совершить нечто ужасное. Времени мало.
– Женщина.
– Что?
– Надругаться над женщиной, свободной турчанкой из знатной семьи. Этого ему не простят. Только Ибрагим не станет этого делать.
– Но можно напоить его тем зельем, которое разжигало в нем похоть.
– Тогда он пойдет к Телли.
– А если в его спальне вместо нее будет другая женщина? Ты ведь знаешь своего мужа. Набросится он на нее?
– Трудно сказать. Ибрагим сильно изменился. Да и где ты возьмешь такую женщину?
– Это моя забота.
– Исмаил, ее отец должен быть уважаемым человеком.
– Муфтий подойдет?
– Дочь муфтия никогда не согласится стать женщиной султана.
– Но у нее есть сердце, как и у любой другой женщины.
– Исмаил, что ты задумал?!
– Есть одна девушка… Она нам вполне подойдет. Я сумею выманить ее из дома, но должно пройти какое-то время. Уж очень она пуглива. Но это то, что нам нужно.
– Когда ты уже остановишься? – в сердцах сказала Шекер Пара. – Неужели тебе не жаль несчастную? Что с ней потом будет?
– А со старым мужем она будет счастлива? – насмешливо спросил Исмаил. – За кого ее может выдать отец? За уважаемого человека, тоже муфтия или челеби. Который закроет ее на женской половине дома. Жизнь кончится, не успев начаться.
– Похоже, что я расплачиваюсь не столько за свои грехи, сколько за твои, – горько сказала сестра.
– Но ты мне поможешь?
– Хорошо, – устало кивнула Шекер Пара. – Что я должна делать?
– Подсыпать мужу в напиток порошок. Когда придет время.
– А Телли?
– Это моя забота. Когда она будет на седьмом или восьмом месяце беременности, в спальню к султану ее уже не позовут.
– Так было раньше.
– Она не придет. Даже если позовут. Я об этом позабочусь. Мы подложим в постель к султану дочь муфтия. И тогда вспыхнет бунт.
– А ты не боишься, что Валиде тебя обманет?
Исмаил заколебался.
– Мы раньше ладили, – сказал, наконец, он. – Пойми: если Ибрагима свергнут, она станет регентом. Турхан не имеет никакого влияния. И что будет с нами?
– Защищай Ибрагима.
– Он скоро сошлет тебя в Старый дворец. Если Телли родит сына, все хасеки туда отправятся.
– Откуда ты знаешь?
– Анна сказала.
– Хорошо, я сделаю, как ты скажешь. Но женщина…
– Я этим немедленно займусь.
…Первым делом он нашел дом муфтия Ахмеда-эфенди. И убедился, что дом этот похож на крепость. Выкрасть из него Мерьем невозможно. Она должна выйти сама. Но как быть с ее слугами? Если только уломать девчонку, ее рабыню. Но сначала сама Мерьем должна влюбиться так, чтобы потерять всякую осторожность.
Она никуда не ходит, мать караулит Мерьем днем и ночью. Если бы не та случайная встреча в лавке… Видимо, судьба.
* * *
Исмаил приходил к дому муфтия вот уже несколько дней. Он загодя написал небольшое любовное письмецо. И ждал рабыню, которая была с Мерьем в посудной лавке. Наконец, ему повезло. Девчонку послали с каким-то поручением.
– Эй, ты, – негромко окликнул он. – Постой.
Та сначала испугалась, но, узнав Исмаила, зарделась:
– Это вы, эфенди. Мы с моей госпожой часто о вас говорим, – простодушно призналась девушка.
«Половина дела сделана», – удовлетворенно подумал он. И спросил:
– И что говорит обо мне твоя госпожа?
– Говорит, что у вас красивый голос. Спрашивала, какой вы из себя. Она видела, что высокий и стройный. Но не могла разглядеть в чадре, что у вас зеленые глаза, – хихикнула девчонка. – Но я ей сказала.
– Я тоже о ней все время думаю. Скажи ей, что Исмаил, недостойный раб, не видит больше ни солнца, ни луны, ни звезд. Свет померк в разлуке. Запомнишь?
– А как же.
– На-ка вот, чтобы нужные слова не забыла, передай госпоже, – он сунул в тонкую девичью руку письмецо. Там было и про луну, и про звезды.
– Ой, что вы! Нельзя!
Он с усмешкой протянул девушке деньги.
– Все равно нельзя, – она попыталась оттолкнуть его руку. – Хозяйка меня убьет!
– Как тебя зовут?
– Зейнаб, эфенди.
– А хотела бы ты, Зейнаб, жить не здесь, а во дворце?
– В самом дворце? У султана?
– Да. И быть калфой, а не какой-то служанкой. Гаремом командовать. И деньги за это большие получать. Потом и замуж можно выйти. Стать госпожой.
Она задумалась. Исмаил не торопил. По делам не убегает, стоит здесь, слушает, и то хорошо. А уж женщин он уговаривать умеет.
– И то сказать, жена у муфтия строгая, – сказала, наконец, Зейнаб, – Все не по ней. Замучила меня придирками. А то и побьют, – пожаловалась она.
– Поможешь мне, и я помогу тебе. Ты любишь свою госпожу? Посмотри на меня!
Девушка робко подняла глаза и сразу покраснела.
– Скажи мне правду, Зейнаб, – вкрадчиво сказал Исмаил. – Ты предана Мерьем из любви к ней?
– Зазнайка она, – невольно вырвалось у Зейнаб. – Сватали ее уже. Жених богатый, и отец согласен. Разве девушек слушают? А Мерьем умолила мать. Мол, давай подождем. А кого ей надо? Шехзаде?
– Передай ей мое письмо. Я приду завтра. Пусть выглянет в окно. Покажешь мне, где ее комната.
– Ой, нельзя, эфенди!
– Я буду стоять в условленном месте. Она ведь хочет меня увидеть?
– Еще как хочет! Уж я ей вас обрисовала!
– Я бы тоже хотел ее увидеть. Без чадры. Лицо твоей госпожи. Она красива?
– Еще как, – нехотя призналась Зейнаб. – Оттого и мать не торопится. Богатая, красивая, отец – уважаемый человек. Любой мужчина будет счастлив жениться на Мерьем. Ну а вы, эфенди? Может, вы тоже жениться хотите на моей госпоже?
– Может, и хочу, – рассмеялся он.
Исмаил знал, что Зейнаб передаст хозяйке этот разговор да половину приврет. А та поверит в то, во что хочет верить. В записке он назначал Мерьем свидание, просил ее выглянуть в окно. Писал, что сгорает от любви.
Он был уверен в успехе. Так и случилось.
Сначала занавеска на окне была недвижима. Исмаил терпеливо ждал. Он стоял в густой тени деревьев и жадно смотрел на окно в комнате Мерьем. Зейнаб подала ему знак, где именно надо ждать. Прошло немало времени, прежде чем дочь муфтия решилась. Всего один шажок, такой невинный жест: отодвинуть плотную занавесь и выглянуть в окно. Мерьем очень уж хотелось увидеть лицо мужчины, голос которого показался ей таким красивым.
Письмо она тут же сожгла, подумав в страхе: «Не приведи Аллах мать узнает!»! Хотя у Исмаила честные намерения. Зейнаб сказала, он не прочь жениться. Мерьем себе цену знала. Ее отец был самым уважаемым богословом в Стамбуле. От женихов отбоя не было. Но Мерьем не хотела замуж за богатого старика. А Исмаил и богат, и молод, и,
