Стефанакис перевел ствол выше, ожидая, когда покажется тот душман, который вытягивал только что убитого им. Но никакого душмана больше не было. Поль замер, не шевелясь, и вдруг заметил, как над выступом медленно поднимается… Бестужев! «Что за чертовщина? Зачем сержанту понадобилось спасать «духа»?»
Он отполз от края подальше, насколько хватило сил, и в изнеможении откинулся на спину. Все тело била мелкая дрожь. Перед глазами стоял тот последний хилый кустик, который под его ногами, медленно обнажая свои корни, вылезал из земли…
Где-то неподалеку горное эхо разносило россыпи автоматных очередей. Олег слабо прислушивался к ним, радостно вдыхая полной грудью сухой и пыльный горный воздух. Он смотрел на высокое синее небо, где все еще летала темная птица, слушал раскатистое эхо выстрелов и вдруг с нескрываемым наслаждением подумал, что выдержал, что победил!
«Жив! Жив!» – отстукивало в висках.
Видимо, самодельная веревка не выдержала, не помогла своему хозяину утащить в могилу и сержанта Бестужева. Вдруг вспомнился тяжелый лошадиный запах, исходивший от нее. Олег почувствовал подступающую дурноту, рывком поднялся и стал срывать с себя остатки аркана. Поднял валявшийся поблизости кривой душманский нож, тот самый, до которого несколько минут назад никак не мог дотянуться, и быстро срезал лоснившиеся шершавые узлы.
Рукоятка ножа была инкрустирована узором из кости, а на сверкающем клинке виднелась гравировка – тонкая и причудливая арабская вязь. Засмотревшись на нее, Олег вдруг вспомнил, как кинжал опасно играл на солнце в руках дылды в полосатом халате. В ту же минуту особенно отчетливо и ясно замолотил пулемет окопа, где он оставил ребят. Глазами Бестужев быстро нашел свой автомат и собрался уже двинуться к нему, как поблизости раздался крик:
– Олег!
От неожиданности он бросился на землю, это была самая естественная реакция после всех сегодняшних событий. Олег подполз ближе к краю пропасти, смутно понимая, что звать его по имени мог только кто-то из своих. Сначала людей он не увидел, лишь через минуту-вторую среди камней широкой осыпи различил качнувшуюся в приветствии руку. Потом глаз нашел и самого человека. Стефанакис?! Так, значит, снайпер жив? «Поль! Молодчина! – чуть было не воскликнул Олег. И тут его обожгла догадка. – Возможно, тебе я обязан спасением и жизнью?»
Стефанакис сделал широкий жест рукой, показывая, что сейчас будет в обход добираться к сержанту. Олег кивнул и показал ему, чтобы двигался скорее. Потом сбегал за автоматом и стал внимательно осматриваться. Он понимал, что рисковал сейчас жизнью не на шутку только из-за собственной беспечности. С высоты хорошо были видны окрестности. На противоположной горке уже обосновались душманы с пулеметом, готовились открыть огонь. Ребята в окопе, судя по всему, то ли не замечали их, то ли были полностью поглощены боем у перевала.
Щелкнув тумблером рации, он вдруг понял, что аппарат не работает. Посмотрев, заметил, что проводки, идущие к головным телефонам, перерезаны, а на куртке рядом длинный продольный разрез. Выходит, ему сегодня весь день везет! Это, должно быть, первый душман чуть не отправил его на тот свет, когда тихо прыгнул со спины.
Быстро соединив все еще дрожащими руками проводки, Бестужев услыхал напряженный голос старшего лейтенанта. Иванов с кем-то соединялся, кому-то кричал спасибо, кого-то хвалил. Одно ухо Олега слышало бой, что проходил рядом, второе – общий, часто непонятный, тревожный шум. От такого он немного растерялся. Вдруг послышался сочный абрикосовский бас:
– Молодец, сержантик, так-ак, гони их на меня.
– Как у вас дела, Абрикосов? – прокричал ему Иванов. – Держитесь?
– Отлично, товарищ старший лейтенант! Сержант ваш драгоценный наверху и головы душманам поднять не дает!
«Все лавры – Волкову!» – подумал Олег и подал голос:
– Сержант Бестужев на связи, какие будут указания?
– Молодец, сержант! – похвалил Иван. – Держи контакт с лейтенантом.
– Слушай, Бестужев, – моментально отозвался Абрикосов, – врезал ты им неплохо, только бы чуть-чуть левее, а? Можешь еще чуток пошерстить «духов»?
Связь прервалась, наверное, дрогнули пальцы. Олег стал снова быстро присоединять проводки друг к другу, опять послышался голос Абрикосова:
– Да что там у тебя, сержант? Почему не отвечаешь?
– Рация повреждена, товарищ лейтенант. Задачу уяснил, – улыбнувшись, он вспомнил словечко лейтенанта. – Сейчас попробую еще «пошерстить» душманов.
– Давай, давай. Только полевее.
