В такой ранний час я ожидал наткнуться на автоответчик, но Робби уже был на ногах и сам ответил на мой звонок.
— Вы все еще живы? — небрежно спросил он.
— Да, спасибо.
— Тогда что вам нужно?
Это было в духе Робби — всегда в самую точку.
— Во-первых, — начал я, — кто дал вам список экспертов по ножам?
— Мой коллега по профессии, служащий в полиции, — сразу ответил он. — Он работает на местное отделение. Он славится грубыми шуточками, когда-то играл в регби, любит посмеяться и пропустить кружечку пива в баре. Я спрашивал его об известных специалистах по ножам. Он сказал, что в полиции недавно тоже составляли список и спрашивали его, есть ли ему что добавить к этому списку. Но он никого больше не знал. Все его знакомые, имеющие дело с ножами, в основном шляются по барам.
— Он участвовал в следствии о нападении на Доротею?
— Нет, его не было в городе. Что-нибудь еще?
— Как она?
— Доротея? Держится на успокоительных. Теперь, когда Пола нет, вы по-прежнему намерены платить за место в частной клинике?
— Да, намерен и хочу навестить ее вскоре — скажем, сегодня после обеда.
— Нет проблем. Просто приходите. Ей по-прежнему нехорошо из-за Пола, но физически она быстро выздоравливает. Я полагаю, мы сможем перевезти ее во вторник.
— Хорошо, — сказал я.
— Будьте осторожны.
— Я осторожен, — кисло ответил я.
На конном дворе грумы готовились к утренней тренировке, седлали и взнуздывали лошадей. Я сказал им, что, поскольку сегодня воскресенье, то на Хите мы окажемся снова более или менее одни, но снимать будем не совсем те же сцены, что неделю назад.
— Вас просили одеться точно так же, как в прошлое воскресенье, — сказал я. — Все сверились с записями у ассистентки костюмера, если сами не смогли вспомнить?
Ответом мне были дружные кивки.
— Чудесно. Значит, так. Вы все должны галопом въехать на холм и остановиться там, где останавливались на прошлой неделе. О'кей?
Снова кивки.
— Вы помните всадника, который прискакал ниоткуда и порезал ножом куртку Айвэна?
Они рассмеялись. Такое забыть трудно.
— Что ж, — продолжал я, — сегодня Айвэна нет, но мы собираемся сами сыграть это нападение и вставить его в фильм. Сегодня это будет ненастоящая атака. Вы понимаете? Нож тоже будет ненастоящим, наш постановочный отдел сделал копию из дерева. Все, чего я хочу от вас, — это чтобы вы сделали именно то, что делали в прошлое воскресенье: собрались в кружок и поговорили, не обращая особого внимания на незнакомца. Понятно?
Они понимали все и не тревожились. Наш молодой управляющий конюшней задал вопрос:
— А кто будет вместо Айвэна?
— Я, — ответил я. — Я не такой широкоплечий, как он или Нэш, но я буду одет в такую же куртку, как та, что носит Нэш в роли тренера. Я возьму ту же лошадь, на которой тогда ехал Айвэн. Когда с камерами все будет готово, человек, играющий нападавшего, подъедет на той старой кляче, которая во время скачек в Хантингдоне пришла последней. Парень, который обычно ездит на ней, будет сегодня стоять рядом с камерами, вне кадра. Еще вопросы есть?
Кто-то спросил:
— Вы собираетесь преследовать его вниз по холму на грузовике, как в прошлый раз?
— Нет, — сказал я. — Он просто поскачет вниз с холма. Оператор будет снимать его.
Я, так сказать, передал командование управляющему, который организовал выезд группы со двора. Эд и Монкрифф были уже на Хите. Я прошел в помещение костюмерной, чтобы надеть куртку Нэша, и, сев вместе с Ридли в машину, поехал по дороге на вершину холма. Выйдя из машины, мы с Ридли направились к сгрудившимся лошадям и остановились у съемочного грузовичка.
— Нам нужно, — обратился я к Ридли, — чтобы вы подъехали верхом к группе откуда-то оттуда… — Я указал примерное направление. — Вы должны смешаться с группой, выхватить бутафорский нож из ножен на вашем поясе, ударить им одного из группы, словно вы намереваетесь нанести ему тяжелую рану, а затем в поднявшейся суматохе галопом промчаться через большое тренировочное поле по направлению к городу. Ясно?
Ридли смотрел на меня, зрачки его были расширены.
— Вы должны ударить меня, понимаете? Я сегодня дублирую Нэша.
Ридли ничего не сказал.
— Конечно, — доброжелательно растолковывал я ему, — когда эта сцена появится в завершенном фильме, она не будет выглядеть простой последовательностью событий. Будут вставлены кадры — крупным планом блеск ножа, ржущие кони, толкотня, замешательство. Будет рана, будет кровь. Мы смонтируем все это позже.
