Мы дошли до сторожки лесника. Около нее к дереву была привязана лошадь, серая в яблоках. Никита подогнал к ней трейлер и передал мне чемоданчик с деньгами, пересчитывать которые в лесу я не стала. И правильно сделала, потому что Никитин оказался истинным джентльменом. Уже дома мы с дедом убедились, что все было в ажуре. Я отсчитала столько, сколько ушло на накладные расходы, а оставшуюся часть поделила надвое. Мне вдруг пришло в голову, что надо оказать материальную поддержку не только местному детскому дому, но и Борщинским. Дед мое решение одобрил.
Ночная операция прошла без сучка без задоринки. А утром на конюшне никто не бил в колокола. Неужели в лесу была не Агнесса, а похожая на нее кобыла, которую Мешков купил где-то по случаю? Если у Кудринцева украли лошадь, то, по идее, здесь должна была работать оперативно-следственная бригада, но ее не было. Наверное, пропажа Агнессы пока не обнаружена, или Мешков все-таки подсунул мне другую лошадь? Как бы Никита не предъявил мне заслуженные претензии...
– Полина, вы пришли? – удивился Кныш. – А я думал, что вам хватило одного раза.
– Петр Николаевич, вы ошиблись. Я очень целеустремленная. Пока не научусь держаться в седле, не успокоюсь. К тому же я уже скучаю по Спартаку.
– Да, к лошадям можно сильно привязаться. Скажу вам по секрету, сегодня ночью здесь ЧП произошло...
– Какое?
– Пропала Агнесса. Помните, я вам в прошлый раз ее показывал? Лошадь принадлежала директору кирпичного завода.
– Да, помню, такая серая с роскошной гривой, да?
– Да, она самая. Я, кажется, вам говорил, что несколько лет назад Кудринцев купил ее по дешевке у одного военного в отставке. Урсуляк позарез нуждался в деньгах, вот он и продал Агнессу за полцены. Многие говорят, что он потом сто раз пожалел об этом.
– То есть вы хотите сказать, что Урсуляк украл свою кобылу? – спросила я, немало удивившись такому повороту событий.
– Я не знаю, так оно или не так, но Кудринцев, как узнал о пропаже Агнессы, решил, что это ее бывший хозяин к этому руку приложил. Он сейчас к нему поехал, выяснить, так ли это, – сообщил мне Кныш.
Сначала я обрадовалась, что нашлось более или менее правдоподобное объяснение того, кому понадобилась именно эта кобыла. Бывший хозяин вполне мог так отомстить Кудринцеву за то, что тот когда-то воспользовался его тяжелым материальным положением. Потом я решила, что эту версию, скорее всего, подбросил Владимиру Дмитриевичу Мешков, желая выгородить себя. Я приуныла, ведь генеральный мог сорвать свое зло на человеке, не имеющем к исчезновению Агнессы никакого отношения...
Спартак встретил меня приветливо. Он уже не скалил зубы, когда я гладила его по морде. Из седла сбрасывать меня он уже не пытался, за что я ему была очень благодарна. Наше второе свидание прошло на самом достойном уровне.
Из конюшни я поехала в Карасевку. Уж очень мне хотелось побывать на деревенском рынке и воочию увидеть Аронкину за прилавком. Одна торговка уже издалека показалась мне похожей на Надежду Степановну. Во всяком случае, габариты были те же. Но вот стиль одежды действительно никак не вязался с тем, что прочно укоренился в моем сознании. Начальница отдела кадров в линялом ситцевом платье и старушечьем платке – это просто карикатура какая-то! Если у меня еще и оставались сомнения, то только до той минуты, пока она не открыла рот. Голос Аронкиной я не могла бы перепутать ни с одним другим:
– Налетай! Покупай! Яблоки сочные, ароматные!
Спрятавшись за толстый ствол дерева, я достала из сумки видеокамеру и нацелила ее на Надежду Степановну. Торговля у нее шла весьма бойко. Соседки по прилавку даже поглядывали на нее с откровенной завистью. Сняв трехминутный ролик, я убрала камеру и поехала домой.
Дома меня ждал сюрприз. Ариша сообщил, что видел по телевизору репортаж с моторалли.
– Я тут записал фамилии, чтобы не забыть, – сказал дед и надел очки. – Кубок мэра достался Коваленко, символическое второе место занял Петров, а третье – Аронкин. О Кудринцеве не было сказано ни слова, но я видел, что гонщик с цифрой пятнадцать на шлеме пришел девятым. Ему пришлось в пути мотоцикл ремонтировать.
– Ай да Потап! Сдержал-таки обещание! – возликовала я. – Надо будет съездить сегодня к памятнику Калинина и произвести окончательный расчет с байкерами. Знаешь, дед, а ведь сегодня последний день моего отпуска...
