головой.
– Лизка, нет. Я не буду. Не хочу.
– Да ты что? – Морковка округлила зеленые глаза. – Как можно отказываться? Не стыдно тебе?
– Нисколько. – Алексей улыбнулся и перехватил торт поудобней.
– Ну, Алексей Михалыч, так порядочные люди не поступают. Я тебя умоляю! – Морковка смешно выпятила пухлые губки. – И выглядишь ты неважно, если быть до конца откровенной. Давай по чуть-чуть, здесь рядом место как раз есть, неплохое.
Алексей внезапно почувствовал, как его неодолимо тянет принять предложение. В самом деле: день только начался, до вечера далеко, а ему просто необходимо расслабиться, посидеть в приятной компании часок-другой. Необязательно же надираться вдрызг, меру свою он прекрасно знает.
Лизавета тут же просекла его колебания, засуетилась, заюлила лисой:
– Давай, Капитан, не раздумывай. Тебе полезно будет, а то смотри, на кого похож.
«И воспоминания дурацкие больше в голову не полезут», – решил Алексей и кивнул:
– Ладно, уговорила.
– Класс! – взвизгнула Морковка и тут же повисла у него на локте.
Они вышли из гастронома, прошли с десяток метров по тротуару и очутились в грязной, дешевой забегаловке.
– Айн момент. – Лизавета подлетела к прилавку и вскоре вернулась с поллитровкой и двумя сморщенными чебуреками. – Наливай.
Алексей наполнил плохо промытые стопки.
– За тебя, Капитан, – провозгласила Морковка, лихо чокаясь.
– Чего это за меня? – запротестовал он. – Давай за нас обоих.
– Ну давай! – Она выпила залпом, по-мужицки шумно втянула носом воздух. – Как же я рада тебя видеть, кабы ты знал!
Ее слова тронули Алексея. Видно было, что девчонка говорит искренне, не лукавя.
– Я тоже рад, – сказал он, чтобы сделать ей приятное.
– Ой, ври. – Морковка скорчила смешную рожицу. – Я для тебя кто? Подстилка, дешевка. У тебя теперь королева есть, прынцесса наследная… Она, кстати, могла бы тебе и прикупить что-нибудь из шмоток, у ней ведь денежек куры не клюют, так? – Она скептически оглядела Алексея с головы до ног.
– Смотри, не прикуси язычок, – спокойно предупредил тот. – Больно острый.
– Смотрю, – покладисто произнесла Лизавета.
Они поговорили еще о том о сем. Морковка была девчонкой неглупой и даже читала кой-какие книжки. Полтора часа пролетели незаметно, чекушка опустела. Алексею значительно полегчало.
– Все, Лиза, в самый раз, – проговорил он. – Спасибо за компанию, мне пора.
– Пора так пора, – легко согласилась Лизавета. – Проводить тебя?
– Сам дойду, не маленький.
– Ну, ариведерчи.
– Гуд бай. – Алексей поцеловал ее в щеку и вышел из павильончика.
Онемение в голове почти прошло, мыслей не было вовсе, одна приятная пустота. Позади простучали каблучки.
– Стой, Капитан! – Морковка была совсем рядом, прямо за его спиной. – Слушай, не уходи. Или… вот что – пригласи меня к себе. Что мы как бомжи все равно? У тебя ведь хата есть…
– Нет, – резко перебил Алексей. – Не хочу.
– Эх ты. – Морковка низко опустила голову. – Вот, значит, как. Стало быть, ты теперь как примерный муж и отличный семьянин…
– При чем здесь это? – рассердился Алексей.
– Скажешь, ни при чем? – запальчиво проговорила Лизавета. – Раньше ты никогда не отказывал в таких случаях. Или, может, силы закончились? – Она лукаво подмигнула.
– Заткнись, – беззлобно бросил Алексей, – мне сейчас гости не нужны.
