— Хорошо, кофе, — шепнула громко и попятилась назад к двери, на ходу уточняя: — А с сахаром или без?
— С сахаром.
— А печенье, конфеты?
— Печенье, если можно.
— Да-да, конечно.
Она растворилась за дверью, а на него снова накатило.
Ну зачем Владке понадобились какие-то чертовы вещи?! Он ее вообще без вещей предпочитает. И планов у них на вечер никаких, кроме милого семейного ужина перед огромным телевизором. В каких вещах возникла вдруг необходимость?!
Если бы Удальцов только мог себе представить, какие мысли сейчас терзают Владимиру, то бросил бы к чертям собачьим все дела и проверки состояния дел на фирме Черешнева и сломя голову помчался к себе на квартиру.
Но знать он этого не мог, а она даже не намекнула. Вот он и продолжил лопатить груды документации, а она…
Она медленно расчесывала волосы перед зеркалом и пыталась понять, что не дает ей покоя со вчерашнего вечера. Перебирала по минуткам все, что случилось за вчерашний день. Вспомнила каждую фразу, каждую интонацию Жени, нет, все не то, не в нем причина. Он ее точно не обижал и никак не дал усомниться в своих чувствах и намерениях. Что тогда не дает ей покоя? Что мучает, заставляя непременно что-то вспомнить?
С ней такое и раньше случалось, когда, к примеру, она пыталась вспомнить имя главного героя нового фильма, просмотренного вскользь. Оно мелькало где-то глубоко в подсознании пойманной птицей и все никак не могло вырваться наружу. И эта невозможность озарения свербела, и точила изнутри, и не давала покоя, и мешала заснуть. А потом прямо как-то сразу — бац, и вспоминалось! И думалось: ну, конечно же! Как могла забыть!
Вот и сейчас так. Со вчерашнего вечера метались мысли, спотыкаясь друг о друга, и ничего путного. Какое-то мучительное томление, какое-то осознание, что она что-то упустила, недопоняла или не вспомнила. А вот что?!
Надо будет пройти тем же — вчерашним — маршрутом, решила она, проводив Удальцова на работу. Вернее, решила еще раньше, когда кормила его завтраком. Просто озвучивать не стала до поры.
Влада знала, что для озарения ей требуется непременно попасть на то же самое место. Так искались оставленные где-нибудь и позабытые ключи, кошелек и сумочка. Мечется, бывало, по дому, мечется. Нет, и все! Начинает вспоминать поэтапно: где была, что делала, а что потом. Пройдет шаг за шагом все, и глядишь — ключи на самом видном месте в ванной на полке, и сумочка под диванной подушкой, и кошелек на кровати.
Так следовало поступить и сегодня, чтобы непременно вспомнить, что не дает ей покоя со вчерашнего вечера.
До своего дома, одинокой громадиной высившегося за забором, Влада доехала на такси. Прошлась по дорожкам, вошла в дом, обошла его комната за комнатой. Все на своих местах. Ничего за время ее отсутствия не изменилось. Та же гнетущая тишина, тот же неуют комнат. Тут же захотелось вырваться наружу и бежать без оглядки куда подальше.
Она вышла за ворота, но не побежала, медленно пошла. Куда? Да к тому любимому дому, плотно стиснутому буйной вольной зеленью, что теперь и чужим она считать не может. А может запросто войти в калитку, пройтись до крыльца, открыть дверь припрятанным под цокольной плиткой ключом и войти внутрь.
Нет, решила она, без Жени она туда не пойдет. Ее там не ждет никто. Ленивый рыжий кот перебрался вместе с хозяином в квартиру и сыто урчал вчера весь вечер, таскаясь за ними повсюду.
Нет, в дом она входить не станет. Посидит на любимой скамеечке, посмотрит на цветы, на траву. Снова прокрутит в памяти тот день, когда впервые увидела Женю. Он подошел к ней тогда с одним-единственным желанием — предостеречь. Предупредить о том, что его бывшая девушка угрожала скорой расправой, неприятностями и еще бог знает чем. Он подошел предупредить ее, еще не подозревая о том, что его девушка уже начала воплощать свой зловещий замысел. Она уже принялась следить за Владой и…
О господи!!!
Она вспомнила! Конечно, вспомнила и поняла причину своего беспокойства, вызванного забывчивостью. Она промучилась вчера весь вечер от сознания того, что никак не могла вспомнить, кого ей напоминает муж Марины. Она ведь видела его где-то, очень неплохо рассмотрела, но вот где, когда, при каких обстоятельствах?!
