позвать адвоката, то мне…
В этот момент, попытавшись разрядить обстановку, в разговор вклинилась директор:
– Агент Келлер пришла к нам по делу о гибели семьи Пайн. Ради травли в Интернете ей бы даже в голову не пришло лететь через всю страну. Но в рамках расследования ФБР она обнаружила эти сообщения, направленные Мэгги Пайн, причем перед самой ее смертью.
– Все так, – перехватила у нее эстафету
