– Его ведь Николай звали? Коля, да? Или Ник?
Марина удивленно воззрилась на Катю.
– Нет, его звали совсем не так.
В кабинете Главка на Никитском Артем Ладейников взял со стола мраморного орла с распростертыми крыльями и шагнул к стоявшему к нему спиной у окна Игорю Вавилову.
Он обрушил мрамор на затылок шефа. И Вавилов рухнул как подкошенный на паркетный пол. Из раны на голове потекла кровь.
Артем подошел к двери кабинета и запер ее на ключ. Затем опустил жалюзи на окне, нагнулся к Вавилову и обыскал карманы его пиджака.
Он достал ключи от сейфа и отпер его. Он знал, что там лежит пистолет «глок» – некогда изъятый по какому-то «висяку», еще в бытность работы Вавилова в уголовном розыске, да так и «прилипший к рукам». Вавилов особо не делал из этого тайны, как и многие полицейские.
– Аглая называла его Тема, а полное его имя Артем, – Марина Рябова, улыбаясь, вспоминая, глядела на Катю, – ей-богу, Ромео влюбленный. Как голубки. Как маленькие глупые птенцы… Ох, что это с вами? Вам плохо?!
Глава 50
Какофония… катавасия…
Катя вышла на улицу на ватных ногах. Села за руль своей машины и поехала. В Москву, в Москву… Прочь из Рождественска, открывшего свои тайны.
Она сразу было хотела позвонить полковнику Гущину. Все сказать. Брала в руки и откладывала телефон. Нет, не по телефону, только лично. Он сразу отдаст все необходимые распоряжения. Он… По телефону он может просто не понять, не поверить, а когда увидит тетрадь в клетку и выслушает все…
Катя ехала, ее била лихорадка.
Уже на Садовом кольце ее пронзила внезапная мысль – вот она не звонит Гущину, а он может запросто куда-то уехать под конец рабочего дня – на совещание в прокуратуру, в министерство и…
Катя на светофоре схватила мобильный.
– Федор Матвеевич!
Она не сразу узнала его голос – Гущин то ли осип, то ли охрип.
– Федор Матвеевич! Я узнала, кто убийца! – выпалила Катя с ходу. – Их двое, они…
– Ты где? – спросил Гущин.
– Я еду, уже подъезжаю.
– Тебя пропустят, я сейчас прикажу.
– То есть куда меня пропустят?
– Зайдешь со стороны бюро пропусков, – сказал Гущин хрипло. – Главный вход перекрыт. У нас ЧП.
– Что случилось?
– Какофония… нет, катавасия. – Гущин отвечал как-то странно, путано. – Они заперлись в кабинете. Что?!
Он крикнул это так громко кому-то, что у Кати сразу заложило уши.
– Заложник? Как заложник? Что он говорит?! Он взял его в заложники? Здесь, у нас в Главке?!
В мобильном послышались гудки. Катя едва не уронила его. Она крепко вцепилась в руль. Через четверть часа она уже въезжала на запруженную транспортом Никитскую улицу со стороны Садового.
Она еле пробилась сквозь обычную вечернюю пробку к Никитским воротам. Припарковала машину и бегом кинулась вниз по улице – пешком быстрее.
Что там случилось? Что произошло?
Со стороны Никитской и переулка вроде все как обычно, ничего не перекрыто. Катя влетела в бюро пропусков. Там стояли полицейские в бронежилетах.
Катя сунула им под нос удостоверение и сказала, что… Это было так странно – вне правил – мол, пропустите меня сейчас же, полковник Гущин звонил, сказал, чтобы вы меня пропустили внутрь здания. Вот так она никогда еще не попадала в Главк, к себе на работу. Парадный вход был полностью перекрыт, и она двинулась к служебной лестнице и лифту. Где Гущин?
И тут она увидела совсем уж невероятные вещи. Вся служебная лестница от первого этажа до второго заполнена оперативниками в бронежилетах. В сторону коридора второго этажа никого не пропускали спецназовцы, экипированные как для силовой операции.
Все руководство Главка – факт невероятный – собралось на тесном пространстве лестничной клетки третьего этажа. Там же был и Гущин.
– Дверь обычная, обитая дерматином и плевый замок…
– Он поклялся открыть стрельбу и убить Вавилова, если мы сунемся…
– Там же всего-навсего второй этаж, спецназ легко преодолеет…
– Окна кабинета выходят прямо на Никитскую! Надо будет перекрывать всю улицу. Это огласка, мы не можем допустить. Это происходит в Главке, в полицейском управлении – захват заложника. В этом замешаны сотрудники Главка! Мы должны разобраться с этим сами, тут внутри, тихо. Этот позор не должен выйти наружу! Никаких штурмов через окна со стороны Никитской!
Катя, отпихивая от себя оперативников и спецназовцев в бронежилетах, пробилась наконец наверх к Гущину.
