— Можно мне выпить? — попросил Грег. — Мне это поможет. Соображать будет легче.
Допрашивающий слегка улыбнулся и обратился к полицейскому за столом.
— Стью, как ты считаешь, дать ему выпить? Я думаю, можно, а?
— In vino Veritas[3], как говорится, — сказал сидевший в одной рубашке Стью. — Посмотри там, в шкафчике, наверно, что-нибудь найдется.
Допрашивающий пошел в угол комнаты и вернулся, на ходу наливая виски в бумажный стаканчик.
— С водой?
— Нет! — Грег с благодарностью взял стакан. Одним глотком выпил сразу половину.
— А теперь главный вопрос! — сказал полицейский в штатском. — Что произошло в тот вечер на реке, когда вы подрались с Форестером?
Грег с минуту молчал.
— Кто начал первый? Вам, Уинкуп, дали выпить, так что язык у вас должен развязаться. Если вам надоели мои вопросы, то в Риттерсвиле вам зададут в тысячу раз больше. Так кто начал первый?
— Я — ответил Грег. — Я хотел его проучить, а он хотел меня убить. Все норовил затолкать меня в воду, и два раза ему это удалось. Во второй раз я еле выбрался. А Форестер к тому времени скрылся. Я, наверно, стукнулся головой обо что-то в реке, потому что был вроде как не в себе, хоть на ногах и держался. А потом совсем очухался, оказалось я уже иду по дороге.
— По какой дороге?
— По Речной. Машины моей я не нашел. Хотя не помню, может, и не искал. Просто тащился по дороге, а потом… потом я разозлился. И решил: раз Форестер старался меня убить, притворюсь что ему это удалось. Пусть его обвинят в убийстве. И поделом, — гнев был Грегу на руку, он будоражил его, как виски. — Ну ясно, я тогда толком ничего не продумал. Я ведь долго еще как под амнезией находился, — эта фраза прозвучала солидно и убедительно. Он часто обдумывал ее в последние три недели и представлял, как произнесет, когда понадобится.
Но полицейский в штатском с улыбкой взглянул на офицера за столом, который перестал писать и сидел, скрестив руки на груди.
— Я еще долго не мог опомниться — добавил Грег.
— А где вы были потом?
— В Нью-Йорке.
— Откуда вы взяли деньги, чтобы продержаться столько времени?
— У меня были деньги с собой.
— Сколько?
— Ну… сотни две.
— Две сотни? Вы что, всегда таскаете с собой две сотни долларов? Не верю, чтобы у вас с собой было столько денег, что хватило на две недели, да еще на гостиницы и тому подобное.
Грег вышел из себя: считают его вруном, разговаривают, как с подонком.
— Почему бы вам лучше не заняться Форестером? Это он соблазнил девушку, а потом… потом довел ее до самоубийства. Чего вы привязались ко мне?
Человек в штатском был по-прежнему спокоен, и, казалось, Грег его даже немного забавлял.
— От кого вы получали деньги? От кого-то в Нью-Йорке? От какого-нибудь приятеля в Лэнгли? Из Хэмберт Корнерз? Из Риттерсвиля?
Грег молчал.
— А кто у вас в Нью-Йорке? Друзья?
— У меня всюду друзья.
— Ну кто, например, в Нью-Йорке? Почему вы туда поехали?
— Между нами, одна леди, — сказал Грег. — Я не хочу ее называть.
— Да бросьте. Все равно мы вам не поверим, пока не узнаем, кто она.
— Ну ладно. Я скажу. Миссис Вероника Юрген — бывшая миссис Форестер. — сказал Грег, выпрямившись на стуле. — Уж она-то Форестера хорошо знает. Довелось узнать Ну, она и дала мне деньги да еще парочку полезных советов.
— Каких советов?
— Не объявляться, — пояснил Грег. — Скрываться, пока Форестера не засадят туда куда ему давно пора — в психушку или в тюрьму.
— Хм! Она что, прятала вас у себя в нью-йоркской квартире? Хоть раз прятала? Отвечайте, Уинкуп, не тяните.
— Нет, не прятала Но она меня приглашала.
— Что значит — «приглашала»? — раздраженно спросил полицейский в штатском. — Приглашала на обед?
— Хотя бы. Но я не пошел.
— Так. Какой у нее номер телефона?
Грег поколебался. Но ведь они все равно узнают, даже если он не скажет. Он назвал номер телефона Никки. Полицейский в штатском отошел от конторки и заказал разговор.
Телефон Никки не отвечал.
— Кто еще? — спросил штатский, возвращаясь к Грегу. — Кто еще помогал вам в Нью-Йорке?
Грег нахмурился
— Какая разница кто мне помогал?
— Уж такие мы любопытные, Уинкуп. Хотим все знать, — человек в штатском нехорошо улыбнулся.
Грег видел, что больше никто его не записывает. Они просто издеваются над ним. Тут в комнату вошли трое — два полицейских и один в штатском, но выправка выдавала в нем полицейского. Он был маленького роста в сером костюме и серой шляпе, сдвинутой на затылок. Все звали его Липпи Значит, это и есть тот самый Липпенхольц. Грег вспомнил, что встречал его фамилию в газетах. Липпенхольц был инспектором сыскной полиции. Тот, кто допрашивал Грега, что-то тихо говорил Липпенхольцу, а Липпенхольц слушая, посматривал на Грега и кивал головой.
