гангстер! Гленн Миллер! Боже мой! Что же я должна сказать теперь в свое оправдание? Скажите, что? – она заглянула подполковнику в глаза.
– Ну, поверьте, мужчинам иногда тоже приятно услышать комплименты в свой адрес. Я не ханжа. Но… Я задам вам лишь один вопрос. Один! И ответ должен быть предельно откровенным, то есть «да» или «нет». Неправды не приемлю, – Дубовик взял руку женщины в свою.
Она тихо прошептала:
– Я вас слушаю…
– Марк – морфинист?
Ответ последовал незамедлительно:
– Да… – Изольда Ипатьевна помолчала, потом вдруг жарко зашептала: – Вы понимаете, он…
– Прощайте! Как вам жить дальше, решайте сами, – Дубовик тронул её руку и, не оглядываясь, пошел прочь от этого дома.
Глава тридцать пятая. Секреты мусорной свалки
– Товарищ подполковник, а когда же вы поняли, что Марк колет морфий? – Заболотный даже присел на кровати, когда Дубовик рассказал им с Зубковым о своем визите на дачу профессора Вишнякова. – Как же я не догадался? Хотя… Порядок он не нарушал, жил обособленно, никого не тревожил… А синяки на руках?.. Ну, мало ли кто какие уколы делает?..
– Не казнитесь, – мягко улыбнулся подполковник. – Я, просто, в своей жизни встречался с таким человеком, на фронте. Он был врачом, и жизнь свою закончил бесславно… Поэтому для меня не стало откровением поведение молодого человека. О том, что на самом деле с ним происходит, я понял сразу, как только Игошин доложил о вашем расследовании. Это, – он повернулся к Зубкову, – Иван Артемьевич, элементарно. Видите ли, по нашим данным, преступник «пользовал» кровь доноров лишь раз в четыре года. Последний раз это было две недели назад, а синяки на руках у Марка самой разной степени давности: уже пожелтевшие, и совсем свежие. Мало того, у мальчиков места инъекций совершенно чистые, хотя там, как раз, можно было не беспокоиться о венах, тем не менее, сделано всё профессионально, и лишь по одному проколу. Почему же руки Марка так неаккуратно истыканы, будто поработал мясник? Понимаете, насколько одно с другим не вяжется? И самое главное. По нашим сведениям, преступник – бывший нацист, офицер СС разведотдела. Можете себе представить, чтобы такой человек вот так просто размахивал бы перед всеми своими синюшными руками, выставляя напоказ свое заболевание? Ну, а наши ребята поработали в военных и медицинских архивах. Марк получил на фронте очень тяжелое ранение, и чтобы он мог справиться с этими болями, ему в госпитале кололи морфий. Но!.. – Дубовик развел руками, – разные люди реагируют на него по-разному, Марк просто «сломался» на наркотическом веществе. Слишком длительным было его лечение. Ну, и с датой рождения кое-что не сходится…
– Вот оно что-о!.. – Зубков покачал головой. – А кем он всё-таки приходится Изольде… Ипатьевне?
Подполковник внимательно посмотрел на него и, улыбнувшись уголками губ, произнес:
– А братом и приходится! Она его в госпитале нашла, работала там в хозчасти. Ну, а уж какие внутри этой семьи отношения, тут уж!.. Извините!..
– Постойте! А морфий-то они, где брали? – Заболотный опять привстал на кровати, но тут же откинулся на подушки, застонав.
– Вот с этим, дорогой Николай Иванович, разбирайтесь сами! Своё дело мы сделали.
– Но если вам всё о нем известно, значит, он, в принципе, не мог быть тем человеком, которого мы все ищем? – сквозь боль пробормотал участковый.
– Исключать в нашей работе ничего нельзя, пока не исчезнут даже самые незначительные подозрения. Порой мелочи могут перевернуть весь ход расследования.
– Мне говорили, что у вас особое отношение к мелочам, – Заболотный бросил взгляд на Зубкова, тем самым открывая источник этой информации.
– Это, скорее, требование для достижения абсолютной цели. Видите ли, я в некотором роде, перфекционист. И подчиненных хотел бы видеть такими же. Вот такой я щепетильный! И вредный!.. – Дубовик улыбнулся. – А теперь поведайте мне о том, что вам удалось вчера обнаружить у дач со стороны леса. Как я понял, там есть калитки?
– Так точно! Эти ср…е интеллигенты, оказывается, устроили в лесу свалку своих дорогих отходов!
– Свалку? – подполковник поднялся. – И чей там мусор?
– Андрей Ефимович! Ну, какая ж теперь разница? Разберусь я с ними! – поморщился Заболотный.
– Разбирайтесь, только мне нужны не они, а их мусор. Кто именно мог бросать туда отходы? С каких дач? – видя непонимание участкового, Дубовик уже строже добавил: – Николай Иванович! Это не праздный вопрос. Я ведь только что говорил вам о своих требованиях.
– Да, по-моему, со всех пяти… – Заболотный, по-прежнему, не мог понять интереса подполковника к свалке, но вынужден был перечислить все фамилии.
Идти туда Дубовик решил утром, вместе с Зубковым.
-Н-да-а… Чистоплотными этих граждан не назовёшь, – Дубовик обошел свалку со всех сторон, внимательно приглядываясь к различного рода мусору, ковыряя в некоторых местах суковатой палкой.
Зубков шел следом за ним и внимательно следил за его манипуляциями.
– Иван Артемьевич! Можете сказать, вот это чьё «добро»? – Дубовик показал на небольшую кучку чуть в стороне от общей.
– Видимо, из профессорского дома. Коньячные бутылки, жестяные коробки из-под дорогого чая. Пустой флакон от хороших духов. Остальным это, по-моему, не подходит.
– Я того же мнения, – кивнул подполковник. – А вот и ампулы из-под морфина, – он постучал палкой по стекляшкам, хрустнувшим под ногами. Ещё одно доказательство того, что уколы Марку делает человек не от медицины. – Поймав вопросительный взгляд Зубкова, сказал: – Потом объясню. Так… А вот это? Чей сломанный гребень?
– Так такие носит Полякова, собирает волосы со лба на затылок обыкновенными гребешками, типа этого, – Зубков наклонился, чтобы поднять обломок расчески, но Дубовик остановил его, схватив за локоть:
– Стоп! Ничего не трогайте здесь, пока я не посмотрю! А эту вещичку мы завернем в бумагу, – он достал из кармана газету, и, разорвав её на куски, положил один на землю и кончиками пальцев перенес сломанный гребень на этот клочок. – Давайте искать дальше!
Зубков согласно кивнул.
Неподалеку от гребня он нашел небольшой бумажный сверток, пошевелив его по примеру подполковника, и увидел ватные тампоны, испачканные кровью, с ними же были завернуты куски марли.
У Дубовика при виде этой находки загорелись глаза, и он с ещё большим рвением начал осматривать не только саму свалку, но и окрестности поблизости неё. Свёрток же с ватой был, также, завёрнут в газету.
Вдруг взгляд подполковника наткнулся на небольшой клочок вздыбленной земли. Осторожно, палкой он расковырял почву, и на свет появилась жестяная коробка из-под монпансье, в которой перекатывались пустые ампулы из-под аминазина.
– Это не свалка, это очередная «пещера Али Бабы»! И если на ампулах не будет отпечатков пальцев,