А теперь вот вспомнила. Очень отчетливо вспомнила тот день и того безликого парня, таскающегося за ней по городу. Он ведь настойчиво ее преследовал, плотно прицепившись сзади. И киоскер его видел, и она прекрасно рассмотрела. Почему же вчера не узнала? Потому что на нем не было той легкой кепочки, под козырьком которой парень прятал свои злые глаза? Может быть, может быть…
А зачем он следил за ней? Что ему было нужно? Надеялся через нее найти свою жену Марину? Бред! Он не мог знать, что Влада и его жена Марина знакомы и поочередно решили найти себе пристанище в реабилитационном центре для женщин. С какой стати тогда он не отставал от нее ни на шаг? Кто ответит на этот вопрос? Кто?
Да никто, кроме него самого, мысленно фыркнула Влада. Тут же поднялась со скамейки и поспешила на стоянку такси.
Она больше не будет искушать судьбу покорностью ей. Она начнет хоть что-то делать, принимать хоть какое-то решение и помогать наконец Удальцову. Не ему же одному тащить ярмо ответственности за несовершенное ими преступление, за бизнес, неожиданно свалившийся им на головы. Ей уже пора представлять собой хоть что-то…
Все повторилось. Все получилось именно так, как и вчера. Влада долго топталась возле чугунной калитки, беспрестанно тыкая пальцем в кнопку звонка. Видимо, тот и впрямь не работал. Такого трезвона, если хозяева находились дома, они вряд ли выдержали бы.
Не дождавшись, пока из-за тяжелой металлической двери появится Марина или ее супруг, Влада открыла калитку и пошла к крыльцу. Перевела дух, отставив чуть в сторону щит с надписью «Продается», и настырно застучала кулаком в дверь.
Ее услышали. Замок звучно защелкал, дверь приоткрылась ровно на четверть. И на нее сонно заморгали тусклые глаза мужа Марины.
— О! Чего это ты? — Он широко зевнул и прошелся по лицу растопыренной пятерней. — Заскучала по подружке?
— Типа того, — промямлила Влада, очень внимательно рассматривая его в упор.
Да, сомнения отпали. Это был тот самый тип, что настойчиво преследовал ее.
Потаращившись еще с минуту на Владу, он проскользнул мимо нее на улицу, внимательно осмотрелся и тихо спросил:
— Ты одна, что ли? Муж в машине или как?
— Одна я, одна, — поспешила успокоить его Влада, сама не понимая, на какой тонкой грани балансирует. — Муж на службе. А я на такси приехала. Марина дома?
— Марина… — Он еще раз внимательно осмотрел прилегающую к дому территорию. — Марина дома. Ты входи, входи, не стесняйся, не чужие же.
Он как-то странно все озирался и похихикивал. Держался строго у нее за спиной и настороженно помалкивал, пока вел ее по дому в гостиную. А когда Влада хотела задать ему вопрос, для чего он тогда следил за ней, он неожиданно грубо толкнул ее в спину и прошипел:
— Иди вперед, сейчас все узнаешь, красотка.
Ей бы перепугаться, повернуть назад и броситься прочь из этого дома. А она — нет. Покорно поплелась вперед, где из дверной арки был виден широкий полосатый диван, а на нем Марина, лениво перелистывающая толстый глянцевый журнал.
— Привет, Марина, — поздоровалась Влада и улыбнулась ей навстречу. — А я вот снова к вам.
— Привет. — Во взгляде, обращенном сейчас на гостью, не было и намека на приветливость. — Присаживайся.
Влада оглянулась. Нашла глазами глубокое кресло с такой же обивкой в яркую широкую полосу и присела на самый краешек.
— Итак, милая, что привело тебя сегодня в наш дом? — Марина резко отшвырнула от себя журнал.
— А он и правда ваш? — изумленно вскинула Влада брови, вспомнив допотопный диван и штору, которую Марина притащила за собой в центр. — А вы состоятельны.
— А тебе-то что?! — Марина подскочила на диване так, что казалось, ее острые коленки пробьют сейчас подбородок. — По-твоему, только тебе надлежит жить в таких вот домах, так? А вот и я смогла! Пусть он пока не наш, пусть. Но мы выкупим, точно выкупим. Только вот…
— Только вот что?
Влада потупила взгляд. Она напрасно пришла в этот дом одна, без Удальцова. Это ведь может быть опасным. Человек, что следил за ней, оказывается мужем женщины, набивающейся ей в подруги. При близком рассмотрении подруга оказывается не столь приветливой, скорее даже враждебной.
— Только вот ты вернешь мне деньги, которые мне остался должен твой муженек, и разойдемся по-хорошему. Идет? — Марина со стоном снова опустилась на диван, закинула ногу на ногу и закачала правой ногой в домашней туфле со сбитыми задниками.
— Деньги? Какие деньги, Марина? И… И какое отношение мой муж… Черешнев, он же никогда…
Она чуть было не сказала, что тот всегда пренебрегал знакомством с людьми, кто хотя бы на йоту был ниже рангом. Сноб до мозга костей — Черешнев и Марина?! Причем в роли кредитора! Это немыслимо!
