Она решила поговорить с Воном, выяснить все, что он может рассказать о Джоне Симмонсе, Дженни Майклз, Мишель Китинг, обо всей этой ситуации. И только после этого она обрушит на него ошеломляющую новость о телефонном звонке его жены. Она непременно выяснит, почему миссис Вон отправила ей такое сообщение и что она имела в виду. Она хотела тщательно обдумать и взвесить каждый его ответ. Он производил впечатление абсолютно спокойного человека, которого искренне возмущало поведение назойливого типа, Джона Симмонса. Но теперь Кейт уже не знала, кому можно верить, и потому не могла полностью довериться мистеру Вону. Но если потребовалось бы, она раскрыла бы перед ним карты. Но конечно же ничего бы ему не сказала до тех пор, пока не убедилась бы, что готова поверить ему.
Она заглянула еще в несколько приоткрытых ящиков. Бросила взгляд на полки на стене. Присмотрелась внимательнее. Кейт как-то слышала, что книги могут охарактеризовать своего владельца. На полках громоздились сентиментальные романы вперемежку с остросюжетными книгами об убийствах и насилии. Случайно наткнувшись на одну из многочисленных гигантских бумажных стопок, Кейт почувствовала, как бумаги разлетаются в разные стороны, создавая еще большую неразбериху в комнате. И тут же споткнулась о следующую стопку. Присев на корточки, принялась снова собирать бумаги в стопки. Потянувшись к очередной стопке бумаг, небрежно просмотрела их. Затем следующую стопку. И еще одну Она не слышала, как Вон вошел в комнату. Она не знала, заметил ли он, что она держит в руках.
– Могу я вам помочь?
Она вскочила и обернулась к нему. Пытаясь найти подходящий ответ, мысленно услышала громоподобный голос Моргана, укоряющий ее за неразумное поведение.
– Я… гм…
– Ваш кофе, – сказал он, с кривой ухмылкой протягивая ей чашку. Он шагнул к ней навстречу, оказавшись совсем близко, и подал кофе. Кейт взяла чашку из его рук. Чашка оказалась холодной. Она опустила глаза. В чашке не оказалось кофе. На дне лежала какая-то бумага.
Кейт вытащила бумагу. Фотография. На ней изображено уже знакомое ей лицо, только теперь сильно изменившееся.
Дженни Майклз. Мишель Китинг. Кровь. Заплывший глаз. Сломанный нос.
Вместо носа – кровавое месиво.
Она ощутила острую боль и почувствовала, как стекает по голове тонкая струйка крови, когда Вон со всей силы обрушил на ее лоб свою чашку, наполненную обжигающе-горячим кофе.
И в этот момент рухнула на пол.
Сэм проснулся и решил приготовить завтрак для Нельсен. Он никак не ожидал, что она с раннего утра снова помчится на работу.
Он удивился, обнаружив на кухонном столе записку от нее: «Отправляюсь к Вонам. Затем проверю дом Симмонса. После полудня встретимся в участке».
Сэм сварил кофе, устроился за столом на кухне и, открыв ноутбук, начал поиски. В то утро он решил поработать дома. Он внимательно просматривал новости дня, пытаясь отыскать новые зацепки в их деле.
Раздался телефонный звонок. Он ожидал, что это окажется Нельсен, и был разочарован, услышав голос Моргана.
– Как она? – спросил Морган. Неужели в голосе начальника прозвучал намек на сочувствие? Сэм не верил своим ушам.
– Как ни в чем не бывало. Уже приступила к работе.
– Что ты имеешь в виду, приступила к работе?
– Отправилась к Вонам. Не сомневаюсь, она собирается надавить на них и выяснить все, что касается этих странных совпадений.
– Черт ее подери. – Сочувствие как рукой сняло. Теперь Сэм слышал голос нормального Моргана. Начальник повысил голос: – Этот негодяй Симмонс и так уже вдоволь поиздевался над ними, а вы собираетесь и дальше доставать их. Вам было поручено следить за ней. Всего одна ночь, и она уже творит, что пожелает. Проклятая женщина! Черт бы побрал этих женщин!
– Просто это ее способ вести дела. Вероятно, она хочет держаться так, будто ничего не произошло.
– Она не может болтать там всякую ерунду. Они жалуются, я и так уже попал в переделку по вашей вине, и если что, вам обоим не поздоровится. Усекли, о чем я? Так что поднимайте свою ленивую задницу со стула и остановите ее. Я говорил вам, что она и так уже достаточно напортачила в одиночку, и не хочу, чтобы по ее вине мы окончательно провалили дело. Вы оба больше не можете облажаться.
