Ее глаза полыхнули ненавистью.
— Мисс Мартин, есть ли что-то, чего вы не знаете? Как только я услышала, что Бреннан вернулся, я в самом деле послала за ним Гринуэя, сказав, что у нас завелась крыса. Мы с ним договорились о таком условном знаке. После того как все заснули, как я думала, я спустилась в парк и встретилась с ним. Он был странный малый, но на него в некотором смысле можно было положиться. Он подтвердил, что сдал ребенка в работный дом, как мы с ним условились. И несмотря на все ваши наглые домыслы, я вовсе не думала его убивать.
— Тогда — нет, — согласилась я. — Вы пришли безоружная, потому что хотели лишь удостовериться, что он выполнил ваш злодейский план. Но Бреннан потребовал у вас еще денег. Вы согласились встретиться с ним в парке на следующий день и заплатить ему больше.
— Заплатить ему больше… — задумчиво проговорила мисс Роуч. — Он совсем выжил из ума. Неужели принял меня за дуру? Неужели я бы позволила какому-то крысолову шантажировать меня?! Неужели он вообразил, что может безнаказанно угрожать мне? Ведь я — Роуч!
Люси тихо плакала, обхватив себя руками и раскачиваясь из стороны в сторону. Как и раньше, к ней подошла Уильямс, обняла ее за плечи и увела.
Я выдвинула свое обвинение:
— Вы подкараулили его в кустах, прихватив в холле нож, а потом набросились на него и убили! Но ваше платье испачкалось кровью. Вы побежали наверх и переоделись; потом вы спустились в парк следом за всеми, сделав вид, что выходите туда впервые. Потом вы сказали об убийстве сестре; мисс Фиби, должно быть, так расстроилась, что не заметила, что на вас не то платье, которое вы с ней условились в тот день надеть. Но вы поняли, что потом она все заметит, и уж мы с доктором Лефевром наверняка заметим, что на вас разные платья, когда увидим вас. Поэтому вы убедили Фиби переодеться в траур… Я решила, что вы в трауре из любви к формальностям. Но вы бы не стали носить траур по простому крысолову… конечно нет! Мне бы сразу догадаться, что черные платья призваны сбить нас со следа. В ту ночь вы — или, возможно, Хиггинс, ваша марионетка, — отнесли окровавленное платье на берег моря и сожгли. Я своими глазами видела костер.
— Мисс Мартин, вы когда-нибудь спите? — как мне показалось, с неподдельным любопытством спросила Кристина Роуч. — Или вы, как тот трехголовый пес, что охраняет Аид, не спите никогда? Я думала, мой брат прислал Лефевра, чтобы шпионить за нами, но, похоже, с такой же целью он прислал сюда и вас.
— Нет, — возразила я, — не знаю, по какой причине здесь находится доктор Лефевр, но я приехала лишь для того, чтобы быть компаньонкой Люси.
— Вы значительно превысили обязанности компаньонки! — холодно заключила она.
Пропустив ее шпильку мимо ушей, я продолжала:
— Когда вы вошли и увидели, что я роюсь в вашем шкафу, вы сразу поняли, что я обо всем догадалась, возможно, уже проверила шкаф вашей сестры и теперь смотрю, какого платья недостает у вас. Пропало одно, клетчатое. Где оно, мисс Роуч? Если я не права, покажите его!
Кристина Роуч молчала; ее холодные глаза снова превратились в плоские камешки.
Голос подал Лефевр:
— Предлагаю всем, за исключением мисс Роуч, спуститься вниз. Мадам, если не возражаете, на полчаса мы запрем вас в вашей комнате… Нам нужно многое обсудить.
— Как мило, что вы об этом предупредили, — сухо ответила Кристина Роуч. — Интересно, доктор, вы так же вежливы с теми несчастными, что сидят под замком в вашей клинике?
В разговор вмешался грубый голос Хиггинс:
— Тогда и меня заприте. Нехорошо оставлять мисс Кристину одну. Так нечестно.
— Возможно, и неплохо запереть Хиггинс, — поддержала я. — Иначе она может выпустить мисс Роуч.
Мисс Роуч села на табуретку и обреченно скрестила руки на груди.
— Делайте что хотите!
После нерешительных возражений Чарлз Роуч согласился с тем, что его сестру и ее горничную запрут наверху. Затем все с трудом спустились в гостиную. Младшую горничную отправили на поиски Бена и сержанта Морриса; если нам повезет, они еще в «Прибрежном».
Первым заговорил Чарлз Роуч:
— Фиби, тебе что-нибудь об этом известно?
Фиби так решительно затрясла головой, что ее фальшивые локоны заплясали над ушами, угрожая отвалиться.
