– А кто второй мальчик? – поинтересовался Линкольн.
– Разве это имеет значение? – удивилась Ферн. – Ной должен отвечать за свое поведение.
– Но ты сказала, что драку затеял другой мальчик.
– Да, чтобы защитить свою сестру.
– Ас девочкой ты говорила? Она подтвердила, что нуждалась в защите?
– Мне не нужны никакие подтверждения. Я видела, как дрались два мальчика. Выбежала, чтобы разнять их, и меня повалили на землю. То, что произошло, было отвратительно. Жестоко. Даже не могу поверить, что ты сочувствуешь мальчишке, который напал на меня…
– Напал?
– Физический контакт был. Я упала.
– Ты намерена предъявить обвинение?
Она открыла рот, чтобы сказать «да», но в последний момент остановилась. Предъявить обвинение – значит предъявлять доказательства в суде. И что она скажет под присягой? Она видела ярость на лице Ноя, знала, что ему хотелось ударить ее. То, что он так и не поднял на нее руку, – это детали; дело ведь в том, что он намеревался так поступить, выражение его глаз было жестоким. Но видел ли это кто-нибудь еще?
– Нет, я не хочу предъявлять обвинение, – сказала она. И великодушно добавила: – Я дам ему возможность исправиться.
– Я уверен, Ферн, Ной будет тебе благодарен за это, – заверил он.
А она печально подумала: «Не его благодарность мне нужна. А твоя».
– Может, все-таки поговорим? – спросила Клэр.
Вместо ответа Ной съежился, словно амеба, и придвинулся к пассажирской дверце.
– Рано или поздно, дорогой, нам придется поговорить об этом.
– А зачем?
– Затем, что тебя отстранили от учебы. И теперь мы даже не знаем, когда тебе разрешат, если вообще разрешат, вернуться в школу.
– Ну, не вернусь в школу, и что с того? Я все равно там ничему не научился. – Он отвернулся и уставился в окно, давая понять, что разговор окончен.
Клэр молча вела машину, ее взгляд хоть и был устремлен на дорогу, но она едва ли замечала, что там происходит. У нее перед глазами всплыл образ ее пятилетнего сына – мальчик свернулся калачиком на диване и был слишком расстроен, чтобы рассказать, как его в тот день дразнили в школе. Он никогда не отличался словоохотливостью, подумала она. Всегда замыкался в себе, окружая себя стеной молчания, и с годами эта стена стала еще более толстой и непробиваемой.
– Я все думаю, что нам делать дальше, Ной, – начала она. – Мне нужно понять, чего хочешь ты. Правильно ли я поступаю, по твоему мнению. Ты ведь знаешь, что с работой у меня не все в порядке. А теперь, когда окна разбиты, а ковры изуродованы, пройдут недели, прежде чем я снова смогу принимать пациентов. Если они вообще захотят прийти… – Клэр вздохнула. – Я просто хотела найти место, где бы тебе было хорошо, где мы оба могли бы начать новую жизнь. А сейчас мне кажется, что я лишь все испортила. – Она въехала во двор дома и заглушила мотор. Некоторое время мать и сын сидели молча. Потом она повернулась к нему. – Можешь не рассказывать мне ни о чем прямо сейчас. Но потом нам придется все обсудить. Мы должны принять решение.
– Какое еще решение?
– Стоит ли нам вернуться в Балтимор.
– Что? – Он вздернул подбородок и наконец посмотрел на маму. – Ты хочешь сказать, уехать отсюда?
– Ты же сам постоянно твердишь, что хочешь вернуться в Балтимор. Сегодня утром я звонила бабушке Эллиот. Она сказала, что ты можешь приехать прямо сейчас и пожить у нее немного. А я приеду потом, когда упакую вещи и выставлю дом на продажу.
– Ты опять за свое. Решаешь за меня, как мне жить.
– Нет, я прошу тебя помочь мне сделать выбор.
– Ты не просишь. Ты уже все решила.
– Это неправда. Однажды я совершила ошибку и больше не хочу повторять ее.
– Ты хочешь уехать, я правильно понял? Все эти месяцы я мечтал вернуться в Балтимор, но ты меня не слушала. Теперь ты решаешь, что пора валить отсюда, и при этом спрашиваешь: «Чего ты хочешь, Ной?»
– Я спрашиваю, потому что это важно для меня! Я всегда считалась с твоими желаниями.
– А если я скажу, что хочу остаться? Что, если у меня появился друг, который мне очень дорог, и она живет здесь?
– Все эти девять месяцев ты говорил только о том, как ты ненавидишь это место.
– И тогда это тебя не волновало.
– Чего же ты хочешь? Что я могу сделать, чтобы ты был счастлив? Есть хоть что-нибудь, что может доставить тебе радость?
– Ты опять кричишь на меня.
– Я так стараюсь, но никак не могу тебе угодить!
– Хватит орать на меня!
– Ты думаешь, легко быть твоей матерью? Думаешь, с другой матерью тебе было бы лучше?
