Малицкий подал Игорю руку, и они обменялись рукопожатием.
– А когда будет…
– Подписание всех документов, касающихся компании, состоится сразу же после бракосочетания.
– Нет, – покачал головой Игорь. – Я хотел спросить, когда будет само бракосочетание?
– Через два часа.
Заметив удивленный взгляд будущего зятя, Малицкий пояснил:
– Что поделаешь, приходится торопиться! Обстоятельства!
В этот момент мужчины увидели в дверях счастливую невесту, чье лицо выражало крайнюю усталость после бессонной ночи.
– Журналистов внизу тьма-тьмущая! – сообщила она, проходя в зал. – Вы тут как, договорились или нет? А то мне пришлось обходиться расплывчатыми формулировками.
– Договорились, – ответил отец.
– Ну, вот и ладненько, – с деланным равнодушием кивнула Динара и направилась в свою спальню. – Тогда я пошла звонить Максу Засыпкину в «Дом моды». Он еще утром звонил, предлагал мне свадебное платье! Я тогда подумала, что это глупая шутка, а выходит – нет. Оказывается, что я без пяти минут замужем!..
– А как быть с одеждой новобрачного? – спросил Игорь.
– Тебе не надо об этом беспокоиться, – заверил Малицкий. – Сейчас приедет мой личный портной с несколькими готовыми костюмами. Выберешь, какой тебе по душе.
– А…
– Ему известен твой размер.
«Вот, значит, как, – подумал Игорь, с любопытством глядя на Малицкого. – Тебе даже мой размер известен. Что ж, кукловод должен знать, какого размера костюмчик носит его марионетка. И твой ли это спектакль?»
От пришедшей в голову мысли Игоря даже пот прошиб. Он тут же попытался развить ее.
«Нет никаких сомнений в том, что я, сам того не подозревая, замешан в какой-то крупной и непонятной мне игре, – рассуждал про себя Игорь. – Игроков как минимум двое: Малицкий и Дроздова. Хотя нет! Дроздова хоть и умна, но слишком легковесна. Она должна представлять интересы кого-то рангом не ниже Малицкого. Кто этот человек или люди, не столь важно. Какая, собственно, разница для марионетки, чьи именно руки дергают за нити? Важно другое: когда вместо одной пары рук куклой управляют две, причем каждая из них тянет в свою сторону, тогда нити могут не выдержать и порваться. В этом случае у марионетки появляется шанс освободиться».
Воодушевленный своими мыслями, он обратился к Малицкому:
– Каков у нас дальнейший план действий на сегодня?
– В моем кабинете собрались адвокаты, – деловито отозвался будущий тесть. – Нужно поработать с ними и довести до ума все документы, касающиеся компании. Через два часа, как я уже говорил, – бракосочетание. Затем небольшой брифинг для журналистов, после которого мы снова засядем за документы. В семь вечера – торжественное открытие комплекса «Д.О.М.» и сразу же – праздничный фуршет по этому поводу в «Меркурии».
– Может, тогда приступим к работе? – предложил Игорь, поднимаясь из кресла.
– Давно пора…
В кабинете их с нетерпением ждало не меньше десятка юристов. Они смотрели на Игоря с удивлением и завистью. Каждый из них долгие годы шел к тому, чтобы когда-нибудь, если повезет, возглавить компанию. Для этого каждый готов был хоть трижды жениться на дочери шефа. И теперь их мучил один и тот же вопрос: «Как этот провинциальный выскочка смог добиться подобного успеха? Чем объяснить странный выбор Малицкого?»
Игорь и сам не знал ответа на эти вопросы. Не знал до тех пор, пока в кабинете не появилась Динара.
– Можно мне вас отвлечь ненадолго? – улыбаясь, сказала она. – Хочу задать очень важный вопрос будущему мужу!.. Дорогой, какого цвета свадебное платье ты предпочел бы на мне увидеть: абсолютно белое, с розовым оттенком или цвета кофе с молоком?
Несмотря на подчеркнуто шутливый тон, в голосе молодой женщины чувствовалось волнение. Ее щеки покрывал румянец, а глаза блестели. Похоже, она готовилась к свадьбе всерьез…
Разложив бумаги, Алла Дементьева начала читать вслух хорошо поставленным голосом:
– «Таня Калигина родилась и выросла в очень хорошей и зажиточной семье. Ее отец и мать относились к той многочисленной группе служащих, без которых огромная социалистическая машина просто не могла бы существовать. Степан Валерианович был экономистом, Анна Сабировна социологом. Из года в год они, как и тысячи других „аппаратчиков“, трудились для того, чтобы на одном из пленумов ЦК КПСС был единогласно утвержден Государственный план экономического и социального развития Союза Советских Социалистических Республик на ближайший год, а на очередном партийном съезде – на ближайшие пять лет.
