— Однако считается, что закон по меньшей мере есть воля общества. А он таковой не является. Ну, разве что коллективной, — добавил Гай, понимая, что как всегда в самый важный момент идет на попятную и еще больше запутывает то, что хочет сделать простым и ясным.
— М-м-м? — вопросительно промычал Маркмен.
Голова его запрокинулась на спинку кресла, черные волосы спутались на лбу, глаза были почти закрыты.
— Нет, коллективное желание наказать убийцу — это линчевание, и оно как раз противозаконно.
— Что вы все прицепились к линчеванию? — подал голос Маркмен. — Брехня это все! Нечего зря порочить южан!
— Я к тому, что раз у общества нет права отнимать жизнь, то и у закона тоже. Это если рассматривать закон как набор правил, неприкосновенных и данных нам свыше. В конце концов, закон управляет людьми, человеческими существами вроде вас и меня. Но это все логика. Знаете, Оуэн, в отношении людей логика не всегда работает. Логика хороша, чтобы строить дома. Ты знаешь, что материал поведет себя как надо, главное — соблюсти все правила. Однако в случае…
Тут он потерял нить аргументации. Мысль просто оборвалась, словно наткнулась на стену. Он излагал громко и четко, но Маркмен, очевидно, его не слышал, даже если и пытался слушать. И все же пять минут назад вина Гая была ему безразлична.
— Вот только что с судом присяжных… — Гай задумался.
— Чего?
— Является ли суд присяжных совокупностью двенадцати человеческих существ или единым институтом исполнения закона? Любопытный вопрос. — Гай вылил остатки из бутылки себе в бокал и выпил. — Конечно, вас, Оуэн, это вряд ли интересует. А что вас интересует?
Маркмен не издавал ни звука и не шевелился.
— Полагаю, ничего, — заключил Гай.
Большие ноги Маркмена в стоптанных ботинках повисли над ковром. Пятками он упирался в пол, а мыски безвольно завернул внутрь. Гай вдруг увидел в этих дурацких, вялых, бесстыжих ногах квинтэссенцию человеческой глупости. В нем тут же всколыхнулась старая ненависть к пассивной глупости тех, кто мешал его работе, и, прежде чем успел сообразить, что делает, Гай злобно пнул коричневый стоптанный ботинок. Маркмен не шелохнулся.
Работа. Его ждет работа. Надо скорее возвращаться к ней, а думать он будет потом.
Гай взглянул на часы. Десять минут первого. Здесь ночевать не хочется. Может, в ближайшее время есть какой-нибудь рейс. Или поезд.
Он потряс Маркмена за плечо.
— Оуэн, проснитесь. Оуэн!
Маркмен пробормотал что-то с вопросительной интонацией.
— Нет, спать вам лучше дома.
Маркмен выпрямился и произнес вполне четко:
— Сомневаюсь.
Гай взял с кровати пальто. Огляделся, не забыл ли чего, хотя приехал без вещей. Подумал, что есть смысл позвонить в аэропорт.
— Где туалет? — спросил Маркмен, вставая. — Мне нехорошо.
Гай не мог найти телефон. На тумбочке его не было, там лежал только провод, и тянулся он под кровать. Гай обнаружил аппарат на полу со снятой трубкой. Упасть случайно он не мог, кто-то намеренно установил его у изножья кровати и направил трубку в сторону кресла. Гай медленно подтянул аппарат к себе.
— Здесь туалет-то есть? — вопрошал Маркмен, хлопая дверьми шкафов.
— Наверное, в коридоре, — ответил Гай дрогнувшим голосом.
Он поднес трубку к уху, послушал интеллигентное молчание.
— Алло?
— Здравствуйте, мистер Хэйнс, — произнес густой, вежливый и дружелюбный голос.
Гай предпринял безуспешную попытку раздавить в руках телефон и сдался без единого звука. Словно рухнула крепость, огромное здание безмолвно рассыпалось в пыль.