Он ударил кулаком по торпеде, а потом повторил этот жест еще и еще раз в такт своим выкрикам:
– Хватит – на – меня – орать!
Она уставилась на сына, пораженная силой его ярости. И тем, что из его ноздри вдруг вытекла яркая капелька крови. Она упала и скатилась на куртку.
– У тебя кровь…
Он машинально коснулся верхней губы и уставился на свои окровавленные пальцы. Из носа вытекла еще одна капля; она скатилась по лицу и тоже упала на куртку, превратившись в ярко-красное пятно.
Ной распахнул дверцу машины и побежал к дому.
Поспешив за ним, Клэр обнаружила, что он заперся в ванной.
– Ной, открой.
– Оставь меня в покое.
– Я хочу остановить кровотечение.
– Оно уже кончилось.
– Можно мне посмотреть на тебя? Все нормально?
– О Господи! – взревел он, и Клэр услышала, как что-то упало на пол и разбилось. – Почему ты не можешь просто уйти?
Клэр все стояла, глядя на запертую дверь и молясь, чтобы она открылась; но было ясно, что она не откроется. Между ними уже и без того выросло слишком много запертых дверей, а эта была лишь очередной преградой, которую она даже не надеялась преодолеть.
Зазвонил телефон. Бросившись на кухню, она устало подумала: «На сколько же меня хватит?»
В телефонной трубке кричал знакомый встревоженный голос:
– Док, вы должны срочно приехать сюда! Ее нужно осмотреть!
– Элвин? – удивилась Клэр. – Это Элвин Клайд?
– Да, мэм. Я у Рейчел. Она не хочет ехать в больницу, поэтому я решил позвонить вам.
– Что случилось?
– Я точно не знаю. Но вам лучше приехать как можно скорее, потому что она залила кровью всю кухню.
Когда Клэр прибыла к дому Рейчел Соркин, уже смеркалось. Стоя на крыльце, Элвин Клайд наблюдал за своими собаками, которые носились по двору.
– Плохо дело, – мрачно сообщил он, когда Клэр поднялась по ступенькам.
– Как она?
– Сумасшедшая дуреха, вот она кто. Взяла и выставила меня вон, а я ведь просто пытался ей помочь, понимаете. Говорит: «Иди на улицу, Элвин, а то кухня тобой провоняет». – Мужчина опустил голову, и его простоватое лицо приняло совсем унылое выражение. – Она была так добра ко мне, когда я поранил ногу и все такое. Я тоже хотел отплатить ей добром.
– Вы это уже сделали, – потрепав его по плечу, заверила Клэр. Обтянутое замызганным пальто, его плечо на ощупь напоминало вязанку хвороста. – Пойду посмотрю, что с ней.
Клэр зашла на кухню. Ее взгляд тотчас упал на дальнюю стену. «Кровь», – тут же подумала она, увидев яркие брызги. И вдруг разглядела надпись, нанесенную красной краской на дверцы кухонного шкафа: «САТАНИНСКАЯ БЛУДНИЦА».
– Я знала, что это произойдет, – тихо проговорила Рейчел. Она сидела за кухонным столом, прижимая к голове целлофановый пакет со льдом. Кровь запеклась на ее щеке, кровью были забрызганы черные волосы. Под ногами валялись осколки битого стекла. – Рано или поздно.
Клэр подвинула себе стул и села рядом с Рейчел.
– Позвольте, я осмотрю вашу голову.
– До чего же невежественны люди. Достаточно одному идиоту завести их, и все превращается… – Она нервно хохотнула. – В охоту на ведьм.
Клэр осторожно сняла пакет со льдом с головы Рейчел. Хотя рана была неглубокой, она сильно кровоточила и требовала наложения как минимум десятка швов.
– Это из-за битого стекла?
Рейчел кивнула и поморщилась, словно любое движение причиняло ей боль.
– Я не заметила, что летит камень. Меня так взбесила эта краска и то, что они сделали с моей кухней. Я даже не догадалась, что они спрятались во дворе и наблюдают за мной. Я стояла, разглядывала шкафы, и вдруг сюда влетел камень. – Она жестом указала на окно, уже забитое досками. – Элвин помог.
– А как он оказался здесь?
– О, этот сумасшедший все время бродит по моему двору со своими собаками. Он увидел разбитое окно и зашел узнать, что случилось.
– Это очень любезно с его стороны. Вам все-таки повезло с соседом.
Рейчел хмыкнула.
– Верно. Сердце у него все-таки есть.
Клэр открыла свой чемоданчик и достала набор для наложения швов. А потом стала обрабатывать рану Рейчел бетадином.
– Вы не теряли сознание?
– Не помню.
– Не уверены?
– Кажется, меня все же оглушило. Я очнулась на полу, но не могу вспомнить, как я на него осела.
– Сегодня ночью вам необходимо побыть под присмотром. Не дай бог, откроется внутричерепное кровотечение…