— Так. Я только что от Форестера, — сказал Липпенхольц и рассмеялся. — Уж эти его соседи…
Конца фразы Грег не расслышал. Потом Липпенхольц сказал:
— Вот как? Это интересно. Значит, бывшая миссис Форестер?
— Мы только что пытались до нее дозвониться. Но никто не ответил.
По знаку Липпенхольца к Грегу подошел один из тех полицейских что приехали с ним, и вытащил из кармана наручники.
— Незачем мне их надевать, — сказал Грег, вставая и показывая, что готов идти.
— Дай-ка руку! — ответил полицейский.
Наручник защелкнулся на правой руке Грега, в второй — на левой руке полицейского.
Потом они долго ехали в темноте в Риттерсвиль. До него было всего миль двадцать, Грег это знал, но ему показалось что они едут в два раза дольше. Полицейские и Липпенхольц болтали о каком-то матче и не обращали на Грега никакого внимания. В риттерсвильском полицейском участке, который помещался в более старом и мрачном здании, чем в Лэнгли, Грегу опять задавали те же вопросы. Он ждал, что здесь будет Форестер и у него отлегло от сердца, когда этого гада не оказалось. Грега снова спрашивали, он ли стрелял в окно дома Форестера, причем Липпенхольц знал, в какие дни это было. На все его вопросы Грег ответил утвердительно.
— В чем меня обвиняют? — спросил Грег. — Почему вы со мной так обращаетесь? — на нем все еще был наручник. Грег сидел а полицейский с другим наручником стоял рядом.
Липпенхольц расхохотался, выдохнув струйки дыма.
— Вы обвиняетесь в нанесении словесного оскорбления и в нанесении оскорбления действием при отягчающих обстоятельствах, ну, а если доктор умрет, то и в убийстве.
— В убийстве? Ну уж тогда в непредумышленном, — возразил Грег.
— В умышленном. Вы пытались убить Форестера а попали в другого, он может умереть Это проходит, как умышленное убийства Уинкуп.
У Грега свело живот.
— Но пока он не умер
— Пока нет.
— И умирает он не от моей руки, — сказал Грег. — Я читал в газетах. Он умирает от сотрясения мозга
— Ну да. Он просто сам поскользнулся и упал, — с отвращением проговорил Липпенхольц — Значит, когда вы добрались до Нью-Йорка, что вы сделали?
— Снял номер в гостинице.
— В какой?
— «Герб Сассекса».
— Проверим, — сказал Липпенхольц, открывая блокнот. — С семнадцатого по двадцатое мая. Как я понял, вы получали деньги и моральную поддержку от бывшей миссис Форестер?
— Да, — ответил Грег.
— Скажите номер ее телефона.
— Не понимаю, зачем вам ее беспокоить. Она ничего не сделала.
Липпенхольц устало улыбнулся. Один из полицейских захохотал. Вокруг Грега и Липпенхольца прислушиваясь к их разговору, собралось человек пять.
— Назовите ее номер, — повторил Липпенхольц.
Грег назвал.
На это раз телефон Никки ответил. Липпенхольц взял трубку.
— Это мистер Юрген? Могу я поговорить с вашей супругой? Это говорят из первого риттерсвильского участка. Нет, дело крайней важное… Да. Спасибо, — он взглянул на Грега с самодовольной улыбкой.
Грег потянулся за второй сигаретой дернув соединенного с ним полицейского за руку. У Грега сигареты кончились но один из полицейских положил на стол полупустую пачку «Лакки».
— Миссис Юрген? С вами говорит инспектор сыскной полиции Липпенхольц. Мы только что задержали Грегори Уинкупа. Да. Ну, видите ли, миссис Юрген, поскольку двадцать минут назад он садился в автобус в Лэнгли, мертвым его назвать трудно, — улыбаясь и подмигивая одному из полицейских, сказал Липпенхольц — Почему звоню? Да потому, что он говорит, будто вы его друг, а может, он ваш друг… — Липпенхольц слушал, слегка отстранив трубку от уха. До Грега в его углу доносился голос Никки, но слов он не различал. Липпенхольц слушал, качал головой и с ухмылкой поглядывал на своих приятелей.
— Понятно. Но вы действительно давали ему деньги, когда он жил в Нью-Йорке?… Ах так. Давали или одалживали?… Понятно… Ну, — тут его, видно, перебили. — Этого я не знаю, миссис Юрген. Надеюсь, что вам не придется… — и дальше любезным голосом. — Миссис Юрген, у вас будет возможность… — Липпенхольц поднял глаза на полицейских, покачал головой и вздохнул. Закрыв рукой трубку, он проговорил: — О, Боже! Ну и язычок у этой дамочки! Подвешен, что надо! Не остановишь, — потом сказал уже в трубку: — Миссис Юрген, все это очень интересно, но у нас тут неотложные юридические проблемы. Будет лучше, если вы приедете в Риттерсвиль. Хорошо, мы к вам приедем… Нет, сейчас я не могу, но скоро. Нет, не забуду. Можете не сомневаться До свидания, миссис Юрген. — Липпенхольц положил трубку и посмотрел на Грега
