В телефоне вновь забренчала мелодия сороковой симфонии Моцарта. Лученко взяла мобильный.
– Слушаю. – Голос ее звучал озабоченно: она заполняла истории болезней.
Лучшая подруга Сотникова, наоборот, была беззаботна и настроена очень игриво:
– Веруня! Ты знаешь, что ты гений?
– Как тебе сказать… Вообще-то это приятно слышать.
– Говорю: ты – точно гений!
– Твой Романенко прозрел? – Вера отложила записи и развернулась на стуле к окну. – Понял, какая ты женщина с большой буквы Жэ? Дашка, меня интересуют подробности.
– Верка! С тобой же невозможно разговаривать! Ты все знаешь! Но ты, как всегда, оказалась права. У нас начался медовый месяц. Романенко меня забросал букетами и вообще…
– Как ты это сделала?
– Я ж твоя лучшая ученица. Посидела, подумала, и… Выдала ему такую версию. Дескать, мы должны немного отдохнуть. Мы оба устали. Давай на время ограничим наши отношения только профессиональными.
– А он?
– Он а-бал-дел! – Дарья довольно рассмеялась. – Вот так вот! Пусть лучше думает, что его личная жизнь накрылась медным тазом, а я в этом самом тазу буду варить варенье из райских яблочек!
– Я всегда считала тебя садисткой, – приняла шутливый тон Вера. – Итак, твой бойфренд получил в лоб этим неприятным известием. Теперь он хочет выяснить, что же случилось. Твои действия?
– Не знаю, может, ты скажешь, что я неправа. Но я решила усугубить…
– В каком смысле?
– Придуриваюсь больной. Благо сейчас в агентстве ничего срочного, обычная плановая работа. Осталась дома, набила холодильник вкуснятиной и изображаю несчастненькую. Он примчался, а я дальше порога не пустила.
– О! Что-то знакомое. В последнее время слишком много мнимых больных вокруг меня развелось!
– А кто еще?
– Лученко… Но это потом. Напомнишь, я тебя посмешу. Но ты – врушка бессердечная! Какую же ты выдумала болезнь?
– Заразный грипп. У него же дети. Вот мы и не должны входить в контакт… Ни в какой, особенно нельзя…
– В половой, – похулиганила Вера.
– Подруга, ты женщина с какой-то сомнительной репутацией!
– Как говаривала Алиса Бруновна Фрейндлих в любимом фильме всех времен и народов: «У меня такая безупречная репутация, что меня уже давно следовало бы скомпрометировать!» Значит, он так и не может понять, какова причина вашего разрыва… Это правильно. Мужчины терпеть не могут непонятного. И тут ты убиваешь сразу двух зайцев.
– Ой, я знаю, ты любишь убивать сразу нескольких! Каких конкретно зайцев? Имя, фамилия, должность? – Даша забавлялась собственной изобретательностью.
– Если взрослого мужчину наказывать за недопустимое поведение, урок будет усвоен. Или, по крайней мере, понятен. «Я сделал плохо, – будет думать твой Саша, – за это меня наказали». Но если мужика, который до сих пор не изменял тебе, не впадал в запой или не проигрывал деньги в казино, ты наказываешь без всякой причины – он начинает беспокоиться не на шутку. Потому что всем разумным существам – а мужчины к ним иногда относятся – надо понимать причинно-следственную связь своих поступков и наших реакций. И тут сразу возникают два убитых зайца. Заяц номер один хочет понять, что он сделал не так – чтобы больше этого не делать и не получить в лоб еще раз. Заяц номер два стремится выяснить, что он утворил, чтобы оправдаться, – возможно, произошло какое-то недопонимание и на него злятся без причины.
– В любом случае Романенко чувствует, наконец, то же самое, что я все последние месяцы. Ему дискомфортно. Ему неприятно. Что и требовалось доказать!
– Слышь, народный мститель, не перегни палку! Даша, я не шучу. Поосторожнее с мнимой болезнью. А то – тьфу-тьфу-тьфу – накличешь, притворяясь…
Дарья что-то весело журчала в трубку, но Вера перестала ее слышать. В ее голове произошел щелчок. Слово «накличешь» внезапно открыло в сознании запертую дверь. На двери ярким неоновым светом зажглась табличка «Вход».
– Выход там же, где и вход… – прошептала Вера.
– Ты что-то сказала, Веруня? – спросила подружка.
– Извини. Мне сейчас некогда. Созвонимся позже, – сказала Лученко, торопясь поскорее проверить свою догадку.
