Иннокентий вышел на свет. Слова Нюты подействовали на него волшебным образом. Он выпрямился, бородку горделиво выставил вперед и сложил руки на груди. В эту минуту ни один из них не назвал бы его перепуганным кроликом.
И Маше это преображение очень не понравилось.
– Спасибо, дорогая моя! – прочувствованно сказал Иннокентий. – Ты мой луч света в этом темном царстве.
– Она-то луч, – проскрипела Марфа. – А вот ты – гнида, как есть гнида.
– Вы грязными словами не разбрасывайтесь, – посоветовал Анциферов тетушке. – Вам за сквернословие потом в аду гореть, не мне!
– Ах, ты…! – привстала Марфа.
– Спокойно, спокойно! Эй, уберите этого психа!
Последнее относилось к Матвею, который все же отпустил Машу и направился к Иннокентию.
– Матвей! – перепугалась тетушка. – Только не убей его!
– Зачем мне его убивать? – процедил Матвей. – Мне еще от него признание нужно получить.
– Какое еще признание?! – изумился Иннокентий. – Милейший, ты в своем уме? Насочинял историй, построил замки на песке… Эта записка, который ты размахивал у нас перед носом, ничего не доказывает!
– Почему же? – не выдержал Гена. – По-моему, очень даже доказывает.
Анциферов окинул его взглядом, полным снисходительного сочувствия.
– Ах, Гена, Гена… И тебе наш Матвей запудрил мозги. Да, Марк собирался вернуться с прогулки. Ну и что? Он мог утонуть и сам, попав в водоворот. Совсем не обязательно кому-то было его топить. И уж подавно это незачем было делать мне! Пусть не самоубийство – но несчастный случай!
Он победоносно взглянул на Матвея.
– А ведь и в самом деле, – задумчиво проговорила Лена. – Записка не доказывает, что смерть Марка была именно убийством.
– Вот видите! – обрадовался Иннокентий. – Видите? Голос разума все-таки иногда побеждает!
Но Матвея это не сбило.
– А я и не говорил, что записка доказывает факт убийства, – спокойно сказал он. – Ты передергиваешь, Кеша. Правда, делаешь это очень аккуратно, не могу не отдать тебе должное.
– Покажите мне эту пресловутую записку, – потребовал Иннокентий и властно протянул руку к Марфе, сжимавшей свернутый листок. – Я единственный, от кого ее почему-то скрыли.
– Не показывай, – предупредил тетушку Матвей. – Порвет. Но дело ведь не только в записке, Кеша.
– Я весь внимание, – саркастически сказал Анциферов. – Что еще ты придумаешь?
– Когда мы с Марфой поняли, что Марка убил кто-то из вас, то решили собрать всех здесь. Докопаться до истины. Глупая была идея, ну, да сейчас не об этом. В принципе она сработала. Марфа разыграла из себя сумасшедшую, которая по какой-то причине уверена в том, что Марк убит. И даже косвенно дала понять, что знает имя убийцы.
– А я усомнился в вашем психическом здоровье, – признался Коровкин, виновато глядя на Марфу Степановну.
– Так и было задумано. Убийца не мог знать точно, что известно тетушке. Мы предполагали, что ее слова заставят его действовать. Так и получилось.
– Ева! – воскликнула Лена, быстрее мужа сообразившая, о чем идет речь. – Мне сразу показалось, что с этой вьюшкой что-то не так! Марфа Степановна не могла оставить ее закрытой!
– Спасибо за доверие, – поклонилась Олейникова. – Не могла и не оставляла.
– Снова хотите выдать несчастный случай за покушение? – фыркнул Анциферов. – Бред! Глупая женщина сама закрыла трубу и угорела.
Кажется, он почти наслаждался их разговором.
– Ну же, что у тебя там еще, – подбодрил он Матвея. – Не стесняйся, сообщи широкой общественности!
Матвей посмотрел на Машу.
– Я сообщу широкой общественности, – сказала Успенская. – А заодно и вам, Иннокентий. Вы, наверное, гадаете, каким образом Марфе Степановне удалось выбраться из ямы…
И рассказала обо всем, что случилось с ней утром.
Вот это действительно произвело на них впечатление. Лена прижала ладонь к губам, с ужасом глядя на Машу. Нюта побледнела и опустилась на стул. Генка поначалу порывался через каждое предложение перебить Успенскую, но в конце концов смолк и слушал, часто-часто моргая маленькими глазками.
Когда она закончила, все посмотрели на Анциферова, словно по команде.
– Я не знал, – пробормотал Иннокентий и выставил вперед ладони, защищаясь от их взглядов. – Не знал!!
Но его слова прозвучали неубедительно, он и сам это понял.
– Конечно, не знал, – с обманчивым благодушием согласился Матвей. – Тебя доха ввела в заблуждение. Ты был уверен, что это Марфа.
– Ложь!
