взял трубку.
В любом случае полицейские уже добрались до места, так что, скорее всего, останавливать их поздно.
Штурм уже начался. Наводка информатора оказалась верной: Логан Балфур находился по указанному адресу. По счастливой случайности в момент, когда в квартиру ворвались шотландские полицейские, он дремал перед телевизором, так что времени на реакцию у него оказалось сильно меньше. Логан схватился за пистолет, но успел сделать только один выстрел в стену, а потом его оглушил удар прикладом по голове.
В тот вечер инспектор Бейнс, внимательно выслушав рассказ Микелиса о сделанных жандармами выводах, запросил по факсу имена сокамерников Балфура, а затем задействовал всех свободных людей для изучения их криминального прошлого.
В десять вечера его внезапно озарила мысль: он вспомнил про бланк заказа из тюремной бельевой и послал двух полицейских просмотреть журналы и выписать заключенных, покупавших обувь восьмого размера.
Балфур лежал в больнице с сотрясением мозга и, возможно, даже травмой черепа. В ближайшие двое суток рассчитывать на его помощь не стоило. Оба жандарма и Микелис помогали как могли, распечатывая на принтере интересные досье, то есть те, где заключенный хоть раз был уличен в сексуальном преступлении или непристойном поведении.
Криминолог быстро сосредоточился на одном человеке – Эллиоте Монро.
Последние шесть месяцев тот сидел в одной камере с Балфуром и еще четырьмя заключенными. Монро отбывал срок за мошенничество со страховкой: устроил поджог в одном из коммерческих помещений. Огонь перекинулся на многоквартирный дом, несколько семей чуть не погибли. Во время тушения серьезно пострадали двое пожарных. До этого Монро находился на испытательном сроке за незаконное проникновение в жилище – его обнаружили в чужом гараже, но факт кражи не подтвердился. В его послужном списке был также ряд других правонарушений: неоднократное вождение в нетрезвом виде, вождение без прав, преследование человека, который будто бы сломал его почтовый ящик, порча чужого имущества, а также его трижды заставали в компании проституток. Причем один раз с мужчиной.
Монро был скользкий тип, что само по себе не проблема, но он явно считал себя выше закона и был способен на подлые, извращенные уловки.
Из всех людей, чьи имена прошли перед Микелисом за вечер, Монро заинтриговал его больше всего. Поэтому, когда на следующее утро после нескольких часов отдыха они снова собрались в полицейском участке, он не удивился, обнаружив его в списке заключенных, заказывавших обувь восьмого размера.
– Это он, – сказал Микелис.
– Эллиот Монро? – спросил Бейнс. – Потому что у него восьмой размер и он сидел в одной камере с Балфуром? Как-то маловато, чтобы делать выводы.
– Готов поспорить, что этот парень служил козлом отпущения у пяти своих сокамерников. Держу пари, если он совершит еще преступления, вы обнаружите улики, ведущие к каждому из них. Монро совмещает приятное с полезным. Он мстит. Он хилый и, вероятно, не очень мужественный внешне, поэтому его использовали в качестве женщины. С ним вообще не считались. Для психопата, если он таковым является, это, должно быть, трудно переварить. Вот почему он стал действовать, выйдя из тюрьмы. Ему нужно было выплеснуть ярость и унижение. Почувствовать власть. Ощутить себя живым.
Микелис пристально посмотрел на каждого из полицейских в комнате. Большинство из них не знали ни слова по-французски, но они отложили свои дела, чтобы послушать этого странного человека, одновременно властного и загадочного.
– Эпизод содомии во время убийства туристов говорит о том, что он ищет себя. Ему не удалось изнасиловать Магдалену Уиллис. Кровь, вид ее мертвого тела, адреналин, страх, психическое возбуждение – все это оказалось ему не по силам. Но, собираясь на новое преступление, он хотел дойти до конца. И решил действовать иначе. Монро снова попробовал с девушкой, но это не возбуждало его так сильно, как он себе представлял. Потом содомировал ее партнера, однако понял, что это опять не то. Тогда он поменялся с ним ролями. Чтобы повторить то, что он пережил в тюрьме, только на этот раз оставив выбор партнера за собой. И главное, в самом конце он мог покарать виновного. Мое мнение: это неуравновешенный человек, он любит причинять боль так же сильно, как и испытывать ее. Он ненавидит и любит себя одновременно. И еще он пока не контролирует свои преступные импульсы, потому что пытается превратить в сексуальное возбуждение то, что возбуждает его лишь психически, – ощущение всемогущества, желание почувствовать себя на несколько часов Богом. Он не сможет кончить физически. Он будет впадать в истерику и совершать все новые преступления, потому что ему хочется власти, хочется распоряжаться жизнью людей, но при этом его мужественность сомнительна, у него с ней постоянные проблемы. Это будет его терзать. Он будет ожесточаться. Вымещать досаду на своих жертвах. Так что приготовьтесь к самым жутким картинам.
Вены на висках Микелиса пульсировали, зрачки были расширены, он тяжело дышал. Он проживал то, о чем говорил. Он сам был в шкуре убийцы. В его голове.
Никто не шевелился. Когда он замолчал, все в страхе смотрели на него.
Бейнс откинулся на спинку стула:
– Что ж, надо нанести визит Эллиоту Монро, господин Микелис. Вы меня убедили.
– Вам нечего ему предъявить. Вряд ли законы в Шотландии настолько отличаются от наших, что человека можно посадить в тюрьму на основании чистых домыслов.
Бейнс поднял перед собой лист бумаги:
– Я только что получил из нашего Агентства по регистрации транспортных средств информацию о машине, оформленной на Эллиота Монро. Модель соответствует следам шин, обнаруженным на втором месте преступления. Данных пока недостаточно, чтобы предъявить ему обвинение, но вполне хватает, чтобы допросить его и обыскать дом.
– Если хотите разговорить его, действуйте без нажима, такое с ним не пройдет. Он замкнется. Дайте ему понять, что к нему прислушиваются. Он как заблудившееся животное. Стоит ему поверить, что его понимают, что ему могут помочь, и особенно если он почувствует, что у него нет другого выхода, он может заговорить. Обложитесь стопками досье, пусть подумает, что вы все знаете, что у вас есть тонны информации, которую даже он сам о себе не знает. Потом играйте на самолюбии, льстите, втирайтесь в доверие, но не позволяйте ему вести. Надо показать, что он уже не контролирует ситуацию, но может вернуть контроль, доверившись вам и рассказав все, что вы хотели бы услышать. Тогда у него хватит на это мужества, и он перестанет бояться осуждения. Перед ним будет слушатель, который поймет его самого и все его проблемы, оценит его неординарность и даже гениальность.
Бейнс повернулся к Людивине и Сеньону.
– Да уж, с таким, как