– Ясно, – ответил Сэм, хотя Морган все еще продолжал свою тираду:
– Проклятые болваны! Я работаю с кучкой безмозглых пингвинов! Чувствую себя словно среди пингвинов в долбаной пустыне! – Телефон отключился.
Вставая, Сэм улыбнулся, думая о том, как Морган отзывался о них с Нельсен целых десять минут подряд. Пингвины в долбаной пустыне.
Он заполучил меня, и теперь я абсолютно беспомощна. И я сама на это согласилась. Я подписала свой смертный приговор, и все ради работы. А он должен был быть рядом. Он должен был помочь мне.
Меня изо всех сил ударили в лицо. Боль в левой скуле просто невыносима. Я чувствую, как начинает заплывать глаз. Я лежу на полу, не в силах пошевелиться. Та часть моего разума, что должна приказать моему телу двигаться, встать, бороться, делать все что угодно, лишь бы выбраться отсюда живой, та часть моего разума бездействует, она просто исчезла, стерлась в тот момент, когда я больше всего в ней нуждаюсь. Мое тело словно парализовано, возможно, всему виной сковавший меня ужас, а возможно, дело в том, что я сильно ударилась обо что-то головой и, возможно, вообще больше не в состоянии управлять своим телом. Я уже ничего не знаю, и все, что могу, – это смотреть на него сквозь туман, застилающий мои глаза, и ждать, что он теперь станет делать.
Он поглаживает свой пах и опускается на колени надо мной.
Я с трудом выдавливаю из себя: «Пожалуйста, не надо».
Но моя мольба напрасна. Это все равно что взывать к глухому. Он не останавливается, словно ничего не слышит, а медленно расстегивает ширинку, готовясь к тому, что так долго предвкушал.
– Пожалуйста, – снова повторяю я. Мой хриплый голос звучит совсем слабо, и теперь я уже не уверена, слышит ли он меня на самом деле, такой ничтожной оказывается моя попытка заговорить с ним.
Он стягивает с себя джинсы. Его трусы болтаются вокруг лодыжек.
Он ложится на меня. Разрывает мои чулки. И засовывает мне в рот.
Он входит в меня. И мне невыносимо ощущение его присутствия внутри моего тела. Меня использовали так, как я и представить себе не могла. Слезы текут по моим щекам. Я плачу, потому что абсолютно бессильна, потому что не могу заставить этого чокнутого мерзавца прекратить делать то, что я могла бы позволить лишь любимому мужчине. Плачу, потому что хочу умереть.
– Пожалуйста, не надо, – повторяю я в последний раз, но на этот раз ни звука не срывается с моих губ.
Он начинает двигаться взад-вперед. Все быстрее и быстрее. Пронзает меня все сильнее. Я впиваюсь зубами в чулки, пытаясь не думать о том, что происходит, чтобы не сойти с ума. Но это не помогает. Мне хочется убить этого человека. Я жажду мести. Хочу увидеть, как он страдает, корчится от боли, которую я причиняю ему. Хочу, чтобы ему было так же плохо, как мне сейчас.
Но этому не суждено сбыться.
Я буду думать лишь о том моменте, когда все кончится и он убьет меня. Возможно, он не догадывается об этом, но в душе я останусь непобежденной. Я не покорюсь и без страха покину эту жизнь.
Я пытаюсь перестать плакать, но слезы продолжают струиться по щекам. Эти проклятые слезы смешиваются с его потом, который капает на мое лицо. Я смотрю ему прямо в глаза, но он отводит взгляд. Он избегает смотреть на меня. Теперь я ясно вижу – ему стыдно. Он стыдится того, что творит. Но все же продолжает, все жестче, все безжалостнее, и вот его голова опускается на мое плечо. Он прячется от меня. Я чувствую, как его зубы впиваются в мою шею. Я открываю рот, чтобы закричать, но не могу издать ни звука. Ничего, только полная тишина.
Нельсен очнулась от ночного кошмара и тут же оказалась в другом кошмаре, но уже в реальности. Затылок сковывала пульсирующая боль. Когда она открыла глаза, прогнав назойливые образы, преследовавшие ее вот уже четыре года, увидела, что Вон сидит на диване. Он опустил подбородок на скрещенные ладони и внимательно смотрел на нее.
Он привязал ее к стулу, скрутив ей руки за спиной. Нельсен попыталась освободиться, но ощутила, что ее ладони сковывают браслеты. Она услышала лязганье металла и поняла, что Вон сковал ее руки ее же наручниками.
– Немедленно освободи меня, – решительно потребовала она, впервые за долгое время ощутив невероятный прилив уверенности. Казалось, удар по голове вернул ей утраченную ранее силу, и она была готова подняться на ноги и покончить с тем, что происходит.
– Это не может продолжаться вечно, – откликнулся Вон, не сводя с нее глаз. – Я с самого начала знал это.
