— Мы во многом расходимся, — продолжал он. — Это хорошо. У вас независимый ум. Возможно, в каких-то вопросах вы измените мое мнение; возможно, я сумею раскрыть вам достоинства моей позиции в других. Одно очевидно: вы не будете пассивны, не будете декорацией, а это единственное, на что была бы способна леди Мэри.
Будь она даже свободна и могла выйти за меня замуж, не думаю, чтобы она была со мной счастлива. Вы, мисс Локхарт, насколько я могу судить, женщина, для которой счастье в каком-то смысле вторично. Больше всего вам нужна деятельность и цель. Я могу обещать вам это — все, что вы хотите. Вы понимаете, что я сейчас делаю? Я предлагаю вам брак — брак и более того: партнерство. Вместе, вы и я, мы будем великолепны! И кто знает, в те редкие интервалы во всей этой живой работе, когда вы на миг захотите перевести дух, вы, может быть, испытаете странное чувство, которому трудно дать название, пока вы помните, что это — побочный продукт работы, которую именуют счастьем. Мисс Локхарт! — Он потянулся вперед и взял ее руки в свои. — Вы выйдете за меня замуж?
У Салли все плыло перед глазами.
Она шла сюда, ожидая встретить ярость, оскорбления, насилие, и была готова к такой встрече; но от этого она буквально задохнулась. Она оставила свои руки в его руках. Голова кружилась. Теперь, когда их руки соприкоснулись, она с особенной ясностью ощутила чудовищную силу этого человека. Он гипнотизировал, самая его плоть была наэлектризована энергией, глаза пронизывали ее насквозь, поток слов лился неудержимо. Она должна была собрать все свои силы, чтобы заговорить, и она их нашла.
— Я…
Но это было все, что она успела сказать, так как в дверь торопливо постучали.
Беллман отпустил ее руки и обернулся.
— Да? В чем дело?
Слуга открыл дверь; на пороге стоял Алистер Макиннон. Салли откинулась в кресле назад, почти теряя сознание. Макиннон был вне себя от страха, это было ясно. Он насквозь промок — вероятно, шел сильный дождь, — его рука, державшая шляпу, тряслась. Он переводил глаза с Салли на Беллмана, потом опять на Салли и, наконец, остановил затравленный взгляд на финансисте.
— Я пришел за… за мисс Локхарт, — сказал он трепещущим голосом.
Беллман не шевельнулся, сказал только:
— Не понимаю.
— Мисс Локхарт, — сказал Макиннон, переводя глаза на Салли и обращаясь прямо к ней, — Джим Тейлор и я приехали, чтобы… чтобы помочь вам добраться домой. Джим… он, знаете, ранен. Сломана нога. Он не мог подняться сюда, он остался у ворот. Мы приехали, потому что… — Он опять метнул взгляд на Беллмана и тут же перевел глаза на Салли. — Вы можете… можете теперь вернуться домой, — договорил он.
Она видела: ему пришлось собрать все свое мужество, чтобы не только войти в дом человека, который собирался убить его, но и найти в себе силы говорить.
— Слишком поздно, мистер Макиннон, — сказала Салли. Она заставила себя сесть прямо, так, как сидела в ее офисе мисс Сьюзен Уолш, и, сделав над собою усилие, которое едва не привело к обмороку, твердым голосом произнесла: — Мистер Беллман только что попросил меня выйти за него замуж. Сейчас я должна решить, приму ли его предложение или нет.
Она буквально кожей ощущала: Макиннон не верит своим ушам. Стараясь не смотреть на Беллмана, она продолжала:
— Решение зависит от того, согласится ли он. Мое согласие на брак будет стоить мистеру Беллману три тысячи двести семьдесят фунтов. Эту сумму я пыталась заставить его передать мне некоторое время тому назад. Тогда мне нечего было предложить ему. Но сейчас, когда он выразил заинтересованность в том, чтобы вступить со мной в брак, ситуация, возможно, изменилась, не знаю…
Макиннон потерял дар речи. Электрический заряд, пробежавший между Салли и Беллманом, казалось, окончательно лишил его сил. Его глаза вновь обратились на Беллмана, но тут он чуть ли не подскочил от страха: Беллман захохотал.
— Ха-ха-ха! Я был прав — вы на самом деле под стать мне! Разумеется, вы все получите. В золоте? Прямо сейчас?
Она кивнула. Беллман вскочил на ноги, нащупывая цепочку для часов, на которой был ключ. Затем подошел к небольшому сейфу позади письменного стола, открыл его и на их глазах вынул оттуда три небольших опечатанных мешочка, бросил их на стол, сломал печать еще с одного и, взявшись за уголок, перевернул. На лист промокательной бумаги пролился дождь сверкающих монет. Он быстро отсчитал золота на три тысячи двести семьдесят фунтов, вложил его обратно и подтолкнул все четыре мешочка к Салли.
— Они ваши, — сказал он, — до последнего пенни.
