Слово даю. А Грыжин зря словами не бросается, понял?
— Так точно, — улыбнулся Бобров. — Молчу.
— Вот я и думаю, как с Аксеновым поступить? Рассказывать или пока воздержаться? — вслух поделился Ерожин своими сомнениями.
— Воздержись. Словим паскудницу — тогда пусть узнают. Она в Москве дел понаделать может много. Девка хитрая, — посетовал Грыжин. — Но на дачу поедем. Я тезке обещал. Нас сегодня там ждут. И краля твоя небось все глаза на дорогу проглядела. Погоди! Выходит, Надя и не Аксенова вовсе. Узбечка у тебя невеста?
— Выходит, так, — подтвердил Ерожин.
— То-то, гляжу, внешность у нее чудная.
Брови черные, волосы, как снег. Не тужи, девчонка что надо. На мой вкус тощевата. Но сисечки, попка, все при ней. Кормить будешь, в тело войдет, — подмигнул генерал. — А теперь пойдем в кабак обедать. Приглашаю.
— Зачем в кабак, если на дачу едем? Там столы всегда ломятся, — возразил Ерожин.
— Вы езжайте с Ерожиным, товарищ генерал, а я — в Управление. Надо, чтобы кто-то у руля постоял, — предложил Бобров.
Грыжин согласился, и мужчины начали одеваться. Прощаясь с Бобровым, Ерожин спросил:
— Когда «Хонде» на хвост сели?
— Как он в девять утра из квартиры вышел, так и повели. Он сейчас на работе, в больнице. — Бобров хотел добраться до Петровки сам, но Грыжин не разрешил:
— От дверей взял, к дверям и доставлю. Ты, Никита Васильевич, не мальчик.
Высадив Боброва у Управления, генерал некоторое время молча посапывал, глядя на уличную карусель машин, потом неожиданно сказал Ерожину:
— Петро, — так он называл Петра Григорьевича только в редкие минуты сильного расположения, — Петро, вот я о чем подумал.
Сколько можно на Других горбатиться? Может, хватит?
— Мне жаловаться грех. С Аксеновым работать можно, — не понимая, куда клонит генерал, ответил Ерожин.
— То-то и оно. Можно. Открывай свою сыскную фирму. Пока я в должности, с бумагами помогу, — раздумчиво предложил генерал.
— Не думал! — опешил Ерожин.
— А ты подумай. И мне местечко будет, когда на пенсию отправят. Возьмешь консультантом? — Грыжин положил свою мощную ладонь на плечо Ерожина. — Не сомневайся, свой хлеб отработаю.
— Не сомневаюсь, — согласился Ерожин.
— Нюха у меня твоего нет, да и, чего скрывать, никогда не было, но зато каждая собака меня знает, и уважают старика. А знакомства, Петя, иногда много дороже деньжат, — заключил Грыжин.
— Хорошо, подумаю, — ответил Петр Григорьевич, размышляя о неожиданном предложении замминистра. — Давайте сперва дело завершим.
«Ауди» вылетело на Ленинградское шоссе и, включив сирену, помчалось по осевой. Инспектор ГАРТ, дежуривший напротив гостиницы «Советская», с трудом отскочил, но умудрился поднести руку к козырьку.
— Дело, дело, — словно продолжая прерванную мысль, вздохнул генерал. — Поймаешь девчонку. Куда она денется? А сыскную фирму самое время. Про тебя, братец, сейчас шум прошел. На самом верху в курсе. Надо думать! Петр Григорьевич Ерожин помог правительству дружественного Узбекистана.
И мне пара слов перепала. Нашел человека.
Кадры знает. Сейчас твоя кандидатура очень легко проскочит. Ты только представь, сыскное, независимое от правительства, бюро! Да мы на одних государственных заказах станем в масле кататься.
Миновав пост ГАИ у кольцевой автодороги, «Ауди» набрало скорость и через минуту миновало Красногорск.
— Притормози! — приказал Грыжин водителю. Тот резко ушел к обочине и встал. — Дай задом, — скомандовал генерал. — Теперь стоп.
Ты, Петро, не будь дурилой, к невесте едешь.
Иди, возьми цветочков, — проворчал Грыжин и добавил вдогонку Ерожину, — и для меня пару букетов мамаше и супруге. — Петр Григорьевич вернулся с тремя букетами белых роз. — Деньжат хватило? — поинтересовался генерал, глядя, как Ерожин пристраивает букеты на сиденье.
— Справился, — ответил Петр Григорьевич, мягко захлопывая дверцу. — Поехали.
Через пять минут свернули на бетонку к полям гольф-клуба. Охрана понимающе кивнула водителю, и шлагбаум поднялся. Семья Аксеновых вышла встретить гостей. Надя осталась немного в стороне. В ее глазах читалось нетерпение ребенка. Водитель выскочил и открыл замминистру дверцу. Ерожин, с трудом справляясь с охапкой цветов, направился к дамам.
— Вам, Марфа Ильинична, и вам, Елена Николаевна, от генерала, а тебе, Надюша, от меня. — Обняв девушку, Ерожин вручил ей розы.