— Возиться с диктофоном не было времени… Разрешите войти?
Наверняка у Джерарда есть агенты в Нью-Йоркском аэропорту, они оповестили его, увидев Гая в списке пассажиров на рейс в Хьюстон.
— Входите, — прошептал Гай.
Он встал и выпрямился, глядя на дверь. Никогда в жизни сердце не колотилось так бешено, Гай даже испугался, что сейчас упадет замертво. В голове проносились безумные мысли: «Бежать… Атаковать, наброситься с порога… Это последний шанс…» Тем не менее он продолжал стоять неподвижно. За его спиной в углу Маркмена рвало над умывальником. Раздался стук в дверь, и Гай подумал, что именно так его и должны были взять — врасплох, в обществе пьяного до беспамятства чужого человека, не дав привести в порядок мысли, и, хуже того, ровно в тот момент, когда добрая часть прежних идей утратила для него всякий смысл. Он открыл дверь.
На Джерарде была неизменная шляпа, а руки, как всегда, висели по швам.
— Кто это? — спросил Маркмен.
— Друг мистера Хэйнса, — непринужденно ответил Джерард и с тем же серьезным выражением на круглом лице подмигнул Гаю. — Вы, наверное, планируете сегодня вернуться в Нью-Йорк?
Гай смотрел на знакомую физиономию Джерарда, на большую родинку на его щеке, в яркие, живые глаза. Джерард тоже являл собой закон. И Джерард был на его стороне — как был бы и любой, кто знал Чарльза Бруно. Теперь Гай это понимал; наверное, он чувствовал это с самого начала, просто никогда не задумывался. Понимал он и то, что должен сдаться на милость Джерарда. Это было предопределено и неизбежно, как вращение Земли, и никакая софистика не поможет ему отвертеться.
— А? — поторопил Джерард.
Гай раскрыл рот и сказал вовсе не то, что собирался:
— Забирайте меня.
Собачье дерево — народное название кизила в англоязычных странах. — Здесь и далее примеч. перев.
Нактоуз — ящик для судового компаса и навигационных инструментов.
Фрэнк Ллойд Райт — американский архитектор начала XX века, основоположник направления органической архитектуры, целью которого является гармония зданий с окружающей их средой.
Римская премия — французская награда в области искусства. Лауреаты получали возможность проживания и художественного совершенствования в Риме в течение нескольких лет.
Рино — город в штате Невада, в 30–50-х годах XX века известный как «столица разводов». В 1931 году в штате были законом установлены самые либеральные в стране условия для оформления развода. Чтобы развестись по этим правилам, жителям других штатов достаточно было прожить в Неваде шесть недель. В Рино оформление разводов превратилось в бизнес, предприимчивые жители устраивали специальные «ранчо для разводов», где постояльцы могли выждать необходимый срок.
Флоренз Зигфелд — американский импресарио начала XX века, знаменитый серией шоу-варьете «Безумства Зигфелда» на нью-йоркском Бродвее.
Шаффлборд — игра, в ходе которой участники передвигают шайбы по размеченному полю на столе или на полу с помощью кия или клюшки соответственно.
1/5 галлона примерно равна 750 мл.
Merde (фр.). — дерьмо.
«Теология Германика» (Theologia Germanica) — христианский религиозно-мистический трактат, написанный предположительно в конце XIV века неизвестным священником Тевтонского ордена.
«Religio Medici», или «Религия врача», — написанное в XVII веке сочинение британского философа и медика сэра Томаса Брауна о религии, алхимии и астрологии.
Dea ex machina (лат.) — «бог из машины». Выражение, означающее неожиданную, нарочитую развязку той или иной ситуации, на которую повлиял внешний, ранее не действовавший в ней фактор.
Уильям Биб — американский ученый и мореплаватель, в 1934 году погрузившийся в батисфере на рекордную на тот момент глубину — 932 метра.
