Я все-таки пригласила его домой.
Мужчина предъявил мне несколько снимков, явно сделанных на улице. Сфотографированные не знали, что их снимают. Одного я никогда не видела. Второго узнала.
Это был тот мужик, в машину которого я села в злополучный вечер той пятницы… Он представился мне Константином и отвез в квартиру Верещагина, а сам исчез.
– Кто он? – спросила я.
– Выясняем. Он брызнул чем-то в лицо Лассе и Юрки. И с этим человеком Александр Паскудников встречался поздно вечером во вторник.
– Он передал ему бриллианты? В смысле, Константин Паскудникову?
– Никто из них никому ничего не передавал. Они разговаривали на улице. Мы не смогли записать их разговор. Использовалась очень мощная техника. По всей вероятности – этим парнем. Она глушила всю нашу. А мы по-настоящему хорошо оснащены.
– Но по выражениям лиц что-то можно было определить?
– Паскудников был страшно обеспокоен. Этот парень его успокаивал.
– Но вы «проводили» его до дома?
– Он ушел. Мы проводили его до дома, в котором, как выяснилось позже, его никто не знает. Он вошел в квартиру живущих на даче людей. Никто не видел, как он вышел. Единственный вариант – перебрался через балконы. Но он не проживает ни в одной из возможных квартир. Ни в одной его не знают – из тех, где кто-то есть.
– А он не может сидеть в одной из тех, которые вы считаете пустыми?
– Мы не считаем их пустыми. Мы точно знаем, – улыбнулся мужчина.
Он объяснил, что сейчас в распоряжении спецслужб имеется техника, определяющая через дверь, через стену, есть ли в помещении живой организм. Причем эта техника определит, человек это или, например, маленькое животное. Она не делает различия между кошкой, мелкой собакой или обезьяной, но человека определяет однозначно.
– А если крупная обезьяна? – улыбнулась я. – Человекообразная? Ваша техника определит, что это именно обезьяна?
Он покачал головой и добавил, что, к счастью, ни ему самому, ни его коллегам пока с такими особями в квартирах сталкиваться не приходилось. Хотя кого только не держат в Петербурге и Москве…
– В нашем случае мы пришли к неутешительному выводу: интересующий нас человек от нас ушел. Но вы хоть что-то о нем сказали.
– По-моему, моя информация вам ничего не даст, – вздохнула я. – На самом деле я ничего про него не знаю. А кто второй? – полюбопытствовала я.
– С этим человеком Паскудников тоже встречался во вторник вечером. Конечно, он встречался со многими людьми, но всех остальных мы – как бы лучше выразиться? – соотнесли с именами и должностями. Этот садился к нему в машину, они говорили о какой-то ерунде. Мы не знаем, передал он что-то Паскудникову или нет. Было не рассмотреть. Но, вероятно, передал. Потом этот тип завис в баре – не дорогом и не дешевом, снял женщину, поехал к ней. Потом тоже исчез.
* * *
Вова с Геной ни «Константина», ни второго мужчину не опознали, как и Иван Васильевич с Агриппиной Аристарховной. Шедевра интерполовцы не нашли. Он в эти дни был неуловим. Вова с Геной считали, что Родька временно затаится. Ник тоже не видел ни одного, ни второго. «Фонарь» ему ставил совсем другой. Ксения не могла сказать ничего определенного. Она общалась со слишком многими людьми, напилась и не помнила, с кем ушла в тот злополучный вечер от Аглаи.
В пятницу вечером мы с ней были на презентации какого-то шампуня, куда она меня затащила. Прямо туда на мобильный Ксении позвонил отец и велел нам обеим как можно скорее прибыть к ним домой.
– А я только мужика снять собралась, – недовольно пробурчала Ксения, однако приказу отца повиновалась.
Выглядел ее отец представительно. Я впервые встречалась с ним в жизни. Он меня внимательно оглядел пронзительными очень темными глазами. Его взгляд заставлял думать о рентгеновской установке. Вероятно, он так оценивает каждого человека – на сколько потянет в у.е. и можно ли что-то с него поиметь для «Возрождения».
– Нанятый мною детектив представил отчет, – без предисловий объявил председатель фонда.
– По дому Верещагина? – уточнила я.
Отец Ксении кивнул и пояснил, что квартира, в которой в последние годы проживал депутат, в конце девятнадцатого – начале двадцатого века принадлежала одному купцу. Тот много ездил по свету, в частности на Восток, и мудро вкладывал деньги в драгоценные камни и золотые монеты, понимая, что деньги – бумага, а металл вечен. Вероятно, он тайник и сделал. До него в квартире проживали врач и инженер.