– А я не в гости, – с готовностью произнесла Морковка, – не в гости. Я тебе, хочешь, уберусь в квартире, вымою все, пыль вытру. Твоя придет, а ты ей продемонстрируешься: вот, мол, я каков! Готовился.
Алексей усмехнулся и покачал головой:
– Слушай, Лизавета, у тебя гордость есть хоть какая-нибудь? Что ж ты без мыла в задницу лезешь?
– Нет у меня гордости, – неожиданно зло выкрикнула Морковка, не обращая внимания на проходящий мимо народ. – Нет! Была бы, не торчала на вашем поганом рынке. Мать меня научила быть негордой, я с самых пеленок глядела, как она трахалась с мужиками, а потом они же ее обирали, да еще и морду били. – Она провела рукой по волосам и повторила тише: – Нет у меня гордости. А ты… обидел ты меня, Капитан. Сильно обидел. Выходит, я тебе противна стала. Прежде так не считал, целовал, миловал, а слова какие на ушко шептал! Я ведь все помню, до единого.
Алексею вдруг стало неловко за то, что он так упорно сопротивляется. И что такого, в самом деле? Квартира его собственная, он в ней хозяин. Можно и еще посидеть, глядишь, завтра побыстрей наступит.
– Хрен с тобой, – хмуро произнес он, глядя в сторону. – Идем. Только учти, посидим, и все. Ничего не будет.
– Конечно, не будет, – просияв, заверила Морковка.
Они купили еще поллитровку, немного закуски и отправились к Алексею домой.
– Красота. – Лизавета с видимым удовольствием оглядела узенькую темную прихожую. – Счастливчик ты, собственное жилье имеешь.
Сама Морковка о своем уголке могла пока лишь мечтать – ютилась в проходной комнатенке у бабки-алкоголички, которую та сдавала девкам с рынка за двадцать баксов в месяц.
– Садись, отдыхай, – велела она Алексею. Тот лениво развалился на диване, глядя, как сноровисто и ловко Лизавета хозяйничает за столом, раскладывая посуду, нарезая хлеб и колбасу тонкими ломтиками. – Ну, гляди, высший класс, правда? – она отступила на шаг, любуясь своей работой. – Присаживайся.
Он подсел к столу, стараясь не обращать внимания на близкое соседство розовых, обтянутых тонкими капроновыми чулками коленок и до неприличия низко вырезанное декольте кофточки.
– Давай, Лешечка, за успех. – Лизавета подняла рюмку. Раздался мелодичный звон. – Успех, он всем нужен, и тебе, и мне. Ты пей и кушай давай. Не стесняйся, я еще нарежу.
Она придвинула свой стул вплотную к Алексею, и тот уже начинал жалеть, что привел ее сюда, понимая, что дело не ограничится одними лишь посиделками за столом. От этого он злился на самого себя, и одновременно ему хотелось еще выпить, чтобы перестать ощущать всю глупость своего положения.
Лизавета снова наполнила рюмки до самых краев.
– Теперь за счастье. – Она коснулась щекой его виска, как бы случайно, невзначай. – Ой, Лешечка, как я соскучилась по тебе! Ходила, искала повсюду, думала, может, встречу где на улице, сюда не шла, знала, вытуришь меня к такой-то матери.
– Лиз, мы ведь договорились, – на всякий случай без особой надежды напомнил Алексей.
– О чем договорились? – Морковка цепко обхватила его за плечи. – Ни о чем мы не договаривались! Ни о чем! Почему такая несправедливость: одним все, что ни пожелается, и муж богатенький, и развлекуха скуки ради, а другим – сплошная параша? Я тебя спрашиваю, почему? – Лизкины глаза блестели, щеки разгорелись, от ее молодого разгоряченного тела шел терпкий, сладковатый запах. – У меня ведь, Лешечка, какое счастье? Ложиться подо всех этих уродов да по зубам получать – вот оно, все, как есть, на ладошке поместится. – Она
