в подвале пекло под восемьдесят пять градусов, да еще и с пропорциями напутал. Конечно, цемент растрескается, на хрен, минут через пять после того, как схватится, а схватится минут через пять, как зальешь. И получается херня. Того, что ты пытался залить, уже не достанешь, но и залил ты его не полностью. Вот оно и торчит там, будто таракан в куске льда. А вонища такая, что с ног валит. – Он сползает на пол и прислоняется к колесу, уставясь в пустоту перед собой. – В детстве у меня был трехколесный велосипед. Тяжелый, с металлической рамой и красным сиденьем…
Мэри Пэт ждет продолжения, может, еще какого-то намека, но Джордж молчит.
– Джордж, – окликает его она.
– А?
– Что ты там заливал?
– М-м-м?
– Ты сказал, что заливал что-то в жарком подвале.
Он впадает в прострацию, но затем слова Мэри Пэт будто долетают до него по длинному туннелю.
– Пришлось переделывать, где другие напортачили.
– Другие?
Он медленно кивает головой:
– Я-то, на хрен, знаю, как с цементом обращаться. А они – нет.
– Кто – они?
Он несколько раз облизывает губы.
– Ну вы сами знаете.
– Нет, не…
– Марти с Фрэнком. – Веки у Джорджа почти слипаются.
– И где же они напортачили?
– Они хотели замуровать ее в подвале, но неправильно смешали цемент, поэтому мне пришлось все переделывать.
На шее у Мэри Пэт рядом с горлом начинают пульсировать две жилки.
– Зови ее по имени.
– Джулз. – Губы Джорджа расплываются в ленивой улыбке: это героин обволакивает его изнутри с ног до головы. – Ее пришлось замуровывать дважды.
Дар речи возвращается к ней не сразу.
Мэри Пэт вспоминает тот вечер, когда ворвалась в «Поля». Ларри Фойл с Камышом в грязных футболках, разящие потом. Грот. В гроте ящик с инструментами и рядом кувалда. Брайан Ши, весь в меловых разводах, утверждающий, будто делал «ремонт» в доме у Марти. При этом еще ругается, мол, на хрена Мэри Пэт ходила к нему домой и выпытывала у его жены, где он. Угрожает. Швыряет в нее тлеющую сигарету. Обвиняет в том, что она плохая соседка. Прямо кипит праведным гневом.
А в это время тело ее дочери лежит замурованное в подвале, считай, у нее под ногами.
Тот самый Брайан Ши, с которым она старшеклассницей перепихнулась разок – скучно и неприятно – в спальне его матери.
Тот самый Брайан Ши, за которого Дюки замолвил словечко, когда тот еще только стремился попасть в ряды парней Батлера.
Тот самый Брайан Ши, которому Дюки как-то одолжил денег, а потом бегал за ним, чтобы выбить долг.
Тот самый Брайан Ши, который отмечал вместе с ними крестины Джулз. Приходил в гости, сидел за их столом, ел с ними, пил виски и пиво…
Брайан, мать его, Ши.
– Чего плачете? – полусонно спрашивает Джордж Данбар.
– Плачу? – Мэри Пэт проводит основанием ладони под глазами.
Он не слушает. Волны кайфа уже снова унесли его куда-то прочь.
Мэри Пэт присаживается рядом с Джорджем и щелкает пальцами у него перед носом.
– Ты ее видел?
– Кого?
– Джулз.
– Когда?
– Когда перезаливал пол в подвале.
– В каком подвале?
– У Марти.
– Не-не-не… Мы, это, привезли «Квикрет». Сразу им надо было его использовать. Там цемент в смеси с песком. Отличная хрень, да и сохнет быстро… – Джордж клюет носом, как будто засыпая.
Мэри Пэт хлопает его по щеке. Глаза у него резко распахиваются.
– Так ты видел Джулз или нет?
– Не, не видел… Она… Ну, там была дыра в полу, которую они залили плохой смесью. Короче, пришлось вскрывать, а затем мы залили всё поновой «Квикретом»… Там она и лежит.
– Под «Квикретом»?
Джордж молча начинает кивать, и голова у него безвольно падает на грудь.
Мэри Пэт снова дает ему по щеке.
– Джордж!.. Она под «Квикретом»?
– Да, там. – Он уже еле ворочает языком, будто пьяный. – Она там.
– Джордж, – торопливо произносит она, пока парень не отключился окончательно, – в этот гараж еще кто-то, кроме тебя, приходит?
Он улыбается и пробует мотнуть головой, но лишь переваливает ее на плечо.
– Не-а, про него никто не знает.
– Точно никто?
– Ник… то…
Если Джордж и осознает, что его пристегивают наручниками к дверце машины, то не придает этому значения.
* * *
Мэри Пэт устраивается подремать на заднем сиденье «Новы».
Когда она просыпается, в гараже настоящее пекло. Раскаленная на солнце металлическая дверь превращает помещение в духовку. Снаружи автомобиля Джордж гремит наручниками. На часах полтретьего. Все по расписанию: героин как раз начинает выводиться из организма спустя шесть часов.
Мэри Пэт один раз обматывает ремень безопасности вокруг спинки пассажирского сиденья, затем расстегивает наручники и заталкивает Джорджа внутрь, не обращая внимания на его стоны и протесты. Приходится посильнее потянуть за ремень, чтобы застежка оказалась у его бедра, но зацепить наручник за прорезь удается с первого раза.
– Знаешь, я только одного не понимаю, – произносит Мэри Пэт.
Джордж вскидывает голову, все еще несколько заторможенно.
– Вы с Брендой не похожи на парочку. – Она как раз засыпала, когда эта мысль вдруг пришла ей в голову.
– А мы и не парочка.
Мэри Пэт на секунду прикрывает глаза: скольких еще гадостей ей предстоит наслушаться?..
– Значит, если Рам служил прикрытием для Фрэнки Туми, кого тогда прикрывал ты?
– А вы как думаете?
Она какое-то время молча сидит в темной духоте салона и наконец находит в себе силы произнести:
– Марти…
Джордж не кивает, но и не мотает головой. Просто смотрит ей в глаза.
– И последний вопрос, Джордж… Когда у них с девочками все это началось на самом деле?
Он где-то с минуту пытается собрать мысли в кучку.
– Фрэнк часто говорит, что девичьи бутоны нежнее всего именно в девятом классе.
Потом Мэри Пэт будет вспоминать эти слова и задаваться вопросом, как она не убила Джорджа на месте.
* * *
Они едут в сторону центра.
– Знаешь, за что ее убили?
Джордж не в себе и раздражителен. Он то и дело дергает правой рукой, чтобы прикрыть глаза от солнца, но наручники не дают. А одной левой руки не хватает.
– Фрэнки рассвирепел, когда она позвонила ему домой после полуночи, угрожая всем всё рассказать.
– Рассказать – что?
Джордж опасливо косится в ее сторону.
– Я уже в курсе про беременность, – успокаивает его Мэри Пэт. – Рам сообщил.
– Ну вот… собственно, этим она и угрожала.
Мэри Пэт случайно выезжает на встречную полосу и резко крутит руль, чтобы не врезаться в такси. Ее отвлекли не слова Джорджа, а