– Ты избавился от жены, отправил ее в сад подышать свежим воздухом, а сам заточил колья и установил их в своей ловушке.
– Наглая клевета!
– Записка, гибель Марка, два покушения подряд на Марфу, объявившую во всеуслышание, что Освальда утопили, – и ты будешь уверять меня, что это было не убийство? Только один человек был заинтересован в том, чтобы Марка не стало. Кеша, это ты. У тебя был мотив. Ты преподаешь философию в институте, в который поступила Даша Мысина. Это очень легко проверить. Странно, что Марк сам не заподозрил, что искать нужно среди преподавателей.
Иннокентий шагнул к Нюте и простонал:
– Нет, веточка моя, нет! Не слушай их! Слушай себя, свою душу! Она подскажет тебе, что я невиновен.
Нюта вцепилась в подол платья так, что побелели костяшки пальцев.
– Она вам не верит, – негромко сказала Маша, и все посмотрели на нее, кроме Нюты, не сводившей глаз с мужа. – Вы назвали ее веточкой, так же, как ту девушку, первокурсницу, с которой у вас была связь. Она забеременела и пришла просить совета у Марка Освальда, друга ее семьи. Или вы станете утверждать, будто не знали, что Даша беременна от вас?
– Кеша, только не лги! – взмолилась Нюта.
И вновь, как и в первый раз, ее слова заставили Иннокентия воспрянуть духом. Он горделиво вскинул голову.
– Нет, не стану! Глупо отрицать очевидное. Да, Даша Мысина была моей любовницей. Она забеременела (я полагаю, нарочно, чтобы привязать меня к себе). Но Даша была почти совершеннолетней! Все произошло по обоюдному согласию. И вы не смеете называть наши отношения преступлением!
– Преступления в ваших отношениях не было, – согласилась Лена Коровкина, внимательно разглядывая Иннокентия, точно впервые увидела его. – Лишь нарушение этики. Но это, наверное, вас не очень беспокоит.
– Не очень, – напыщенно подтвердил Анциферов. – Что такое правила социума против законов природы? Пыль, ничто! Нас тянуло друг к другу, я был влюблен, она тоже… Что могло быть естественнее нашей любви!
– Что же ты, естественный наш, в таком случае не захотел, чтобы она родила твоего ребенка? – поинтересовался Матвей.
– Это касалось лишь нас двоих, но я тебе отвечу, – снизошел Иннокентий. – Потому что был уверен, что этим она испортит жизнь и себе, и мне. Любовь, страсть, слияние душ и тел – это одно. А продолжение рода – другое. Не надо смешивать!
– Ты струсил, – убежденно сказал Матвей. – Когда девушка сказала, что оставит ребенка, ты понял, что над тобой будет постоянно висеть угроза. Ведь если бы эта история дошла до твоей жены и ее отца, ты потерял бы все. Деньги, квартиру, работу – все! Тебя с ног до головы облагодетельствовал тесть. Он не стал бы терпеть козла, крутящего романы с первокурсницами в его собственном институте! Ты бы вылетел с работы с волчьим билетом и в лучшем случае смог бы устроиться истопником в котельную. Если бы очень повезло.
На желтых щеках Иннокентия вспыхнул румянец.
– Я – струсил?! – взвизгнул он. – Ничего подобного! Я не переношу давления, я свободная личность! А она хотела повесить на меня ответственность.
– Она даже не собиралась записывать тебя в графе «отец»!
– Это не имеет значения! В любой момент она могла передумать, рассказать родителям, подругам…
Пошли бы гнусные слухи… А я ни в чем не виноват! У меня семья! Я должен был оберегать жену.
– Поздно ты спохватился, – усмехнулся Генка. – Оберегать жену нужно было до того, как ты завел молоденькую любовницу. Что же ты сказал девушке?
– Мы встретились, поговорили по-хорошему. Я предупредил ее, что ничем и никогда не помогу ее ребенку. А если она вздумает сделать ДНК-тест, ославлю ее на весь институт: расскажу, что это она меня соблазнила. Как видите, я с вами вполне откровенен. И с ней тоже не церемонился.
– Да ты, Кеша, законченная мразь… – удивленно протянул Коровкин.
– Без ярлыков, пожалуйста! Я всегда ценил откровенность в отношениях. Даша выслушала меня, кивнула и ушла. Вот и все.
– Ты забыл добавить, что столкнул ее с моста, – бросил Матвей.
– Чушь!
– А потом утопил Марка Освальда.
– Чушь вдвойне! Да, Марк вызвал меня на разговор, не стану отрицать. Я, признаться, так толком и не понял, чего он хотел. Мне показалось, он был пьян. И его смерть только подтвердила мои подозрения! Он утонул, утонул сам. Не смейте обвинять меня в его гибели!
Маша и Матвей переглянулись. Значит, разговор между Освальдом и Анциферовым все-таки состоялся. Их догадки были верны.