Отпустив пальцы с проводков, Олег вдруг вспомнил, что у него уже не осталось гранат. Обернулся и увидел, что подбегает пригнувшись снайпер.
– Гранаты есть?
В ответ тот кивнул, отстегивая гранаты.
– Понаблюдай «духов» вон на том пригорке, – Олег указал на пулеметную точку, – и постарайся снять их.
Глядя, как основательно устраивается для стрельбы Стефанакис, Олег собрал гранаты.
– Душман что, знакомец твой, что ли?
– Что? – не понял Олег.
– Я говорю, зачем душмана из пропасти вытягивал? – переспросил снайпер и усмехнулся: – Приятель, наверное?
– Ага, братишка двоюродный… Чуть меня не угробил по-родственному. Он, гадюка, меня арканом поймал.
Олег коротко рассказал о своих приключениях и о ребятах в окопе. Он, широко размахиваясь, зашвыривал гранаты подальше влево. Рядом сухо и звонко щелкали выстрелы снайперской винтовки. Когда гранаты кончились и с душманским расчетом было покончено, они, пригибаясь, перебежками двинулись обратно.
И в это время начался новый минометный обстрел.
После первого залпа у Олега похолодело в груди – заметил, что мины взорвались точно в том месте, где был их окоп.
– Сволочи! – вырвалось у Олега. Он даже не узнал своего голоса, ставшего сухим, кашляющим.
Через несколько минут они были уже около арчи, ползком пробираясь к своему отделению. Мины ложились совсем рядом, разрывая осколками стонущий и визжащий воздух. Плотный и густой дым тола и пороха стлался по земле.
Олег задыхался в дыму и пыли, почти оглох от грохота. И удивлялся только тому, что даже сквозь эти частые разрывы постоянно слышит пулеметные очереди из окопа. И полз на них, полз на этот звук, как путник в кромешной ночи идет сквозь мрак и неизвестность к едва тлеющему на горизонте огоньку, как штурман ведет свой корабль в штормовую круговерть на слабые пунктиры маяка. В душе оставалось только злое упорство, с которым он двигался к цели: вперед, вперед, вперед!
Душманский осколок настиг его почти перед самым окопом. Тяжелый удар в бедро швырнул в сторону, тут же последовал еще один, куда-то в низ спины. Некоторое время Олег приходил в себя, пытаясь оценить ранение, после почувствовал, что его куда-то волокут. В дыму и пыли разглядел напряженную физиономию Стефанакиса. Боли почти не было, но возник растущий жар, охвативший ногу выше колена. Штанина быстро набухала от крови. Крикнул Полю, чтобы тот остановился, но снайпер по-прежнему продолжал тащить его к окопу. Пришлось его стукнуть по спине, чтобы обернулся. Вдвоем они затянули ремень на бедре Олега. Ощупав свою спину, Бестужев понял, что другой осколок разбил рацию – вот откуда был второй толчок. Зажав рукой начинавшую уже ныть ногу, отталкиваясь здоровой и держась за снайпера, он все полз и полз.
Чуть передохнув у окопа, он нашел в себе силы подтянуться к гребню и перебросить тело. Падение оказалось неожиданно болезненным. Чуть не взвыв от боли в ноге, Бестужев увидел, как следом в окоп сполз Стефанакис и тут же склонился над темным бугром. В глазах Олега стояли едкие слезы от гари и пыли. Протерев их, он понял, что Поль замер над распростершимся на земле Шухавцовым. Иван был покрыт слоем комьев земли. Олег вдруг почувствовал, как все внутри сжалось от необычного и страшного холода: пыль и комья земли лежали и на лице Шухавцова, хотя он лежал с открытыми глазами…
Снова застрочила частая дробь выстрелов; повернувшись, Бестужев увидел, как, утирая плечом кровь с лица, слился в одно целое с пулеметом Волков. Он утопал в пустых лентах. Олег испытал непередаваемое острое чувство благодарности, глядя на Анатолия.
Поль быстро распорол штанину душманским кинжалом, торчащим из-за голенища сапога. Олег ему помог наложить новый жгут повыше раны. Из испещренного осколками подсумка Стефанакис вытащил пакет, рванул зубами шнурок. Бинт моментально набух, руки снайпера пачкались в крови.
– Ты сам-то цел?
– Как видишь. Больно?
– Нормально, – Олег чуть поморщился, когда Поль сильнее прижал бинт, – терпеть можно. А что с Шухавцовым? – и напрягся, ожидая ответа.
– Ивана больше нету с нами…
Новый минный взрыв прогремел совсем рядом, он взрыхлил край окопа в левой части, там, где раньше была стрелковая ячейка Шухавцова. Стефанакис вздрогнул от взрыва, пригнулся и снова стал бинтовать Олега. По-прежнему упорно, с короткими перерывами строчил из пулемета Волков. Он казался необыкновенным. Голова его была непокрыта, припорошенные пылью волосы падали на лоб, измазанный в крови, сочившейся из надреза у виска. Анатолий их не мог не заметить, но у него сейчас не было времени приветствовать товарищей.