— Я не знала, что Кристина… убила Бреннана… — прошептала она. — Я знала, что она убила кота, которого подарил Люси мистер Бирсфорд. Она считала, что замужняя дама не имеет права получать подарки от чужого мужчины… не родственника! — Фиби шагнула вперед. — Да, она сказала, что подменила младенцев, но только после того, как Бреннан покинул наши края. Что я могла поделать? Она гордилась тем, что так хорошо все придумала… Кристина сказала, что мы — почтенная семья и ребенка Джеймса Крейвена нужно… убрать с дороги. Я не думала, что так будет правильно, но Кристина говорила очень уверенно… а я больше всего на свете боялась скандала, поэтому ничего никому не рассказала… Клянусь, я ничего не знала об убийстве Бреннана… Поверить не могу, что это правда!
— Респектабельность… — с трудом проговорил Роуч, сопроводив это слово презрительным фырканьем. — Мысли о том, что моя сестра называет респектабельностью, всегда руководили ею в жизни… Она… с ней всегда было непросто; стремление сохранить доброе имя нашей семьи и нашей компании сделали ее одержимой. Всю жизнь она была очень своенравной и… приходила в неистовство, если ей перечили. Она сделала мою жизнь в Лондоне столь невыносимой, что я постарался, чтобы она… и ты, Фиби… тихо жили здесь.
Роуч посмотрел на меня и показался мне почти смешным в своей попытке как-то оправдаться.
— Я думал, что так будет лучше всего, а доктор Лефевр подобрал им подходящую экономку. Уильямс до того, как вышла замуж, работала сиделкой в его частной клинике для душевнобольных. Овдовев, она снова стала искать работу. Уильямс показалась мне идеальной кандидатурой. Разумеется, я не утверждаю, будто моя сестра сумасшедшая. Во всяком случае, она… не такая, как принято считать.
— Вы хотите сказать, — тихо заговорила я, — что вы… и вы тоже, доктор Лефевр… знали о неуравновешенности мисс Роуч… Вы послали ее сюда вместе с мисс Фиби и приставили к ней Уильямс, которая должна была присматривать за ней. До прихода Уильямс роль надсмотрщицы, наверное, играла Хиггинс. А потом вы прислали сюда рожать бедную малышку Люси Крейвен… Да как вы могли?!
Ошеломленный Роуч посмотрел на меня в упор и беспомощно развел руками:
— Но как еще я мог поступить? Я не женат; я не мог допустить, чтобы племянница рожала в моем доме! Мой дом не приспособлен для… для новорожденных младенцев и рожениц. Клянусь вам, я понятия не имел, что одержимость толкнет сестру на столь ужасные поступки…
— Люси следовало находиться в своем собственном доме, с собственным мужем! — парировала я.
— Но ведь я послал его в Китай, — возразил Роуч и посмотрел на меня умоляюще, как будто я в самом деле могла понять и принять его объяснения. — Он был для нее совершенно неподходящей партией! И на их брак я согласился скрепя сердце. Нужно было во что бы то ни стало избежать скандала после того, как моя племянница забеременела… Ее необходимо было выдать замуж, но… — Голос его стал тише. — Мы всегда были респектабельной семьей, — закончил он с растерянным видом человека, который заблудился в глуши и понятия не имеет, куда ему идти.
— Видите, до чего довела вас ваша респектабельность! — без всякой жалости сказала я. Мне не хотелось больше говорить ни с ним, ни с остальными — и я определенно не испытывала к нему никакого сочувствия.
Роуч глубоко вздохнул и выпрямился, пытаясь хотя бы отчасти вернуть былые достоинство и властность.
— Мисс Мартин, вы, конечно, правы. Зацикленность на респектабельности вынудила мою сестру стать похитительницей и, как вы утверждаете, убийцей. Задолго до того излишняя забота о респектабельности смутила и исказила ее взгляды на жизнь. Разумеется, я с себя ответственности не слагаю, я полностью отдаю себе отчет… И позабочусь о том, чтобы… инспектор Росс и судья все поняли правильно… Моя сестра не до конца способна отвечать за свои поступки.
— За какие поступки? — громко осведомился с порога Бен. За ним маячил сержант Моррис.
Не дожидаясь, пока Роуч ответит, я выпалила:
— С вашей сестрой разберутся по закону! А вы бы лучше подумали о несчастном младенце!
Инспектор Бенджамин Росс
После того как мисс Роуч заключили под стражу, мы с сержантом Моррисом вернулись в Лондон. Как вы, наверное, догадываетесь, нам пришлось преодолеть яростное сопротивление со стороны Чарлза Роуча. Он не желал смириться с тем, что с его сестрой будут обращаться как с обычной убийцей… как будто убийцы бывают необычными. Но мистеру Роучу оказалось трудно признать, что его сестра способна на убийство. Он все время повторял: должно быть, произошла какая-то ошибка. Однако ошибки не было: разум его сестры повредился от многочисленных переживаний, и она стала жертвой собственного умопомешательства. Его добрый друг доктор Лефевр, психиатр, специалист с мировым именем, согласился с тем, что люди, страдающие психическими расстройствами, часто предъявляют окружающим необычайные и несправедливые требования или рассказывают неправдоподобные истории, порожденные их больной фантазией.
