– А Валя? – спросила Неля.
– Пылая праведным гневом, ваша подруга попыталась урезонить Степнова. Она не желала ему зла, памятуя об имевших когда-то место близких отношениях. Валентина позвонила Евгению и дала ему отповедь. Он понял, что надо торопиться, пока она не рассказала вам о том, какую аферу он пытается провернуть. Степнов нанял наркомана, и тот сделал за Евгения грязную работу. Мы выяснили, в каком клубе парня присмотрел ваш приятель, и опросили всех, кто мог видеть их вместе. Дальнейшее – дело техники, не стану вас грузить подробностями.
Неля прикрыла глаза и откинулась на спинку сиденья, с трудом сдерживая слезы. Она не могла не думать о том, что Валя умерла по такой идиотской причине, как ворованная диссертация – да гори она огнем, эта докторская! Неля без колебаний сожгла бы ее, если бы ей пообещали, что после этого Валентина вернется. Каждый раз, глядя на ее сына, Неля будет вспоминать о том, что в смерти подруги есть часть ее собственной вины.
– О, просвет замаячил! – радостно объявил Паратов, увидев, что колонна машин впереди зашевелилась. – Ну, слава богу, поехали!
И они, вместе с сотнями других автомобилистов, сплошным потоком двинулись в сторону города.
* * *
Неля вышла из кабинета Паратова с чувством облегчения: наконец-то все закончилось! Во всяком случае, до суда. Придется давать показания против Ракитина, но Неля уже смирилась с этим фактом – в конце концов, разве не за этим она отправлялась в «Синюю Горку»?
Завернув за угол, она столкнулась лицом к лицу с Максом. Он не улыбнулся и даже не поздоровался, только спросил:
– Ты тоже здесь?
– Следователь вызвал. Как ты?
– Говорил с Ариной.
Неля затаила дыхание, ожидая, что он поделится впечатлениями, но Макс не спешил.
– Может, пойдем куда-нибудь? Я просто умираю, так хочу кофе!
Через двадцать минут они сидели в кафе. Вопреки ожиданиям Нели, Макс, казалось, не намеревался продолжать тему Арины. Он молча пил кофе и смотрел в окно, на ноги прохожих (заведение располагалось в подвальном помещении).
– Так о чем вы говорили с сестрой? – не выдержав, задала вопрос Неля.
– В основном о ней, – медленно ответил он. – О нас.
Рощин вновь замолчал, и Неля поняла, что торопить его не следует. Через пару минут Макс сам продолжил:
– Знаешь, я тут вспомнил кое-что… Когда мне было лет пять, а Арине, значит, четырнадцать, мне очень нравилось ее общество и компания ее друзей. Они казались такими взрослыми, умными, и, естественно, я к ним тянулся. Короче, как-то раз к Арине пришли друзья. Родителей не было дома, и, как я теперь понимаю, они не давали разрешения устраивать вечеринку: ей надлежало присматривать за мной. Тогда отец еще не разбогател, поэтому на мамок-нянек денег не хватало. Арина была подростком – само собой, ей хотелось утвердиться в глазах приятелей, поэтому она решила проигнорировать запрет. Я был ярмом на шее, и ей не терпелось от меня избавиться. Я этого не понимал и был счастлив, считая, что меня приняли во «взрослую» тусовку. Вертелся у всех под ногами, норовил задать какой-нибудь вопрос – разумеется, невпопад, и страшно всех раздражал. Мне же казалось, что я пользуюсь невероятным успехом!
Неля сглотнула подступивший к горлу комок. Работа научила ее критически относиться к откровениям пациентов, мысленно отстраняясь и глядя на проблему с безопасного расстояния. Но сейчас – другое дело. Макс не являлся ее пациентом, более того, она испытывала к нему определенные чувства, а потому не имела возможности отстраниться.
– Арине пришлось срочно что-то придумывать, – продолжал между тем Макс, будто забыв, что Неля сидит рядом. – Она придумала прогулку в парк. Я радовался, полагая, что мы погуляем, поиграем, а потом вернемся домой. Однако у Арины и ее приятелей имелись другие планы в отношении меня. Придя в парк, она предложила сыграть в прятки. Как самому младшему, мне пришлось водить. Арина предупредила, что крикнет, когда все спрячутся, и я послушно ждал сигнала. А она все не кричала. Устав ждать, я открыл глаза и отправился на поиски. Темнело, народу в парке было немного, а я уходил все дальше в поисках Арины и ее друзей. Неудивительно, что я заблудился. Мне было страшно… Нет, страшно – неправильное слово: я был в панике! Носился между деревьев, ревел, но все напрасно. Я не знал, что Арина, нагулявшись, вспомнила обо мне, но она и думать не думала, что я уйду так далеко от места, где меня оставили. Родители, придя домой и не найдя детей, но обнаружив следы несанкционированного праздника, пришли в ужас. Кто-то из соседей видел, как мы направлялись в парк. Вызвали милицию, и несколько нарядов с собаками принялись прочесывать окрестности. Но нашла меня Арина. Ее друзья давно разошлись, а я уже решил, что навсегда останусь в парке, который казался мне настоящим лесом, полным диких зверей и непроходимых болот… Арина так плакала, когда обнаружила меня, и так крепко обнимала, что я тогда же все ей простил. Я думал, она меня любит.
