– Кто это – Ирочка? – напряженно спросил Валентин Борисюк.
– Его девушка. Интересная особа! Акула! Вытягивает деньги из бедного Вани. То есть вытягивала. А сама погуливает на стороне. Ваня приезжал ко мне со своей печалью: как удовлетворить растущие Ирочкины аппетиты? Мол, не хочет она жить с его родителями. А снимать квартиру дорого. Работать Ирочка не желала, а Ваниной зарплаты на двоих не хватало. Я и посоветовал ему тянуть деньги с Валентина. На квартиру. Получилось.
– Сволочь, – сквозь зубы процедил Борисюк. То ли он имел в виду Ваню, то ли Даниила Грушина.
– Спасибо, – откликнулся тот. – Учитывая положение, в которое ты попал, я не обижаюсь. Тебе теперь придется-таки сесть за два убийства. Не надо было сбегать с места происшествия. Пострадавший был пьян. Может, и обошлось бы. А ты сбежал. Потому что трус. И стал платить шантажисту. Опять-таки, потому, что трус! Нет, Ваня не делился с Ингой. Он вошел во вкус. И подумал: а почему бы не шантажировать своего шефа? Которого, между прочим, терпеть не мог!
– Что-о? – оторопел Артем.
– Иметь деньги, чтобы снимать квартиру, – это хорошо. Но еще лучше купить свою. Ирочка хотела поехать в Италию. Кстати, она и поехала. В мае месяце. Артем, догадываешься, на чьи деньги? И у нее появилась шикарная беличья шуба до пят.
– Меня шантажировал Ваня Смирнов?!!
– Да. Тихий, незаметный Ваня. Всякое терпение имеет предел. Ваня был предан мне и только мне. А его передали тебе. Как вещь. Ваня не только снял с нового шефа деньги, крупную сумму, но и отомстил. Тихий, тихий, а самолюбие-то у него было! А насчет остального я ему подсказал. Как брать деньги, на кого перевести стрелки. Он до ночи сидел в приемной, ждал шефа и гонял по полю разноцветные шарики. И отправлял свои послания, зная, что подумают прежде всего на Ингу. Ну кто принимает в расчет личного шофера? Тихого, незаметного, безотказного Ваню Смирнова? А ведь он был интересным собеседником, когда разговорится! Я буду без него скучать. Жаль. Искренне жаль.
– Но тогда Инга… – начал было Артем и вдруг осекся.
– Инга шантажировала меня, – спокойно сказал Грушин.
– Что-о?! – вновь вскинулся Артем.
– Что слышал. Те записи. Их сделала она. Я, признаться, потерял осторожность. И недооценил Ингу. Забыл, что нет ничего опаснее женщины, оскорбленной в лучших своих чувствах. А она разозлилась всерьез, когда поняла, что выйти за меня замуж не удастся, собиралась заработать на мне хорошие деньги и решить квартирный вопрос. Она сунула под кровать диктофон и записала несколько наших разговоров. В постели чего только не наболтаешь! А однажды умудрилась тайком включить видеокамеру и сделать запись. Ту самую, Артем, которую ты видел.
– Скажите, пожалуйста! – всплеснула руками Прасковья Федоровна. – Выходит, мы с бедняжкой занимались одним и тем же?
– Совершенно верно, – кивнул Даниил Грушин. – Только вы – женщина со средствами. Вы делали это чужими руками. А Инга – сама. Я, признаться, наговорил много лишнего, чего вовсе не следовало говорить. Тем более Инге. Но она умела слушать. Да ты, Артем, знаешь, – с усмешкой посмотрел Грушин на бывшего друга.
– И что же ты ей такого наговорил? – напряженно спросил Реутов.
– Об Ольге. О том, как она глупа. Не догадывается, что я ей изменяю. Что я не испытываю к ней влечения как к женщине. Еще я сказал много лишнего о тесте. О Семье. И это более опасно. Папу трогать нельзя. И маму тоже. Это святое. Я же у нее в любимчиках хожу. А тут вдруг открыл шлюхе свою душу! Сказал то, что я на самом деле о них думаю. Когда я услышал записи, мне стало не по себе. Я спросил у Инги: «Чего ты хочешь?» И она ответила: «Денег». Ведь у нее уже был на примете ты! Более легкая добыча. Кандидат в мужья. Она в самом деле не хотела от меня ничего, кроме денег. Сказала, что я ей опротивел. И я платил. Но последнее время Инга стала делать намеки. Мол, такая жизнь ей надоела, она хочет измениться. Исправиться. Стать хорошей. Смешно! «И сколько же тебе надо, чтобы стать хорошей?» – спросил я. Она ответила: «Свое жилье и московская прописка».
– Взнос за квартиру, – усмехнулся Борисюк. – Оставшаяся часть суммы.
– Именно, – кивнул Грушин. – Но я не мог взять такую сумму из семейного бюджета без объяснений. Дела моей фирмы идут неважно. Ко всему прочему Ольга начала что-то подозревать. Инга, чтобы припугнуть меня, посылала ей на мобильный телефон смс-сообщения. Делала намеки. Или просто звонила и молчала в трубку. Она меня задергала. От шантажиста надо избавляться способом радикальным. Но так, чтобы в тюрьму сел кто-то другой. Я ведь туда не хочу. Мне и здесь неплохо.
