Глава 14
– Дерзко орудует, средь бела дня, – сказал утром Щукин, выслушав рассказ Вадика о нападении на Батона. – Ну, ребята, подведем итог. Итак, главное – колье. Мне теперь понятно, почему Пушко взял только часы. Он пришел за колье, сначала нашел его, а потом уж прихватил то, что лежало на виду и само просилось в карман, то есть часы. Но! – Щукин встал, оперся руками о стол. Ему не сиделось. Он был в ударе. Госпожа удача наконец-то осчастливила и его. – Вопрос: как узнал алкоголик без определенных занятий, что у Ксении Николаевны имеется ценность?
– А колье действительно ценное? – спросил Вадим, следивший за Батоном и потому ничего не знавший из новых сведениий. Вчера Щукин и Гена допоздна были у Ксении Николаевны, после этого разъехались по домам.
– Ксения Николаевна говорит, что четыре камня в колье должны быть бриллиантами, – сказал Щукин. – Значит, и остальные камни драгоценные. Далее следует вывод: колье и явилось причиной убийств, так как стоимость его должна быть огромная, фантастическая. Ребята, я задал вопрос. Соображайте.
– Может, Пушко кто-то навел на дом Ксении Николаевны? – робко предположил Слава. С его мнением не очень-то считались, поэтому он старался прежде всего расположить к себе членов следственной группы.
– Почему ты так думаешь? – подхватил Щукин.
– Видите ли, Архип Лукич, вы сами подчеркивали не раз, что Пушко… как бы поточнее выразиться… Хоть он и алкаш, но ни разу не залетал с кражами, а тут проник в дом Ксении Николаевны. Опять же… его выбор странный… – Слава мельком оглядел присутствующих.
– Ну-ну! – подбодрил его Щукин.
– Я хотел сказать – выбор не случайный. Ксения Николаевна живет в другом районе, в частном секторе. Почему же он не нашел для ограбления дом или квартиру поблизости? И потом, он как-то уж очень вовремя явился в дом, когда там никого не было, легко проник… то есть открыл дверь ключом. Короче, я думаю, что его кто-то попросил взять колье, и этот кто-то знал, что Ксения Николаевна уйдет, знал, где лежит ключ…
– Попросил убийца, – подвел итог длинной речи юного следователя Щукин. – Да, в этой версии есть логика. Кстати, соседка Пушко, которой он пытался продать колье, сказала, что будто бы Пушко обещали за колье шестьсот рублей…
– Ага, а продал Грелке за двести, – прыснул Вадик.
– Ну, правильно, – повел плечами Щукин. – Они выпили, он показал ей колье, она стала просить продать его, отдалась ему, о чем свидетельствовал Батон, за что и получила в глаз. Когда женщина просит, да еще наливает, как тут не послать прежний договор к черту? Пушко украл колье и посчитал себя вправе распоряжаться им. Ну, что с него взять? Пьянь, этим все сказано. А убийца в тот же день, вернее, ночью пришел за колье. Но колье у Пушко уже не было. Так?
– Точно! – воскликнул Гена. – А когда у Пушко колье не оказалось, убийца от ярости начал избивать его, требуя ответить, где находится колье!
– И Пушко сдал Еву, – закончил Вадим.
– Алкоголик не может быть надежным партнером, поэтому убийца избавился от него, – продолжил Щукин. – Далее убийца выследил Еву, ворвался к ней домой… – Вдруг Щукин открыл папку с делом и принялся лихорадочно что-то искать в ней. Наконец отыскал нужные листы, быстро пробежал глазами, затем лукаво взглянул на ребят. – Слушайте, что пишет Батон. «Ева повторяла без конца: «Коле… Скажи ей… он Коле…Коле…» Я так решил, что избил ее Коля, но знакомых по имени Коля у меня нет». Бессмыслица?
– Ну, она, наверное, хотела кого-то предупредить об опасности… – неуверенно произнес Слава. – А кого?
Щукин обвел взглядом своих помощников. Усмехнулся, заговорил:
– А вот смотрите, что получается. Ева решила продать колье директрисе, по словам Батона, и даже отдала его ей. Так? Далее. Ева была страшно избита, следовательно, говорила невнятно. Я думаю, она просила Батона предупредить директрису, что и ей грозит опасность. А «Коле» – это не имя убийцы, а слово «колье». Она не могла произнести его четко, у нее выходило «коле». То есть убийца требовал отдать колье. Он знал, как правильно называется это ожерелье – колье. Отсюда следующие шаги преступника, с его точки зрения, вполне оправданные: он убил директрису кафе и покушался на Батона. Он убирает всех, кто способен его опознать, слишком велик выигрыш.
