– Как он их вывозил?
– Видимо, где-то в аппаратуре. Точно я, конечно, сказать не могу. Когда он поедет в Европу в следующий раз, весь его багаж разберут до молекул.
– И ты за ним следил? Ты же снимаешь квартиру где-то поблизости?
Лассе кивнул. Для него специально была разработана «легенда», оформлены необходимые документы. Изменять внешность Лассе научили давно. Так он стал финским алкоголиком.
– А Юрки?
– Он в самом деле финский алкоголик, проживавший в Петербурге.
– Отправленный биржей труда?
– Нет. Но все то, что я говорил в квартире Верещагина, на самом деле практикуется. Просто ни Юрки, ни я не клеили никакие наклейки. Мы оба числимся в той молочной фирме, и я иногда там даже появлялся, говорил исключительно по-фински. Я вообще знаю финский, русский, английский, немецкий, не говоря про эстонский. Рядовые сотрудники меня считали каким-то представителем головного офиса. Начальству было велено оказывать мне всякое содействие.
По словам Лассе, он подобрал Юрки в каком-то пивбаре. Того как раз выгнала русская женщина, у которой он жил, и финн заливал горе пивом. Ему очень не хотелось возвращаться в Финляндию, очень не хотелось работать. Лассе же подумал, что Юрки ему как раз подходит для «легенды». Два финских алкаша, которые постоянно пасутся в местном пивбаре и сидят на скамеечке на детской площадке, быстро примелькаются. Их на самом деле стали воспринимать как часть местного колорита. Тем более Лассе вполне прилично говорил по-русски. Пару раз он отвозил Юрки в молочную фирму, и тот там что-то грузил или разгружал – за определенную плату.
– Он жил у тебя?
– Да.
– Неужели он не спрашивал, почему ты его содержишь? Ведь ты его содержал, я правильно поняла?
– Финны не задают таких вопросов. Если тебя поят бесплатно, пей и не спрашивай, почему. Это русские обязательно стали бы интересоваться, лезть с разговорами, копаться в душе. Юрки же просто пил, ел, спал, жил.
– Да это же просто овощ какой-то! – воскликнула я.
– Меня это как раз устраивало. По-русски он знал всего несколько слов, в основном матерные. На финском в Питере, конечно, говорят, но я не очень рисковал. С кем Юрки станет общаться? Финнов я в нашем районе больше не видел.
– И ты все время следил за Паскудниковым?
– Да.
К Паскудникову ходила в гости масса людей. Он часто зависал в том же баре, что и Лассе с Юрки. Там он встречался с информаторами всех мастей, просто общался с народом. С Лассе и Юрки тоже познакомился и даже угощал пивом.
Про расставание Паскудникова с Лен и то, что ему предшествовало, Лассе узнал в тот же день. Естественно, соседи не могли это не обсуждать. Русские алкаши рассказали Лассе про «мерзкую американку, которой бриллианты в урне с прахом привиделись». Лассе был уверен, что они ей совсем не привиделись.
В тот день Лассе сам наблюдал, как Паскудников вылетел из дома, прыгнул в машину и куда-то понесся. Лассе поехал следом – у него недалеко стояла неприметная «шестерка». Паскудников встречался с каким-то мужиком, который передал ему спортивную сумку. С ней Паскудников вернулся домой. А потом из дома стали доноситься дикие крики всех соседей разом. Затем приехала милиция.
– То есть ему передали новую урну?
– Видимо, да. Пока Лен оставалась без сознания, он все поменял. Должен признать: действовал он оперативно.
– А ты обыскивал его квартиру?
– Нет, Марина, я не работаю такими методами. Вот когда вы туда уже влезли… – он улыбнулся. – Признаться: я не ожидал подобного от Ника. От Вовы с Геной – ожидал бы. Однако они не знали про бриллианты. Но Ник…
– Он ведь не ради кражи туда лез, а ради восстановления доброго имени Лен, – заметила я.
– Правда? А что же он тогда бриллианты забрал? И каким образом он теперь его будет восстанавливать? Кстати, перед кем он вообще его собирался восстанавливать? Перед соседями Паскудникова? Да они про нее уже вообще могли забыть! Посудачили – и хватит. Других тем полно. Например, обворованная квартира Ксении Болконской.
Я замерла на месте, потом спросила, как, по мнению Лассе, драгоценности Ксении – самый дорогой комплект – оказались у Паскудникова и как туда попал комплект Агриппины Аристарховны, давно проданный ювелиру.
– Раньше Паскудников не занимался никакими драгоценностями, – уверенно заявил Лассе. – Только камнями. Может, был конкретный заказ? Или его попросили вывезти это за рубеж? Я не знаю, и меня, признаться, вопрос с драгоценностями мало волнует. Если я что-то выясню в процессе, то поставлю в известность ваши правоохранительные органы, лично генерала Ерепенникова. Но мое дело – это переработанные алмазы, которые после прохождения технологического процесса и огранки уходят отсюда в Европу.