Так они и протрудились до урочного срока и на пенсию вышли одновременно, в тот месяц, когда их дочери исполнилось восемнадцать. Татьяна была не просто поздним ребенком, она появилась на свет, когда супруги Калигины почти утратили надежду. Наверное, поэтому маленькая Таня буквально утопала в родительской любви, постоянно подкрепляемой множеством приятных мелочей: то дефицитной турпутевкой, то летним отдыхом в Артеке. Все соседи по дому предупреждали родителей, души не чаявших в дочке: «Зря вы так ее балуете!», «Смотрите, вот вырастет эгоисткой!», «Вам перед смертью стакана воды не подаст!»
«Не думаю, что мне перед смертью так уж пить захочется!» – отвечал доброхотам Степан Валерианович, хотя в душе все же опасался, что злое пророчество может сбыться. Но опасения оказались напрасными: ни заносчивости, ни пренебрежения к родителям у дочери с возрастом не обнаружилось.
С каждым годом в Тане Калигиной открывалось все больше черт, сильно выделяющих ее среди сверстников. Она была на диво рассудительна, никогда не совершала необдуманных поступков, всегда выполняла собственные обещания и того же требовала от других. Друзей у нее было много, в основном мальчиков. Отличники учебы, комсомольские активисты, спортсмены, отъявленные хулиганы и лодыри-романтики – всем находилось место в стихийном клубе поклонников Тани Калигиной. Сама же Таня держала на «коротком поводке» сразу нескольких кавалеров, не отвечая взаимностью никому.
После окончания школы судьба разбросала всех по институтам, заводам или армейским казармам. Татьяна поступила в институт иностранных языков, как того хотели ее родители. Но сначала была любовь.
Со своим будущим мужем Татьяна познакомилась на вечере, где провожали на пенсию ее родителей. Высокий статный мужчина лет тридцати пяти в элегантном черном костюме, с зачесанными назад густыми темными волосами, волевым подбородком, печальными глазами и, что самое любопытное, без обручального кольца на руке заметно выделялся среди остальных. Он немного опоздал к началу, но его место в самом центре стола никто не занимал. «Наверное, большая шишка!» – подумала тогда Татьяна и не ошиблась. От разговорчивых соседей по столу она узнала, что опоздавший был не просто большим начальником. Илья Иосифович Дроздов имел звание подполковника и занимал высокий пост в КГБ. Он смотрел на нее с явным интересом, который Татьяне был приятен.
Они поженились ровно через месяц после знакомства и поселились в квартире Ильи – в высотном доме со шпилем. Многие, в том числе и мама с папой, были несколько смущены такой скоропалительностью. Необычной казалась в те времена и разница в возрасте – пятнадцать лет. Но Татьяна с Ильей не обращали внимания на предрассудки. Им хватило считанных дней, чтобы понять, что они прекрасно дополняют друг друга. Государственному чиновнику высокого ранга, поставившему перед собой цель взобраться на самый верх, была необходима красивая и умная жена. А молодая и умная девушка, мечтающая найти свое место в жизни, нуждалась во внимательном супруге с большими связями. Проще говоря, их брак напоминал деловой контракт. Вот только смысл этих слов в эпоху трудовых подвигов и социалистических обязательств был мало кому понятен.
Прошло несколько лет. Илья Иосифович взобрался на несколько ступенек карьерной лестницы, а Татьяна, окончив институт и Высшую партийную школу, заведовала очень престижным отделом международных связей. Илья чувствовал, что в стране грядут серьезные перемены. Он посоветовал жене перейти на работу в общество потребительской кооперации.
Принимая предложение супруга, Татьяна Степановна даже не предполагала, что идет навстречу своему призванию. Шесть лет она с удовольствием «варилась» в торговой кухне, став за это время одним из лучших специалистов в своем деле. Впереди брезжила реальная перспектива заменить уходящего на заслуженный отдых председателя потребкооперации, что в свете шагающей по стране перестройки выглядело невероятно заманчиво. Но тут случилось непредвиденное. Ее супруг был уволен из органов, и она тем самым лишилась надежной «крыши». Последствия не заставили себя долго ждать: спустя три дня в кабинет Татьяны Дроздовой явились два следователя доживавшего последние дни ОБХСС. Следователи состряпали дело с пролетарским задором, но без особого размаха. Видимо, слишком плохо разбирались в экономике, так что сумма ущерба едва перевалила за десять тысяч рублей. С этой цифры начиналось действие расстрельной в ту пору статьи девяносто три «прим»: «Хищение государственной собственности в особо крупных размерах». К счастью, в то время судьи уже не боялись брать взятки. Поэтому Татьяна Дроздова отделалась пятью годами строгого режима с возможностью отбытия последних двух лет срока на поселении или на «химии». Три первых года она отбывала в одной из колоний Удмуртии, после чего была определена на «химию» в небольшой поселок, обозначенный на картах как «Остановочная платформа 81-й километр».