– Где сейчас колье – вот в чем вопрос, – вздохнул Гена.
– Либо он забрал его у Веры Антоновны и оно у убийцы, либо… колье находится еще в чьих-то руках, – сказал Щукин. – Раз директриса хотела узнать стоимость колье, она могла отдать его на экспертизу. Что, если действительно отдала?
– Тогда будет еще одно убийство, – вывел Гена.
– Сто процентов, – утвердительно кивнул Щукин. – Знаете, что меня наводит на эту мысль? Опять же избиение жертвы. Явно он выпытывал у директрисы, где колье. Если б оно было с ней, она, полагаю, отдала бы его, чтоб сохранить жизнь. Тогда он не стал бы ее избивать, а убил бы сразу. Но он избил ее, только потом задушил, значит, колье при ней не было. В сущности, логика его поведения ясна, к тому же других мотивов нет. Значит, мы на верном пути.
– Как просто, – улыбнулся Слава. – Вся цепочка выстроилась.
– Ага, – скептически прыснул Вадим. – Только не ясно, кто убийца.
– Вот! Мы подошли к кругу подозреваемых лиц, – с долей торжественности сказал Щукин. – Двадцать лет колье пролежало в сумочке Ксении Николаевны. Достала она его, когда решила узнать стоимость. И показала двум ювелирам! Помимо ювелиров, колье видели сын одного из мастеров и охранник. Но! Первый ювелир упал в обморок, его сын и охранник приводили ювелира в чувство. Значит, на первом месте у нас второй ювелир. Думаю, у него была возможность проследить за Ксенией Николаевной, когда она ушла от него. Короче, он должен четко расписать, где был в тот день, а также во все остальные дни и часы, когда совершались убийства.
– Я бы не стал выкидывать из списка подозреваемых ни первого ювелира, ни его сына, ни охранника, – возразил Гена. – Лис, он и в Африке лис. Сыночек мог послать за Ксенией Николаевной кого-нибудь, это же мог сделать и охранник. Но лично я действовал бы по более надежному плану. Ксения Николаевна с внучкой долго находились у ювелирного салона и мастерской, потом обе сели в такси. Запомнив номер такси, я бы выловил таксиста и узнал бы адрес. Ксения Николаевна – запоминающаяся личность, да и внучка девушка красивая, их обеих таксист наверняка запомнил.
– Верно, – согласился Щукин. – Будем крутить всех четверых.
– А у меня есть еще один подозреваемый, – раздался робкий голос Славы.
– Кто? – в унисон спросили все трое.
– Зять Ксении Николаевны.
– Понимаешь, в принципе мы, конечно, можем внести в список и его, – сказал Щукин. – Даже дочь Ксении Николаевны можем внести. Но за Ксенией Николаевной некто неизвестный следил в окно, причем в тот день, когда она обратилась к ювелирам, то есть третьего апреля. И позже ей казалось, что кто-то подсматривает за ней в окно. Зятю это делать незачем, он прекрасно знает свой дом. Потом, и это важно, он ведет кампанию против тещи, хочет добиться признания ее недееспособной, чтоб завладеть ее имуществом, в частности домом. Зачем ему нужна была суета с кражей, если у него и так есть прекрасная возможность получить колье без всяких усилий? К тому же, судя по всему, зять и не знал ничего об этой драгоценности. Если бы зять узнал о существовании колье, он бы просто прижал тещу и потребовал: отдай. Или просто забрал. Сам, не нанимая алкаша. Третье. Надо очень хорошо знать ювелирные изделия, драгоценные камни, чтобы вот так идти напролом. Убийца прекрасно понимает, за что косит свидетелей.
– А мне кажется, разбираться в ювелирных тонкостях необязательно, и без этого видно дорогая вещь или дешевка, – возразил Слава.
– Да брось туфту гнать, Славик, – усмехнулся Гена. – У моей девчонки бриллиантовые серьги. Да я б в жизни не догадался, что у нее в ушах бриллианты. На вид – стекляшки, даже не очень блестят. Вон и Батон колье называл «стеклянные бусы». Из троицы алкашей ни один не догадался, что это драгоценные камни. Я думаю, Архип Лукич прав.
– Все же давайте внесем зятя в список? – упрямо настаивал Слава.
– Отлично, – кивнул Щукин. – Вот ты и начинай с ним работать. Поезжай к нему и выясняй алиби. Ну, что такое алиби, ты знаешь. На все дни и часы, когда совершены убийства, у него должно быть алиби. Если нету, он наш. А мы поедем к ювелирам. Значит, три перевешивают одного? Едем к первому.
