– Добро, – согласилась она. – Постарайся все выяснить за минимально короткий срок. А я узнаю, кто хозяин бани «Шаечка», и встречусь с ним.
Скляренко оживился, вытянул шею, глядя через лобовое стекло вперед. На этот раз он был один, без Бусина. Такие дела, как задумал Скляренко, вершатся без посторонних. Три дня он караулил телохранительницу Князева, постепенно терял надежду, думая, что она смылась. Решил дотянуть до пяти дней, а там подумать, как быть. И вдруг около загородного дома Князева остановилось такси, из него вышли она и неизвестный страшненький мужик, который тяжелой поступью направился к воротам, опираясь на трость. Скляренко возликовал, включил зажигание и, вырулив из переулка, помчался домой. Сегодня он намерен отдохнуть, а завтра с раннего утра опять приедет сюда.
Урванцева поднялась на второй этаж, оглядела ободранную дверь и позвонила. На вопрос «кто?» ответила:
– Прокуратура.
– Чего надо? – Голос явно принадлежал пожилому мужчине.
– Поговорить. Посмотрите мое удостоверение.
Она приставила раскрытые корочки к «глазку», ответа долго не было и движения за дверью тоже. Когда дверь распахнулась, а на Урванцеву уставилась отечная и заросшая седой щетиной образина в тельняшке, она поняла: это подстава.
– Разрешите войти?
– Не боисся? – осклабилась образина.
– Не боюсь, – сказала Урванцева и переступила порог.
Она попала в царство разрухи, нищеты, вонищи. Круглый стол был завален бутылками, стаканами, остатками еды. Урванцева присела на стул, образина умостилась на дряхлом диване, закинула ногу в дырявом тапочке со стоптанным задником на колено:
– Слушаю.
– Вы предприниматель?
– Чего?
– На ваше имя зарегистрирована баня «Шаечка».
– Ну, на мое. А что?
– Так вы хозяин?
– Выходит, я.
Думала, он будет отрицать, мол, моя хата с краю, я ничего не знаю, а он, наоборот, признал за собой владение. Но не предприниматель же он, в самом-то деле! Урванцева поняла: следует переть напролом.
– По нашим сведениям, вы не имеете никакого отношения к бане. Я хочу получить ответ: кто брал ваши документы и зарегистрировал «Шаечку» на ваше имя?
– Хоти, – пожал он плечами.
– Значит, вы отказываетесь давать показания?
– Ага.
Урванцева достала мобильник, якобы позвонила:
– Дежурная часть? Пришлите машину на улицу Скрябина, сто пятнадцать, надо забрать одного гражданина. – И бросила ему: – Собирайтесь.
– Куда? – вскинул он брови вверх.
– В обезьянник! – гаркнула она. – Посидишь там денек-другой, станешь уважительней и разговорчивей. Собирайся шнуром, торчать в твоем свинарнике у меня нет желания.
– Женщина… – заскрипел он.
– Я тебе не женщина, а следователь Елена Петровна Урванцева.
– Лады, лады, поговорю с тобой, так и быть! – поднял он вверх большие и жилистые, коричневого цвета кисти рук. Опустив их на колени, вздохнул: – Вот напасть. Не дадут жить спокойно.
– Как получилось, что на тебя зарегистрировали баню?
– Ну попросили меня об одолжении. А что плохого? Денег дали. И каждый квартал дают по тысчонке, все по-честному. Ты мне, что ли, к пенсии добавку подкинешь? Вы только отнимать умеете.
– Кто просил? Имя и фамилия?
– Да соседский пацан привел мужиков…
– Где живет сосед?
– Жил раньше во втором подъезде, а потом переехал, куда – не знаю.
– Кто привозит деньги раз в квартал?
– Он же. Серегой его зовут, фамилию не знаю, – упредил он вопрос Урванцевой. – Сосед и сосед, на хрен мне знать больше?
– Давно привозил?
– Недавно. Он привозит загодя, ну, до начала квартала. Так что жди его в конце декабря или в начале января.
– И на каких условиях основана такая щедрость?
– А на тех, что я вроде как хозяин бани. Ну, хозяин ненастоящий, и что? Я разве украл чего? Нет. Выпиваю на свои, кровные. Чего пристаешь ко мне?
И тут обрыв. Хозяин бани был подставной.
Урванцева запланировала еще одну встреча – с Оскаром, якобы случайную. Разведка Захарчука донесла, что референт едет на общественном транспорте домой. Урванцева поджидала его в автомобиле на остановке. Едва он выпрыгнул из троллейбуса, она окликнула его:
– Оскар! Подойдите ко мне.
– Вы случайно здесь очутились или меня поджидали? – спросил молодой человек, подойдя к машине.
– Конечно, случайно. Я не люблю ждать, обычно предпочитаю вызывать к себе, когда кто-то нужен. Вам далеко?