Эд принес нужные в этой сцене предметы туда, где стояли мы с Ридли, и по одному передавал их ему.
— Бутафорский нож в ножнах на поясе, — произнес Эд, словно читая по списку. — Пожалуйста, наденьте пояс.
Ридли подчинился словно загипнотизированный.
— Пожалуйста, поупражняйтесь в выхватывании ножа, — сказал я.
Ридли вытащил нож и в ужасе посмотрел на него. Постановочный отдел в точности воспроизвел американский армейский нож по моему рисунку, и хотя предмет в руке Ридли был легким и был сделан из крашеного дерева, с трех шагов он выглядел как настоящий кастет с длинным лезвием, являющимся продолжением его торцевой стороны.
— Чудесно, — сказал я, ничем не выдав своих мыслей. — Вложите его обратно.
Ридли сунул нож в ножны.
— Шлем, — сказал Эд, подавая указанный предмет.
Ридли застегнул шлем.
— Очки, — протянул их Эд. Ридли медленно надел очки.
— Перчатки.
Ридли колебался.
— Что-нибудь случилось? — поинтересовался я.
Ридли хрипло сказал «нет» и взгромоздился на нашего самого медлительного скакуна.
— Отлично, — сказал я, — теперь поезжайте. Когда Эд крикнет: «Пошли», просто скачите ко мне, выхватывайте нож, наносите удар и галопом удирайте в сторону Ньюмаркета. Вам нужно отрепетировать или вы думаете, что справитесь с первого раза?
Фигура в шлеме, очках и перчатках не отзывалась.
— Держу пари, что у вас все выйдет как надо, — решил я.
Ридли, казалось, был не способен даже шевельнуться. Я попросил грума, чью лошадь мы отдали Ридли, отвести его на стартовую позицию и затем оставить там и самому убраться из кадра. Пока грум точно выполнял инструкцию, парень, ехавший на лошади Нэша, спешился и помог мне сесть в седло. Треснувшее ребро отозвалось острой болью. Я удлинил стремена. Монкрифф включил прожектора, чтобы осветить сцену в дополнение к дневному свету. Эд выкрикнул:
— Пошли!
Ридли Уэллс пустил своего коня легким галопом, а не рысью. Он выхватил нож правой рукой, держа поводья левой. Он управлял конем при помощи ног, будучи в этом специалистом, и направился прямо ко мне. Его намерение убить было выражено так отчетливо, что лучшего и желать было нельзя.
«Нож» ударился о мою одежду и панцирь под ней и, поскольку бутафорское лезвие не имело пробойной силы, от соударения вылетел из ладони Ридли.
— Я уронил его! — вскрикнул он, указал на бровку холма и заорал на него:
— Неважно! Скачите!
Он пустил лошадь неистовым галопом. Он низко пригнулся в седле и погонял коня так, словно в самом деле спасался от погони.
Грумы на своих лошадях сгрудились на вершине, глядя ему вслед, так же, как на прошлой неделе, и на этот раз я погнался за беглецом на лошади, а не на грузовике.
Грузовик ехал вниз по дороге, камера жужжала. В сцене, которую я впоследствии смонтировал для фильма, было показано, как «Нэш» почти догоняет своего противника и крупным планом — Нэш с глубокой кровоточащей раной; Нэш, упустивший преследуемого, повсюду капли крови; Нэш кусает губы от боли.
— Дивная картина, — выдохнул О'Хара, увидев это. — Боже, Томас!..
Однако в то воскресное утро крови не было.
Мой конь был намного быстрее, и я поравнялся с Ридли прежде, чем тот исчез в путанице ньюмаркетских улиц.
Он яростно натянул поводья, останавливая лошадь, сорвал с себя перчатки, очки и шлем и швырнул их на землю. Он стянул ветровку, в которую мы одели его, и отбросил ее прочь.
— Я тебя убью, — сказал он.
— Я пришлю вам ваш гонорар, — отозвался я.
Его опухшее лицо исказилось в нерешительности — напасть ли на меня здесь и сейчас или нет. Но трусость взяла верх, и он спешился с привычной легкостью, еще раз глянув мне в лицо, пока перекидывал правую ногу через шею лошади. Он отпустил поводья, повернулся ко мне спиной и пошел к городу, пошатываясь, словно не чувствуя под ногами земли.
Я наклонился, подобрал болтавшиеся поводья и поехал к конюшням, ведя его лошадь в поводу.
Грумы вернулись с холма, стрекоча как сороки и широко раскрыв глаза.
— Этот человек выглядел, как тот!
— Это был тот самый!
— Он выглядел, как человек на той неделе!
— Ведь он по виду был такой же, верно?
— Да, — ответил я.
