Заметив на лице Роберта секундное замешательство, Салли догадалась — он совсем забыл.
— Не знаю… Весь отряд собирают — в последний раз перед шествием. Фотографы приедут. Я должен быть рядом с отцом. Пока он в отъезде, я тут за всем приглядываю. А завтра смогу. Кстати, я достал для тебя билет в один из залов. В общем, сама понимаешь — сегодня ну никак не вырваться.
«Нет, — подумала Салли, — не понимаю».
— Ну пожалуйста! — Она провела ладонью по его лицу и быстро поцеловала, просунув кончик языка между губ.
И заметила, как Роберт оглянулся — на тех двоих, что колдовали над ладьей. Но мужчины сидели внутри корпуса на корточках — они вставляли основание мачты в гнездо и ничего не видели.
«Что это он? — подумала Салли. — Я — понятное дело, вечно боюсь, как бы предки не узнали. А он-то уже не ребенок, он свободен. Почему прячется?»
— Ладно, попробую выбраться позже, — сказал он.
Салли так и не поняла, серьезно он или лишь бы поскорее от нее отделаться.
Она вернулась в школу и даже успела на автобус до дома — можно было забыть о той небылице, которую она придумала для матери утром. Хотя… домой не хотелось — после целого дня возни с перевозбужденной детворой настроение у матери наверняка паршивое. Салли помнила, что творилось в начальных классах накануне празднования Апхеллио — дети бесились, колошматили друг друга картонными мечами. В такие дни мать взрывалась по пустякам. И, сойдя с автобуса чуть раньше, Салли направилась к дому Фрэн.
— Нам почти ничего не задали, я и подумала: приду-ка раньше. Заварю для Кэсси чай, а вы спокойно соберетесь. Если, конечно, не возражаете, — стоя в дверях, сказала Салли, изображая из себя образцовую няню. Именно это она и наплела матери. Салли часто приходилось врать, и она понимала — лучше везде придерживаться одной версии. И при этом заручиться чьей-нибудь поддержкой. — Но если вам неудобно, приду позже.
— Нет-нет, заходи, — пригласила Фрэн. — По правде сказать, я даже рада: Кэсси не на шутку расшалилась. Я тут обещала ей, что завтра мы поедем в Леруик — смотреть шествие. Она увидит его впервые. А ты там будешь?
— Еще бы!
Салли чуть не выпалила: «Один из викингов — мой парень!» — но удержалась. В голову неожиданно пришла отличная идея. Она придумала, как избавиться от назойливой опеки матери и отлично провести время. «Миссис Хантер предложила поехать завтра на праздник с ней. Чтобы присмотреть там за Кэсси. Она спрашивает, не будешь ли ты возражать, если я останусь на ночь у них — уложу Кэсси? А она сходит на вечеринку. Ты ведь не против, правда?» Рано или поздно мать, конечно же, узнает о Роберте. Но Салли хотела выиграть время, чтобы решить, как преподнести ей эту новость.
Наконец Фрэн ушла. А вот Кэсси никак не хотела засыпать. Она капризничала, с ней не было никакого сладу. Салли подумала, что такую почемучку и выдумщицу еще не встречала. Как только у других хватает терпения отвечать на все детские вопросы? Сразу после ухода Фрэн Кэсси принялась изводить Салли своими просьбами: то ей хотелось пить, то книжку почитать, то она болтала без умолку. Салли с трудом сдерживалась, она впервые поняла, почему мать так резка с детьми в школе. В любую минуту на пороге мог объявиться Роберт, так что Кэсси давно пора было спать. Салли с трудом ее уложила — девочка заснула беспокойным сном.
Видимо, Роберт, когда пришел, своим стуком разбудил Кэсси. А может, она проснулась, услышав незнакомый голос. Как бы то ни было, Кэсси снова появилась в дверях — со спутанными волосами, в сбившейся пижаме. Салли боялась, что появление девочки Роберта разозлит, но подвыпивший Роберт пребывал в благодушном настроении. Усевшись в глубокое кресло возле камина, он посадил Кэсси себе на колено. Девочка поначалу вырывалась и куксилась, но потом сдалась. И притихла: то ли большой незнакомый мужчина ее напугал, то ли ей понравилось сидеть у Роберта на коленях. Так и заснула. Он подхватил девочку — в его руках она выглядела безжизненной куклой с болтающимися руками и ногами, — отнес в ее комнату и осторожно опустил на кровать.
Когда Фрэн вернулась, Салли решила рассказать ей о визите Роберта — пусть лучше узнает от нее, чем от Кэсси.
— Вы ведь не возражаете? Ко мне тут приятель заглядывал. Так, ненадолго.
Салли ожидала расспросов и заранее придумала, что ответит. Но Фрэн, как и многие в этот день, думала о чем-то своем.
— Хорошо, — сказала она. — Нет, не возражаю.