– И ты выбрал меня, – сквозь зубы процедил Артем.
– Именно. Я устроил эту вечеринку с одной целью: постоянно нагнетать обстановку, ввести всех в состояние истерии. Спровоцировать на убийство. Это как заразная болезнь. Как вирус. А ты, ко всему прочему, увлекся выпивкой. Я ведь знаю, что пьяный ты теряешь над собой контроль. Помню это еще со студенческих времен. И я тебя весь вечер провоцировал. Главное было убедить Артема Реутова в том, что его любовница не только продажная девка, но и шантажистка. И вымогает у него деньги. И мне это удалось.
– Так. Понимаю, – напряженно сказал Артем. – Теперь я стал убийцей. Тесть не будет мне доверять, жена узнает о моих отношениях с…
– Ну да. Фирмы вновь сольются. Но главой компании стану я. А ты сядешь в тюрьму. За убийство своей любовницы. Думаю, Анюта потребует развода. Тебе конец, друг.
Артем обхватил голову руками. Грушин-то каков? Он к нему как к человеку! Друг! Родственник! А он одним выстрелом – сразу двух зайцев! Ну и Данька!
– А если бы… – негромко спросил он. – Если бы я все-таки не убил ее? Если бы не поверил?
– Тогда это сделал бы я. Но обставил бы все так, чтобы подумали на тебя. Пойми: я не мог больше ждать. А в целом получилось неплохо! Оцените мое остроумие! Ну? Господа? – попросил Даниил.
Присутствующие молчали. Сид смотрел на Грушина, словно прикидывая: справится или нет? Если накинуться на него и душить? И кто поможет? Валентин? Реутов?
Прасковья Федоровна нервно постукивала пальцами по столешнице. Неприятно чувствовать себя в роли идиотки. Человека, которого обвели вокруг пальца. Она-то всегда считала себя умницей! И хорошей актрисой! Грушин! Вот кто всех переиграл! И что теперь? Неужели он единственный выйдет сухим из воды?
Поскольку гости молчали, хозяин дома подвел итог.
– Понимаю. Выгоду из сегодняшней вечеринки извлек я один. Остальные оказались проигравшими. Но игра есть игра! И я хочу выпить за свой успех! Кто-нибудь хочет ко мне присоединиться?
– Пить с тобой? – с усмешкой сказал Артем. – За твой успех? Много чести! Я такой сволочи, как ты, в жизни не видел!
– Да ладно тебе прибедняться! Сам-то весь в белом? Ты свое состояние нажил честным путем? И женился по любви, так? Никакого расчета! Просто святой!
– Я друзей не предавал.
– И в самом деле. Вы, Даня, поступили некрасиво, – покачала головой Прасковья Федоровна. – Вы разрушили мой брак.
– Не надо патетики, – поморщился Грушин. – Если не вы мне должны сказать спасибо за этот замечательный вечер, то ваш молодой муж уж точно.
– Да я бы тебя придушил! Своими руками! Конкретно! – высказался Сид.
– Вот кто должен сидеть в тюрьме! Грушин! – заявил Валентин Борисюк. – Потому что, если бы не он, ничего бы не было! Все остались бы живы, здоровы.
– За исключением человека, которого ты сбил, – напомнил Грушин.
– Кому от этого плохо? Это же был алкаш! Из отбросов общества! И Ваньку ты заставил меня шантажировать!
– С каких это пор мы перешли на ты?
– С таких. Я теперь со всеми на ты. Мне терять нечего.
– Значит, пить вы со мной не будете? Ну как хотите!
И Грушин потянулся к бутылке с зеленой жидкостью со словами:
– А я выпью! За свой успех! – повторил он. – Мне сегодня пришлось нелегко. Я хочу выпить за то, что, кроме умных людей, на свете есть дураки. И не грех этим воспользоваться. – Грушин наполнил мятным ликером крохотную рюмочку и поднял ее, обращаясь к гостям: – Вот ведь как! Сам себя не похвалишь, никто не похвалит! Меж тем я молодец! Я, можно сказать, гений! Ну, за мою долгую и счастливую жизнь!
И он выпил ликер. То, что произошло потом, повергло гостей в шок. Даниил Грушин выронил рюмку и схватился обеими руками за горло, словно задыхаясь. Его глаза вылезли из орбит. Он попытался сделать вдох и словно захлебнулся. Потом вцепился в скатерть, пытаясь удержаться на ногах. Но и это ему не удалось. Грушин упал на пол, потянув за собой скатерть. Послышался звон разбитой посуды.
Во всем этом было так много театрального, что присутствующие не сразу поверили в смерть хозяина дома. Замерли в ожидании нового сюрприза. Вот сейчас Грушин поднимется и начнет смеяться: «Ха, ха! А вы опять поверили! Болваны!» Но прошла минута, другая. Грушин не шевелился.
– Он… он… он… – попыталась выговорить Прасковья Федоровна.