* * *
Бывают такие состояния, когда человека осеняет правильное решение, гениальная догадка или идея. Вере Лученко казалось: если сию секунду, немедленно она не убедится в своей правоте или в ошибке, все может рухнуть. Уж очень много «если» – одно невероятнее другого – лежало в основе ее внезапного прозрения. Поэтому она села в машину к Двинятину и, ничего не объясняя, сложила руки ковшиком:
– Андрюша! В поликлинику на Печерск, быстрее!
Андрей только что примчался по зову возлюбленной – так быстро, будто караулил за углом. Он кивнул и бросил автомобиль вперед, как заправский гонщик. «Пежо», словно белый кроссовок на роликах, мчался по улицам. Вера каждые полминуты смотрела на часы. Но они успели: до конца рабочего дня оставалось еще полтора часа. Вера достала и надела белый халат и шапочку. Докторскую шапку она обычно не носила и терпеть ее не могла, а надевала лишь по необходимости, во время профессорских обходов.
В своей врачебной униформе она стремительно направилась к регистратуре. По пути настроилась, как актриса перед спектаклем. Вошла в образ. Что угодно, как угодно – но необходимо добыть из архива медицинскую карточку Ксении Николаевны Бессоновой!
В регистратуру деловитым начальственным шагом вошла женщина профессорского вида. Заговорила властно и в то же время благожелательно. Поэтому девушки тут же сообщили ей имя-отчество заведующей регистратурой и, перебивая друг дружку, объяснили дорогу в нужный кабинет. В кабинете Вера долю секунды понаблюдала за очень полной жгучей брюнеткой с широким обручальным кольцом на пальце. Результатом своих наблюдений осталась довольна и сразу приступила к делу.
– Валентина Михайловна! Здравствуйте! Вы сегодня выглядите прямо как Кэтрин-Зета Джонс перед свадьбой с Майклом Дугласом. Как вам удается сохранять такой цветущий вид? Признавайтесь!
– Ой! Ну что вы! Доктор, вы мне льстите! – Работница районной поликлиники порозовела от комплиментов и радостно заулыбалась.
– Ничуть! Просто я обожаю здоровых людей. Сейчас это такая редкость! У вас наверняка и дома идеальный порядок. Как должно быть у хорошей хозяйки! – Глаза Веры не отрывались от лица заврегистратурой.
– И не говорите. – Валентина Михайловна просто таяла от Вериного внимания.
– Дружочек, не в службу, а в дружбу… Мне срочно нужна карточка одной больной, десятилетней давности. Как бы мне в архив попасть?
Докторша была такая приятная, говорила так уверенно, от нее шла такая мощная волна благожелательности… А заврегистратурой так устала за день слушать ропот больных! Да еще отбиваться от нареканий сестер и врачей, когда случались осечки в работе регистратуры. У кого ж ошибок не бывает? Да и дом на ней держится, права коллега. Ну и что с того, что правила требуют запроса от главврача? Правила для того и существуют, чтоб в них делать исключения! Какая она все-таки милая, эта профессорша.
Все эти мысли Вера без труда прочла на лице женщины. И ничуть не удивилась, когда та, пошуровав в ящике своего стола, достала ключ на красной ленточке.
– Знаете, где у нас архив? – Она вручила ключ Лученко.
– Без малейшего понятия! – честно призналась Вера Алексеевна.
– В полуподвале, направо по коридору. Там на двери надпись «Архив».
– Спасибо. Валентина Михайловна, вы – наше солнышко!
«Солнышко» растаяло окончательно и не волновалось, что коллега провозилась в архиве целых сорок минут. Пыльные ряды папок с историями болезней за нужный год Лученко пересмотрела со всей возможной тщательностью. Наконец отыскала карточку Ксении Бессоновой, внимательно пролистала ее с первой до последней страницы. Прочитала последние записи, результаты анализов и покачала головой.
В нарушение всех правил доктор Лученко засунула карточку в свою сумку, застегнула «молнию» и вышла из архива. Отдав ключ регистраторше и сказав на прощание еще несколько теплых слов, она вышла из здания поликлиники.
– Теперь на Севастопольскую площадь! – с облегчением откинувшись на подголовник, сказала женщина.
– Желание клиента – закон для водилы, – улыбнулся Андрей. Вглядываясь в Верино лицо, он поинтересовался: – Все срослось?
– Да. Мне даже не верится…
Вскоре Двинятин сидел в машине возле клиники «Материнство и детство» и гадал, что понадобилось его возлюбленной в этом медицинском учреждении и сколько времени она там пробудет. Вопреки его настрою на долгое ожидание, Вера довольно быстро вышла из стеклянных дверей. Сопровождал ее великан, похожий на Хагрида из фильмов о Гарри Поттере. Он держал в своих огромных лапах маленькую Верину ручку и что-то говорил ей, улыбаясь, как показалось Двинятину, жуткой людоедской улыбкой.
На сей раз он потребовал у любимой немедленного и подробного отчета.