Она стояла. Теперь жребий брошен; назад пути не было. Она собрала мешочки с золотом и вручила их Макиннону. Его руки тряслись сильней, чем ее.
— Прошу вас, — сказала она, — сделайте это для меня. Отвезите эти деньги мисс Сьюзен Уолш, Бенфлит-авеню, дом номер три, Кройдон. Вы сможете это запомнить?
Он повторил имя, фамилию, адрес, потом сказал растерянно:
— Но Джим… он заставил меня приехать сюда… я не могу без…
— Тсс, — сказала она. — Сейчас все это кончено. Я собираюсь выйти замуж за мистера Беллмана. Пожалуйста, уходите. Скажите Джиму… Нет, Джиму ничего не говорите. Просто уйдите.
Он выглядел как потерявшийся ребенок. Бросив последний взгляд на Беллмана, чуть склонил голову и вышел.
Как только дверь за ним закрылась, Салли опять упала в кресло, и Беллман мгновенно очутился у ее ног. Казалось, прорвалась плотина. Он взял ее руки в свои, и ей показалось, что вся та власть, о которой он говорил, все метаморфозы и преображения ее именно в нем воплотились в последней своей формации: что он и есть воплощение силы пара, силы электричества, механической силы — финансовой власти. Он снова и снова целовал ее руки, и от его поцелуев каким-то образом исходило то же сатанинское потрескивание, которое она слышала в проводах около железнодорожных линий, когда шла через долину к его дому.
Но дело уже было сделано. Все почти закончено.
— Я устала, — сказала она. — Я хочу спать. Но прежде чем лечь, я хочу увидеть ваше паровое оружие. Можете ли вы отвести меня туда и показать, что это такое? Было бы жаль проделать весь этот путь и не увидеть его.
— Конечно! — сказал он и, тотчас поднявшись с колен, позвонил.
— Самое удобное время повидать его! Я люблю свой завод ночью. Мы далеко продвинулись вперед с электрическим освещением, вы видели. Что вы знаете об оружии, дорогая?
Она встала и подняла свою тяжелую сумку с пола. Сейчас она была совсем легкой — до тех пор, пока ее голос тверд, пока она не дрожит.
— В сущности, я знаю о нем немало, — сказала она. — Но всегда готова узнать больше.
Он радостно засмеялся, и они пошли к выходу.
Охранник выпустил Макиннона за ворота и запер их снова. То бегом, то спотыкаясь, прижимая к груди мешочки с золотом, Макиннон под проливным дождем устремился к кебу, где сидел в ожидании Джим, баюкая в руках фляжку с бренди и почти обезумев от боли.
Сначала Джим ничего не понял. Макиннону пришлось повторить все дважды; потом он потряс мешочками над ухом Джима, чтобы он услышал звон золота.
— Выходит за него? Замуж? — тупо повторил Джим. — Она так сказала?
— Да-да… это похоже было на сделку, она продавала себя за вот это золото! И я должен был пообещать ей, что отвезу его некой леди в Кройдоне…
— Ее клиентка, — сказал Джим. — Та леди, которая потеряла свои деньги из-за… в фирме Беллмана, понимаешь… Ах ты, чертов болван, что же ты хочешь позволить ей сделать за это?!
— Я? Но я не мог… это все она, Джим, ты сам знаешь, какая она упорная…
— Нет, я не о тебе, дружище. Ты все сделал правильно. У тебя хватило духу войти туда. Все мы сейчас болваны. То есть я болван. О господи, эта нога… я сам не знаю, что говорю. Я не нахожу себе места, Макиннон. Думаю, она собирается… С палкой я, может, сумел бы…
Он снова застонал, мечась на сиденье, чуть ли не теряя сознания от муки. Он поднес трясущейся рукой фляжку, уже почти пустую, к губам, потом рухнул на пол, отчего терпеливая лошадь дернула поводья. Дождь уже лил как из ведра. Макиннон рукавом отер пот со лба Джима, но он этого не заметил.
— Помоги мне выйти, — пробормотал он. — Она решилась на что-то такое… мне это не нравится. Ну-ка, дядя, подойди и ты, подай нам руку…
Беллман бережно придерживал рукой дождевик на плечах Салли, в другой руке держал зонт над ними обоими; они торопливо шли по гравиевой дорожке к ярко освещенному зданию, где находился паровой агрегат — скорострельное оружие. Он уже отдал приказ осветить весь сектор, и теперь каждый фонарь желто светился в сетке тумана и дождя.
Строение называлось Депо № 1. Она видела, еще в устье долины, что оно стоит в отдалении от остальных заводских помещений, и теперь им пришлось пересечь просторную площадку, покрытую мокрым гравием; пока они добрались до стены и под ее прикрытием поспешили к воротам, дождь припустил вовсю. Сторож, предупрежденный об их появлении, уже открыл огромную створу, откатившуюся на роликах, и сразу их обдало теплом и светом.
