Лиза, потрепав ее по загривку, отправляет прогуляться еще. В комнате слишком уж тихо, самое время Лизе сообщить им, зачем она пришла. Она набирает воздуха, чтобы начать говорить, но Алиса успевает начать раньше:
– Мы просто хотим, чтобы вы нас правильно поняли. Руслан хороший. Но…
– Мы переоценили собственные силы, – заканчивает мужчина. Теперь в его голосе столько красок, что слова больше похожи на радужное пятно бензина на асфальте, чем на человеческую речь.
– Именно! Переоценили! – быстро подхватывает Алиса. – Мы думали – подросток проще, чем младенец. Пусть даже подросток с особенностями. Мы старались дать ему все, что можем! Почти полгода! И мы можем немало! Но когда ребенок совсем не говорит и все время… пытается напасть… Сами понимаете, контакт с ним установить невозможно. Специалисты не справляются. Сейчас он наконец-то уснул, но последние сутки были просто невыносимые. – Алиса вдруг отворачивается.
– И мы постоянно вынуждены менять персонал. Ни одна няня не задерживается дольше двух суток. – Мужчина встает и снова уходит задергивать занавески. Алиса дергается за ним, будто хочет помочь ему наконец задернуть их как следует, но вместо этого усаживается поплотнее и снова оправляет на коленях платье, уже отчетливо фиолетовое. Как можно было вообще счесть его черным?
– В общем, вы простите нас, – говорит мужчина, не оборачиваясь, – но мы его возвращаем. Ваше агентство обещало, что проблем не возникнет. Нас устраивает, что вы передадите его другим опекунам – при условиях, которые мы обговаривали. Мы согласны на предложенную сумму.
– Мы даже хотели бы дать немножко больше, да, Вадичек? Лично вам, в руки. Но только чтобы вы его прямо сейчас забрали. Он спит, мы ему лишнюю таблетку дали, но это же ничего, да? Так ведь даже лучше? Вы не думайте, мы вам сами поможем, даже отвезем, если надо. – Алиса так тщательно разглаживает подол, что на ее коленях вот-вот проступят кровавые полосы.
Мужчина в костюме, оказывается, Вадичек, а значит, он никогда и не принадлежал к миру вещей, но Лизу это больше не волнует. Гораздо важнее новость о том, что двенадцатилетний Руслан, оказывается, не говорит. Значит, он ничего не скажет – ни ей, ни полиции, и оставаться здесь, на этом диване, в этих мышах, нет никакого толку. Нужно только наполнить бутылку водой – и уходить как можно скорее. От этих, которые согласны дать денег, чтобы их ребенка поскорее забрали, можно ожидать чего угодно.
Не говоря ни слова, Лиза встает и выходит из комнаты. Подхватив в коридоре рюкзак, она идет на запах рисовой каши, немножко плутает, но наконец попадает на скупо освещенную кухню. Там ее нагоняют Алиса и Вадичек, но она не тратит времени даром: не обращая внимания ни на них, ни на кашу, которая стоит прямо перед ней и громко пахнет, Лиза быстро достает бутылку, быстро наливает воды из-под крана, быстро проходит сквозь Алису и Вадичка – они расступаются перед ней – в прихожую. Краем глаза она замечает, как шевелятся их губы. До нее долетают обрывки: куда, такое, объяс, пожал. С облегчением выдернув ноги из мышей, Лиза возвращается в безопасные, хоть и мокрые, ботинки, сдергивает с плечиков куртку и, так и не сказав ни слова, отпирает и аккуратно захлопывает за собой дверь.
Стекая по лестнице, Лиза задыхается, будто бежит не вниз, а вверх. Список похудел еще на один пункт, но нехватку кислорода этим не объяснишь. Тем более что теперь у Лизы снова есть вода. Вода! Лиза останавливается посреди лестницы и делает несколько глотков – опасливых, вдруг и вода у них отравлена. Но вода ощущается обычной, так что хорошо бы растянуть на подольше. Вопреки собственным мыслям, Лиза делает еще полглотка, и в этот момент, будто в наказание, из ее собственного рукава вдруг доносится неясное ворчание.
Лиза тихонько ставит бутылку на ступеньку. Прислонившись спиной к стене, она переводит дыхание и медленно открывает карман. Ворчание становится громче. Лиза крадется в карман одним пальцем, настороженно продвигается внутрь – и тут же хохочет, сбивая с ног бутылку с драгоценной водой. Сама себя одурачила! Это телефон, Лиза! А кого ты ожидала найти в собственном кармане? Еще одну мышь?
Лиза вспоминает невероятно смешной мемасик про оптическую иллюзию. Как же там было? Вам кажется, что вы смотрите на интегральное уравнение Абеля, а на самом деле это уравнение Фредгольма второго рода. Точно же! Вам кажется, что в вашем рукаве завелась мышь, а на самом деле это разряжается ваш телефон, который негде толком зарядить. Лиза так смеется, что начинает болеть живот.
Телефон зудит не переставая. Еще посмеиваясь, Лиза достает его из кармана и всматривается в экран, по которому бегут цифры. Никакого имени, но Лиза сразу узнаёт номер Макса. Видимо, Илья позаботился о ней, разослал всем в группе ее координаты. Нужно снять трубку. Макс не стал бы звонить, если бы все было в порядке. Каждый из них лучше тысячу раз напишет, чем подвергать себя риску разговора. Лизе уже не до смеха. Правильно бабушка говорит: будешь столько хохотать, как бы после не рыдать. Телефон продолжает гудеть на ее ладони. Она прицеливается и, затаив дыхание, тихонько сдвигает прыгающую зеленую трубочку вверх.
Она держит телефон подальше от себя, и все равно звуки из динамика оглушают так, что она роняет телефон на ступеньки и он прыгает от нее вниз и вниз:
– Ли-и-за, Ли-и-за! Слы-ы-ши-шишь?
Догнав телефон – теперь уже не мышонка, но лягушку, – Лиза подносит его динамиком к губам и, оглаживая пальцем длинную острую трещину, которая змеится теперь по экрану, тихонько говорит:
– Лиза.
– Лиза, это Макс, – надрывается динамик. Она наконец нащупывает кнопку громкости, убавляет немножко и снова садится на ступеньки.
– Макс, как ты? Что случилось?
– Я норм! Я тут в больнице, Лиза. И это… Я тут на дежурстве… В общем, был вчера… Ну и тут такое дело… В общем, бабушку твою привезли. – Макс замолкает. Несколько секунд Лиза слушает какие-то перешептывания на заднем плане. Бабушку привезли. В больнице. На дежурстве.
– Лиза?
– Лиза, – еще тише подтверждает она. Пока еще Лиза.
– Бабушка твоя у нас. Точнее, не у нас, а на верхнем этаже. В реанимации. Приходи, Лиза. Ты должна прийти.
– Почему? – Лизе правда интересно. Зачем приходить? К бабушке в реанимацию все равно не пустят.
Такое уже было, и Макс не помог. Зато в больнице есть охрана. Охране не понравится, что по больнице ходит воровка и преступница, хотя Лиза никакая не она, но как это доказать, Лиза пока не придумала, а потому лучше никакой охране на глаза не попадаться.
– Как это почему? – В трубке снова тишина и какие-то шорохи. Наверное, у Макса там лето, и окно открыто, и тополя