* * *
– Полетт, просыпайся, на работу опоздаешь, – сказал Ариша, осторожно прикоснувшись к моему плечу. – Будильник уже два раза звонил. Дочка, ты случаем не заболела?
Я с трудом приоткрыла глаза и снова закрыла их. И как только дедуля играет по ночам, да еще умудряется выигрывать? У меня было несколько бессонных ночей, и теперь я не могу встать. Надо же было вчера кататься с Потапом по ночному Горовску!
– Нет, не заболела, просто не выспалась. Я еще полежу немного, ладно? – попросила я. – Глаза слипаются. И вообще, не хочу идти на работу. Пошла она к черту!
– Интересное дельце! Впервые вижу, чтобы ты так капризничала.
– Разве я не имею права на этот каприз? – спросила я.
Ариша ничего не ответил и пошел вниз. Я продолжала лежать. Сна уже не было, но ехать на завод действительно не хотелось. Может, уволиться? Хорошая идея – заявиться в отдел кадров часикам к десяти и демонстративно положить перед Аронкиной заявление об увольнении! А почему нет? Меня там ничто не держит. Жизнь так коротка, так зачем же заниматься тем, что совершенно не нравится? Незачем. Как сказала Алинка, уважение к собственным чувствам делает нас счастливыми. Она права. Но что я буду делать, если уволюсь с «Красного Октября»? Хороший вопрос. Над ним надо серьезно подумать, но чуть позже. Хочу я этого или нет, но идти на работу все равно нужно. Пока месть Кудринцеву не свершилась, надо быть к нему ближе.
На заводе меня ждала страшная новость. Ее принесла мне Лера Гулькина.
– Поля, скажу тебе по секрету, – сказала она, перехватив меня на проходной и отведя в сторону, – Владимир Дмитриевич с тяжелой черепно-мозговой травмой попал в первую городскую больницу.
– А что с ним случилось? – осведомилась я.
– Вообще-то, я дала себе слово, что буду держать язык за зубами, но тебе, так и быть, скажу. У Кудринцева украли лошадь, он решил, что это сделал ее бывший хозяин.
– У него была лошадь? – Я сделала вид, что страшно удивлена.
– Да, оказывается, была. Я сама об этом ничего не знала. Владимир Дмитриевич поехал к прежнему хозяину и устроил разборку. В итоге они оба попали в больницу. Но у того человека перелом руки, а у нашего директора тяжелейшая травма головы. Врачи не гарантируют, что он выживет, а если и выживет, то уже не станет прежним, – кассирша повертела пальцем у виска. – Вот такие дела!
– То есть наш директор снова полез в драку и на этот раз получил достойный отпор, – я была настолько ошарашена Леркиной информацией, что стала размышлять вслух.
– Почему снова? Разве он уже с кем-то дрался? – удивилась Гулькина.
– Нет, не знаю, я что-то не то ляпнула. Просто не могу поверить в произошедшее, – отболталась я. – Лера, а ты-то откуда все это знаешь? Неужели на заводе уже такие слухи циркулируют? Странно, ведь рабочий день только начался.
– Что ты, на заводе если кто и знает об этом, то лишь Аронкина. Она ведь родственница Кудринцева и его правая рука. Но Надежда Степановна до последнего будет молчать об этом. Ты же ее знаешь. А мне соседка об этом рассказала, она как раз в первой городской больнице работает. Они оба туда вчера поступили – и наш директор, и тот мужик, с которым Владимир Дмитриевич подрался, – шепотом говорила Гулькина. – Я уж не помню, как его фамилия, странная она какая-то. Вот второй и рассказал про лошадь, ставшей яблоком раздора. Он же в сознании... Поля, ну как насчет Вадима?
– Ой, Лера, я совсем забыла. Его мамаша передала мне ноты, – я достала из сумки папку.
Гулькина взяла партитуру с пресной улыбкой на губах. Заглянув в нее, она окончательно приуныла и сказала:
– Знаешь, Поля, а у меня скрипки больше нет. Мама, оказывается, ее недавно продала. И вообще, может, ты мне другого жениха подыщешь? Этот мне как-то не очень...
– А почему?
– Ну я тут подумала, у него ребенок от первого брака, мама – инвалид, но с запросами... Нет, это не для меня.
– Ладно, я на этой кандидатуре не настаиваю, – с облегчением сказала я.
Откровенно говоря, я и не надеялась, что это сватовство окажется удачным. Мне волей-неволей приходилось поддерживать эту тему, чтобы во время отпуска черпать у Лерки информацию о том, что происходит на заводе.
Поговорив с Гулькиной, я пошла в отдел кадров увольняться, но оказалось, что Аронкиной на месте нет. Я сразу же предположила, что она – в больнице у Кудринцева. Девчонки, ее подчиненные, сказали мне, что Надежда Степановна будет после обеда.