В дальнейшем купец на своей шкуре испытал нелюбовь советской власти (и это еще мягко сказано). Но он выжил, как и один из его сыновей. У сына родились две дочери, которые в свою очередь родили по сыну. Дочери погибли в автокатастрофе, зятья остались живы. В машину, на которой они ехали вчетвером, врезался «КамАЗ». После похорон патриарх семьи сказал зятьям:
– Вы скоро снова женитесь. У вас будут другие дети, а я не хочу, чтобы мои внуки росли с мачехами. Они будут жить со мной.
И два парня жили с дедом до самой его смерти. Деда они боготворили. А он, в свою очередь, постарался дать им разнообразное образование. Оба были помешаны на электронике, но прошли «курс обучения» и у старого вора, знакомого деда, и у ювелира, тоже знакомого деда. Возможно, дед подыскал им и других специалистов. Всех за такой малый срок детективу разыскать не удалось.
Парни до сих пор не женаты, по месту прописки появляются редко. Точное их местонахождение не знает никто.
– Но хоть фотографии детективы раздобыли?!
– По рассказам лично знающих братцев людей художник, раньше работавший в милиции, нарисовал портреты. Все, кто знал братьев лично, их по ним опознали.
И отец Ксении выложил перед нами два рисунка на стандартных листах бумаги А4.
На одном рисунке был изображен Кирилл Петрович, на другом – парень, известный мне как Константин.
Мы с Ксенией вначале уставились на рисунки, потом друг на друга.
– То есть этот самый Константин убил брата? – спросила я.
– Нет, – покачал головой отец Ксении.
– А кто его убил? – спросила журналистка.
– Человек, изображенный на этом рисунке, по всей вероятности, жив.
– Но…
– Подождите, девочки, – глава фонда «Возрождение» поднял правую руку, ладонью к нам. – В квартире, куда вас приглашали на опознание, был убит Кирилл Петрович Белохвостиков, директор фирмы по ремонту телевизоров и владелец той однокомнатной квартиры. Но в квартире депутата Верещагина с вами находился не он! Просто вот этот тип, – отец Ксении щелкнул пальцем по рисунку, – воспользовался некоторым сходством с настоящим Кириллом Петровичем, вероятно, что-то еще подкорректировал во внешности, раз вы «узнали» его на фотографиях настоящего Кирилла Петровича.
– Была у меня мысль… – медленно произнесла Ксения.
– Когда? – посмотрел на нее отец.
– Когда мне его голого показывали. Значит, точно не он был.
Я вспомнила, что тоже тогда не была полностью уверена. Убитый показался мне более упитанным. Да и мужчина в депутатской квартире выглядел моложе тридцати семи лет.
– И что дальше? – спросила я у отца Ксении.
– Оба брата покинули пределы России. Один, «Кирилл Петрович», в ночь после вашего освобождения выехал в Москву. В понедельник оттуда вылетел на Кипр.
– На Кипр?! – воскликнули мы с Ксенией одновременно. – Где убили Иру Верещагину?
– Никто не знает, кто ее убил, хотя я поставил бы как раз на «Кирилла Петровича». Этот вывод просто напрашивается. Правда, Ирина Верещагина какое-то время была любовницей другого брата, того, которого Марина называет «Константином».
Мы с Ксенией переглянулись.
– Ничего не понимаю, – наконец призналась Ксения. – Они украли клад из стены? То есть фактически забрали свое наследство? И действовали через женщину? А теперь убили ее, чтобы не сболтнула лишнего? Но ведь это точно было сделано до нашего появления в квартире! В смысле кража. При нас никто мебель не сдвигал и стену не пробивал! Украдкой это сделать было невозможно! А когда мы сдвинули стенку, то там была уже дыра с фигой!
– Тут можно только гадать… – вздохнул отец Ксении. – Я считаю, что у купца тайник был. И революционные власти до него не добрались. Вспомни свою прабабку, Ксения. В том особняке комиссары тоже клад не нашли. Твоя прабабка с прадедом смогли его забрать. А сын купца не смог, но явно передал потомкам план, в каком месте его искать. Депутат перепланировал квартиру, но ту стену не трогали. То есть нашел его не депутат, иначе бы, наверное, дыру заделал.
– Значит, все-таки братья? – спросила я. – Один проник в квартиру в виде любовника депутатской жены и…
– …выяснил, когда в квартире никого не будет, – добавила Ксения. – А потом депутат неожиданно вернулся – и его пристрелили вместе с подвернувшейся под руку актрисой. Потом на Кипре «Кирилл Петрович» утопил жену депутата, чтобы не сболтнула лишнего. И концы в воду.