Фрэн и не представляла, что на Шетландах живет столько народу. Все до единого — и сельские жители, и обитатели северных островов, Брессы, Фулы и Уолсы, — толпились этим вечером на улочках небольшого Леруика. Но не только они — прибыли туристы со всего мира; в гостиницах и хостелах не осталось ни одного свободного места. В толпе говорили с американским, австралийским акцентом, а то и на вовсе незнакомых языках. Но вот показался оркестр волынщиков во главе праздничной процессии, музыка и ликующие возгласы усилились, заглушая все вокруг, голоса сливались в сплошной, все перекрывающий гул.
Кэсси стояла рядом и хныкала — ей не было видно. Кое-кто из детей пробрался под локтями взрослых вперед, но Фрэн крепко держала Кэсси за руку, боясь, что иначе они потеряются. Кэсси вообще весь день вела себя странно. В школе ей что-то такое рассказали, и она то загадочно молчала, не отвечая на вопросы матери, то вдруг принималась болтать невесть о чем. Теперь же она вертелась, высматривая процессию с факелами. Показался Старина Ярл в великолепном костюме с начищенными до блеска рогатым шлемом и щитом; его сопровождал отряд викингов. Фрэн подсадила Кэсси себе на плечо, чтобы та увидела предводителя. Но то ли свирепый, воинственный вид викингов, то ли люди в карнавальных костюмах, то ли сами огни напугали Кэсси — вскоре она запросилась обратно на землю. Фрэн решила, что процессия напомнила Кэсси ее ночные кошмары. За дюжиной Бартов Симпсонов следовала дюжина Джеймсов Бондов, за ними — дюжина мультяшных ослов с огромными, сверкающими белизной зубами. Подвыпившие мужчины вели себя шумно, их лица, освещаемые пламенем факелов, раскраснелись.
Шествие длилось дольше, чем Фрэн ожидала. Особенно на узких улочках, стиснутых высокими серыми домами.
— Ну что, ты уже все видела? — Фрэн пришлось наклониться и прокричать Кэсси в самое ухо. — Может, пора домой?
Кэсси ответила не сразу. Фрэн подумала, что она и хотела бы уйти, но на следующий день в школе ребята будут хвастать, как долго смотрели праздничное шествие. И ее, пропустившую самое интересное, засмеют.
— Нет, останемся. Хочу посмотреть, как ладью сожгут, — наконец упрямо заявила Кэсси, готовая встретить возражения мамы в штыки. Но Фрэн возражать не стала — она прекрасно помнила, какими сверстники могут быть жестокими.
И они остались. Толпа подхватила их и понесла к мемориальному полю Георга V — месту сожжения ладьи. Фрэн снова подумала, что на праздник собрались все жители Шетландов — куда ни глянь, лица, лица, лица…
На крыльце одного из домов Фрэн заметила Юэна Росса — он стоял на верхней ступеньке и безучастно смотрел на процессию. Фрэн подумала, что это так похоже на Кэтрин. Если бы она была здесь, поступила бы так же. Фрэн потянула Кэсси за собой; выбравшись из общего потока, они подошли к Юэну. Сразу стало тише, да и волынщики к тому времени прошли вперед, так что можно было говорить спокойно, не стараясь перекричать гвалт.
— Ну, и как вам?
Юэн ответил не сразу. Спустился со ступенек к ним на тротуар, присел на корточки, здороваясь с Кэсси и потуже завязывая на ней шарф. Глядя на него, Фрэн подумала: «Наверняка вспомнил то время, когда Кэтрин была маленькой. Когда у него были жена и дочь».
— Занятно, да? — сказал он, поднимаясь с корточек. — И хотя всем хорошо известно, что Апхеллио начали отмечать лишь в Викторианскую эпоху, никак не раньше, об этом предпочитают не говорить — слишком много средств потрачено на его пропаганду. Да и в конце концов, праздник объединяет. Надеюсь, Кэтрин собиралась показать это в своем фильме.
— Будете смотреть, как сожгут ладью?
— Конечно. Раз я здесь, останусь до конца. Но вы меня не ждите — я подойду позже.
Грянули мужские песнопения, неистовые и громогласные, они напоминали речевки рэгбистов или футболистов. Попрощавшись с Юэном, Фрэн взяла Кэсси за руку, и они пошли дальше. Однако, когда оглянулась, Юэна уже не увидела. Тем временем Кэсси тянула ее вперед, беспокоясь, что они пропустят главное. Толпы на улицах не редели, всюду мелькали лица в причудливых, улыбающихся масках. Фрэн повстречала Джэн Эллис из Врансуика, ту самую, которая принесла собаку. С ней была ее дочь Шона. Джэн обрадовалась встрече, стала расспрашивать про пса, но Фрэн не успела ответить: мимо промаршировал муж Джэн. Он шел в отряде младенцев — каждый мужчина был в распашонке и памперсах, с вязаным розовым чепчиком на голове. Хохочущие зеваки приветствовали их одобрительными возгласами.