– Минут тридцать ходьбы.
– Тогда садитесь, довезу уж.
Оскар с неохотой уселся на пассажирское место, искоса поглядывал на Урванцеву.
– Что так смотрите? Не нравлюсь?
– Просто думаю, что может привлекать женщину в трупах и убийцах?
– Работа ума, – ответила она, а плелась, словно пьяная черепаха. – Убийцы, как правило, думают, что они умнее всех, развенчать это заблуждение и входит в мою задачу, результат приносит мне удовлетворение. Раз уж мы с вами встретились, то не скажете, зачем еще вы ходили в ремонтируемое крыло?
– Скажу. Я почти все походы туда вспомнил. Специально вспоминал, подумал, что вы обязательно меня об этом спросите.
– Вот как! Ну и?
– Наш главный… Спартак Макарович… он постоянно требовал клей. ПВА, знаете такой? А в том крыле трехкилограммовые банки с клеем хранились. Он давал мне пузырек, я отправлялся в комнату, где находились принадлежности для ремонта, набирал клея и относил ему.
В этой же комнате стояла аппаратура прослушивания.
– И сколько ПВА он израсходовал? – поинтересовалась Урванцева.
– Целую банку.
– Так много?
– Он что-то клеит у себя, сшивает… Я не проверял, может, он домой потихоньку таскает клей на хозяйственные нужды, – иронично сказал Оскар. – Правда, его зарплата позволяет без ущерба для семейного бюджета покупать ПВА три раза на дню.
– Что еще вы делали в той комнате?
– Ничего. Банки с ПВА стоят у самой двери, я внутрь даже не заходил.
– Давно вы были там последний раз?
– Вчера. Но если вас интересует, когда последний раз я заходил туда до убийства Ермакова, и это скажу: за три дня до инцидента.
– Не обижайтесь, Оскар. – Она смягчила тон, понимая, как трудно парню и что за иронией он прячет элементарный страх перед ней. – Я вынуждена выяснять и про клей, и про хождения, даже про то, какая передача была по радио в определенный час.
– Я не обижаюсь. Что еще вас интересует?
– Еще? Вы не заметили в той комнате что-нибудь особенное? Например, вам не показалось, что там кто-то есть, помимо вас, и этот человек прячется?
– Не показалось. Я недолго там бывал, наловчился наливать клей в пузырек быстро, ложку туда специально принес. Спасибо, я приехал. – Но перед тем как захлопнуть дверцу, Оскар наклонился к Урванцевой: – Я вспомнил еще кое-что… В ту ночь, когда застрелили Ермакова, свет в приемной я погасил, это значит, его включил кто-то после меня.
– А почему так долго вспоминали?
– Вы меня заставили припомнить каждый свой шаг. В начале десятого я выключил свет, но мне вдруг показалось, кто-то идет по коридору. Пришлось включить, а шаги смолкли. Я все же выглянул в коридор, но там никого не было.
– А когда вы утром пришли на работу, свет горел, так?
– Именно. Я сразу не вспомнил, потому что думал, будто сам оставил… да и убийство Ермакова меня потрясло, все спуталось в голове… До свидания.
– Всего доброго. – Елена Петровна проследила за Оскаром, он скрылся в подъезде, а она развернула машину.
Экстренный совет по случаю приезда Князева был назначен на десять утра в конторе Марты Ивановны. В субботний день других адвокатов там не бывает, никто не помешает тайному делу. Малика отказалась идти на совет:
– Я останусь в машине, Паша.
– Боишься Урванцеву?
– Скажем, не хочу с ней лишний раз встречаться.
– Хорошо, сиди тут. С тобой Чемергес будет, на него, надеюсь, можно положиться. Бомбей, идем, ты пригодишься.
Маля откинулась на спинку кресла, смежила веки, готовясь к долгому ожиданию. Торчали с час, Чемергес насвистывал, следил за прохожими, не стесняясь комментировать в соленых выражениях проходивших женщин. Потом ему надоело. Он повернулся к Малике:
– У тебя бабки есть? Дай мне на мороженое, тут за углом, я видел, продают.
Маля отдала ему кошелек, он вышел из машины.
– Тебе купить?
– Не хочу.
– Тогда дорогое куплю, – обрадовался он и помчался за угол.
Малика выбирала, какой диск послушать, когда вдруг к окошку машины наклонился незнакомый мужчина с неопрятными длинными волосами:
– Вы Малика Асина? Вы были телохранительницей Князева.
– Допустим, – насторожилась она, ее рука сама скользнула в сумочку и там задержалась. Маля заподозрила, что этот человек пришел от Гриба, и, возможно, не один. – Что вам нужно?
– У меня к вам дело. Вы не могли бы выйти?
– Говорите, я не выйду.
– Не бойтесь… Разрешите мне сесть к вам?
– Садитесь, – разрешила она.