— Из-за вас меня не кормят, — пожаловался Сева Кроткин. — Долго едете.
Ерожин поздоровался с мужчинами и, не заметив среди встречавших Веру, спросил Кроткина:
— Жену куда подевал?
— Верочка вчера прическу делала. Простудилась. Полеживает наверху, позже спустится.
— Где прическу делала. В Нахабино? — строго поинтересовался Петр Григорьевич.
— Нет, вчера упросила. Взял ее в Москву..
У меня была встреча, которую нельзя отменить, — извиняющимся тоном признался Сева.
— Я же сказал, с дачи ни шагу. Вы подвергали жену смертельной опасности, — отчитал Ерожин Кроткина.
— Только один раз. Всего один разик.
Марфа Ильинична, разрумянившаяся от внимания Грыжина, повела всех к столу. По дороге Люба подбежала к Ерожину и чмокнула его в щеку. Елена Николаевна долго жала своей маленькой ручкой лапу Петра Григорьевича и, благодарно заглядывая в глаза, про-. шептала:
— Если бы вы знали, как я вам благодарна.
Надя взяла жениха под руку и вела как свою собственность. Ей очень хотелось ему сказать, какая она счастливая и как им гордится, но в присутствии семьи и строгого генерала стеснялась.
За столом все пили за здоровье Петра Григорьевича. Рассказали, как вчера проводили родителей Фони. Те немного отогрелись в тепле семьи, согласились считать Любу своей дочкой.
— Такому горю не поможешь, — заявила Марфа Ильинична. — Но мы, как могли, старались. Я сама в жизни столько не ревела.
Иван Вячеславович Аксенов, узнав, что настоящий убийца обнаружен, помолодел, приободрился и снова стал походить на того руководителя фирмы, которого Ерожин помнил в начале их знакомства. Люба с Надей уселись с двух сторон от Ерожина и наперебой ухаживали за ним, подкладывая в тарелку то из одного, то из другого блюда. Напряжение последних дней, связанное с похоронами и пребыванием родителей покойного, подсознательно утомило семью, и теперь, пользуясь приездом гостей и добрыми новостями, они наконец позволили себе расслабиться. Появились на лицах улыбки. На шутки Грыжина раздавался осторожный смех. Ерожин, от которого ждали рассказов, ограничился описанием обеда с Насыровым и бытовыми подробностями восточного вояжа. Он понимал, что семью неминуемо ждет новый неожиданный удар и от этого ощущал неловкость и чувство вины.
К чаю спустилась Вера. Она действительно сильно застудилась, могла говорить только шепотом и кутала горло. Ерожин обратил внимание, что у Веры изменилась прическа. Посидев немного с гостями, супруга Кроткина извинилась и поднялась к себе в спальню.
Первым встал Грыжин. Генерала ждали в Министерстве, и он попрощался. Надя уговаривала Ерожина остаться. Петру Григорьевичу и самому хотелось побыть с девушкой, но он, сославшись на срочную необходимость, присоединился к Грыжину.
— Пока убийца ходит по Москве, я не имею права гулять и веселиться. Сева уже нарушил наш договор. Хорошо, что все обошлось.
— Боишься, расколят? — спросил Грыжин, когда «Ауди» уже вышло на основную трассу.
— Трудный предстоит разговор. Особенно жалко Елену Николаевну. Каково узнать, что твоя дочь убийца? — ответил Ерожин.
Грыжин довез Петра Григорьевича до Управления. Ерожин поглядел в проходной на часы, стрелки показывали половину девятого.
«Интересно, что будет делать в Министерстве Грыжин в такое время?», — подумал Ерожин и поднялся в кабинет Боброва. Тот сидел за письменным столом, разглядывая какие-то бумаги.
— Трудишься? — спросил Ерожин.
— Вот, погляди, — Бобров указал на бумагу, которую держал перед собой. — Это маршрут Саркисова. В четыре он вышел из больницы и поехал по набережной к Воробьевке. Но вот тут, за Смоленским мостом, останавливается, сажает к себе бабенку, не молодую-красивую, а так, мамашу. После этого разворачивается и едет к Белорусскому вокзалу. Останавливаем машину, проверяем документы. Оказывается, наш клиент просто подхалтурил. Сшиб полтинник.
— И что тебя удивило? — не понял Ерожин.
— Каков гусь! Лупит с иностранцев тысячу двести баксов, снимает квартиру за триста.
Восемьсот тысяч зарплата и еще калымит.
— Да, субчик специфический, — согласился Ерожин.
— Не то слово. Я думаю, твоя девчонка просто одна из его клиенток, — предположил Бобров.
— Нет. Фатима — явление неординарное.
Она сумеет использовать такого парня на всю катушку, — возразил Ерожин. — Давай завтра я вместе с ребятами за ним похожу. Хочу почувствовать этого зверя. Мне не нравится, что он не вышел сегодня на контакт с девушкой. Не думаю, что у нее в столице много знакомых.