– Она любила! – попыталась вставить Неля, но Макс резко тряхнул головой.
– Нет! Она боялась того, что сделает с ней отец, если меня не найдут. Сегодня я говорил с другим человеком… Вернее, это я думал, что Арина другая, а сегодня понял наконец, что всю жизнь ошибался.
Неля до крови закусила губу. Она сделала это, чтобы не высказать вслух то, что она думает об Арине. Этой женщиной двигали зависть и алчность. И, возможно, больное самолюбие. Арина ненавидела младшего брата. За то, что он красив, талантлив, успешен и богат. Он являл собой все, чего не было в ней самой, сколько бы усилий она ни прилагала. Отчим относился к ней как к послушному и, возможно, даже незаменимому работнику, но – не как к дочери. В его сердце царил сын – несговорчивый, всегда поступающий по-своему и добивающийся своей цели. Макс и Марк Рощины были очень похожи и, часто не понимая друг друга, все равно чувствовали это. Арина пошла ва-банк. И проиграла.
Голос на другом конце провода звучал буднично, словно они расстались вчера. Словно не прошло трех месяцев со времени их последнего разговора, когда Макс попросил у Нели время. Сказал, что после случившегося его душевных сил не хватит ни на что, кроме зализывания ран. Она поняла и согласилась. Время. Это сколько – неделя, две, месяц? От Макса не было ни слуху ни духу, и Неля начала прозревать. Внутри серых больничных стен она была для него лучом света. Теперь все изменилось. Вокруг полно народу, включая красивых женщин, готовых идти за его скрипкой, как крысы за флейтой гамельнского крысолова. Макс стал еще популярнее. Каждая уважающая себя газета, каждый мало-мальски значимый канал жаждали взять у него интервью. Надо отдать Рощину должное – он был сдержан в высказываниях. Журналистам пришлось утереться, так как он упорно отказывался бросить им кость в виде подробного описания своего бытия «в психушке». Ни слова не сказал он и о сестре, ссылаясь на то, что полиция не раз давала комментарии по делу и ему нечего добавить. У Макса не было времени на общение с Нелей. Она знала, что недавно вышел его новый альбом – фьюжен рока и классики под названием «Жизнь». Просто и без вывертов: как, должно быть, здорово он чувствует себя, вырвавшись на свободу и снова занимаясь любимым делом! Неля следила за его гастрольным графиком. Макс побывал в Греции, Японии, США и Великобритании, и везде его встречал умопомрачительный прием. Криминальная история, сопровождавшая его имя, сделала Макса Рощина героической личностью. Жаль, с тоской думала Неля, что в наше время, помимо таланта, необходимо, чтобы за артистом тянулся шлейф пиара – «черного» или «белого», в сущности, не важно, – который придает ему дополнительную привлекательность. Видит бог, Максу этого не требовалось. Набрать ее номер и сказать хотя бы пару слов он не считал нужным. И вот Макс звонит, когда Неля уверилась в том, что этого никогда не произойдет! Он, видите ли, готов. Готов он! Как будто она – ярмо, которое ему не хочется надевать на шею, но долг велит, а он, Макс, человек обязательный!
– Ты долго ждал, – заметила она, стараясь, чтобы в голосе не проскользнули нотки обиды.
– Ты сама дала мне время, помнишь?
Но не три же месяца!
– Ты слишком долго ждал, – повторила она.
Он помолчал в надежде, что Неля скажет что-то еще, но она выдерживала паузу. А сказать хотелось ох как много! Вывалить на него горечь, которую она копила все это время, обругать последними словами… Но нет, она не опустится до площадной бабской брани!
– Значит, нет? – уточнил он.
Господи, ну почему он так спокоен?! Как будто разговаривает с одной из своих поклонниц.
– Моя жизнь уже не та, что раньше.
Читай: в этой жизни больше нет места для тебя. Он понял. И сказал:
– Ну, тогда прощай, доктор Неля. Мне никогда не отплатить тебе за все, что ты для меня сделала. Если тебе что-нибудь понадобится – просто позвони мне, ладно?