Она размахивала тетрадкой в клетку и одновременно пыталась расспросить их, узнать – что же тут случилось в ее отсутствие?
– Федор Матвеевич!
Гущин увидел ее. Он был очень бледен и… Катя поклясться была готова – растерян. Он, кого Катя видела в деле в других операциях по освобождению захваченных заложников! Он, кто всегда действовал решительно и мудро, сейчас явно проявлял признаки слабости и…
– Федор Матвеевич, что? Что тут такое?
– Артем Ладейников заперся вместе с Вавиловым в его кабинете. Он взял его в заложники. Он вооружен. Несколько раз уже стрелял через дверь. И клянется, что убьет Вавилова. Он требует какого-то суда.
– Они оба убийцы, Федор Матвеевич! Это Вавилов пять лет назад убил Аглаю Чистякову! Вот у меня тут доказательства. Аглая была знакома с Артемом, они любили друг друга, и это он мстит Вавилову. Это он убил его жену там, в доме, и он же убил Викторию Одинцову, потому что она узнала его, когда мы приходили в ее кафе. Помните, мы туда приходили, и Ладейников был с нами. Она узнала его! Они оба убийцы. И один мстит другому.
– Замначальника Главка и его секретарь-помощник – убийцы?
Это спросил не Гущин, а кто-то из высокого начальства. Катя чувствовала, что все взгляды устремлены на нее. Она стала сбивчиво рассказывать, потрясая тетрадкой, чуть ли не тыча им в нос эту тетрадку в клеточку, исписанную детской рукой.
Полковник Гущин расстегнул пиджак и начал массировать себе сердце.
– Что хочет Ладейников? – спросила Катя, закончив.
– Никто толком еще не понял, – к Кате обращался хмурый начальник спецназа. – Он орет через дверь и стреляет. Требует какого-то справедливого открытого суда. Мы сначала не врубились даже. Думали, он с катушек слетел.
– Теперь врубились, – тихо сказал полковник Гущин, забирая у Кати тетрадь.
– Он не слетел с катушек. – Катя оглядывала их лица – коллег, начальства. – Он мстит Вавилову за смерть Аглаи.
Полковник Гущин спустился по лестнице до второго этажа, отодвинул перекрывавших дорогу в коридор сотрудников и медленно сделал по ковровой дорожке несколько шагов в сторону кабинета Игоря Вавилова.
– Артем! Артем, это полковник Гущин, слышишь меня?
Тишина.
– Артем! Нам все известно. Открой дверь, впусти нас.
Пистолетный выстрел. Пуля пробила дверь и рикошетом отскочила от стены коридора. Гущин замер на месте.
– Мы все знаем, слышишь? Не устраивай самосуд! Отпусти Вавилова, и я обещаю тебе – он предстанет перед судом!
Тишина.
Гущин ждал на месте. Катя пробилась к самому выходу с лестницы в коридор.
– Федор Матвеевич, он вам не поверит! Он ведь тоже убийца. Тут надо по-другому!
Гущин не отвечал ей, не поворачивался.
– Тут надо по-другому! – выкрикнула Катя. – Вы ничего не понимаете! Давайте я!
– Уберите ее, – жестко велел Гущин, не оборачиваясь.
Катю под локти схватили оперативники, попытались оттащить, она начала отбиваться, уперлась.
– Пошлите меня переговорщиком! – крикнула она. – Дайте мне поговорить с ним… нет, с ними обоими!
– Много на себя берете, – процедил сквозь зубы начальник спецназа.
Они все смотрели на нее почти враждебно. Какая-то крикунья из Пресс-центра, что-то там лепечет, когда тут такие дела – захват заложника в здании Главка! Позор на всю страну. Инцидент, в котором замешаны сотрудники – большой начальник и его подчиненный.
– Артем, слышишь меня? – крикнул Гущин. – Предлагаю еще раз – открой дверь, выйди. Нам все известно. Нам все известно про Вавилова. Про убийства. Ты суда добиваешься, так будет суд. Но сначала должно пройти следствие. Тем, что ты удерживаешь его там силой, ты ничего не добьешься! Слышишь меня, вот так ты все равно ничего не добьешься!
Выстрелы сквозь дверь – бах! Бах!
– Отвлеките его, – бросил начальник спецназа. – Мы с пуленепробиваемыми щитами взломаем дверь. Зайдем с обеих сторон коридора. Это займет пять минут.
– Ладейников убьет Вавилова и себя! – выкрикнула Катя. – Вы что, этого добиваетесь? Этого, да? Чтобы все концы в воду? Чтобы никто ничего не узнал? Не узнал правды? Чтобы было два трупа и Ладейникова объявили сумасшедшим?
– Ну-ка, пошли отсюда! – Начальник спецназа кивнул своим подчиненным, и они поволокли Катю прочь.
– Федор Матвеевич, мы и так уже наделали ошибок! – кричала Катя. – Мы все! Не делайте самой главной ошибки!