– А как ты все-таки попал в квартиру Верещагина?
Лассе усмехнулся.
Они с Юрки в очередной раз сидели на детской площадке напротив дома Паскудникова. Юрки был в хлам пьян, Лассе только притворялся пьяным. К ним подошел русский мужик, угостил пивом. Естественно, отказаться было нельзя. Это было бы странно.
– Пиво было со снотворным?
– Не думаю. Нам чем-то брызнули в лицо. Очнулся я в квартире Верещагина и долго не мог понять, что происходит.
– При тебе не было никаких документов?
– Конечно, были – на имя гражданина Финляндии Лассе Матикайнена. По моему мобильному никому не звонили, ничего не проверяли, из него, как и у всех, просто вынули SIM-карту и выбросили. Если бы позвонили, это бы не только меня не раскрыло, а наоборот, запустило бы механизм по моему поиску.
– У тебя не было других возможностей связаться со своими? Какой-нибудь сигнальной кнопки?
Лассе лишь рассмеялся и покачал головой.
– Почему ты все время ходил проверять Юрки?
– Я хотел, чтобы он подольше поспал – пока я не разберусь с ситуацией и не выясню, знает ли кто-то из присутствующих финский. Никто не знал. То есть Юрки не поймут. Когда его убили, я вообще запутался. С какого рожна? Потом я подумал, что нас перепутали. Но меня тоже не могли раскрыть.
– Тебя, конечно, смутило присутствие Лен, Ника и Ксении, которая постоянно вспоминала Паскудникова.
– Еще бы!
– Может, все дело в кладе, который лежал в тайнике в стене? – высказала предположение я.
Лассе неопределенно пожал плечами.
– Тело Юрки отправили в Финляндию?
Лассе кивнул, помолчал и сказал, что и ему нужно будет вскоре покинуть Санкт-Петербург. На самом деле он уезжает завтра. Он пришел попрощаться и предстать передо мной в своем истинном обличье.
Я грустно улыбнулась. Мне на самом деле стало грустно… Такой шикарный мужик, еще и оказавшийся не финским алкоголиком, а эстонским интерполовцем, меня покидает. Наверное, навсегда.
Словно прочитав мои мысли, Лассе сказал, что недели через две, самое позднее, через месяц, снова приедет в Питер. У него тут много дел.
– Паскудников?
– Я из-за него и уезжаю. У него билет на среду. Он должен ехать в Голландию, снимать репортажи то ли о наркоманских притонах, то ли о проститутках. Я буду его там встречать.
– Но если он должен был везти те бриллианты, которые мы… – я не договорила.
– Вот мы и посмотрим, повезет он что-то или не повезет? Как скоро его коллеги способны подготовить новую партию? И способны ли? И вообще, доживет ли он до отъезда?
– Но, Лассе, неужели вы допустите убийство? Почему ты сейчас не следишь за Паскудниковым?
– Во-первых, мне, если честно, плевать, убьют Паскудникова или не убьют. Во-вторых, за ним следят, только не я. Мне сейчас там лучше не появляться. В-третьих, убийство попытаются предотвратить. Его квартира на прослушке, – добавил он и улыбнулся.
– Ты установил прослушивающие устройства?
Он кивнул.
– А он понял, что мы?.. Что кто-то?..
– Пока нет. Не станет же он каждый день проверять свои тайники? Видимо, он полезет в них завтра вечером. Только, пожалуйста, не вздумай туда ездить. С тебя станется. Кстати, о бриллиантах…
– Я должна сдать их в пользу государства? Или тебе лично в руки? – спросила я нейтральным тоном.
Признаюсь: мне не было их жаль. Легко расстаться с тем, что легко досталось. Но сам факт… Сдавать нашему государству?! Нет, это не для меня. По мне, так лучше в унитаз спустить.
Именно это мне посоветовал Лассе.
– Ты серьезно?
– И тете Свете своей скажи.
– Она скорее удавится. И ведь они же на самом деле представляют какую-то ценность!
– Если ты отнесешь их в скупку, они принесут тебе немало денег. Ни в одной скупке нет оборудования для необходимой проверки. Его нет ни в одном ювелирном магазине, ни в одной ювелирной фирме Петербурга!
– Но как же вы проверили тот камень?! Неужели оно есть в представительстве Интерпола или штаб-квартире, или что тут у вас?
– Я сразу же отправил его с дипломатической почтой… по нужному адресу. Ответ пришел незадолго до того, как я собрался к тебе.
– Мне сдать камни тебе?
– Можешь сдать мне. Оформим, как вещественные доказательства.
