Я сел в машину, повернул ключ зажигания, нажал педаль газа. Мотор взревел, сопровождал этот рев сильный незнакомый стук. Выжал сцепление, включил первую передачу, ещё раз нажал на газ и — в «ладе» что-то треснуло, завизжало, но она уже катилась, вихляя, кренясь на правый бок и громко стреляя глушителем… Дотащившись до поворота на Алёнину улицу, я притормозил и посмотрел назад. Сначала я подумал, что ошибся, что мне только показалось, но потом я понял, что желтые фары больше не стояли на месте, а медленно двигались. Потом быстрее. ещё быстрее. Я прибавил газу. Но небо вдруг вспыхнуло и раскололось. Я остановился и выскочил из машины: вместо желтых фар, там, на шоссе, пылал огненный шар, с треском и шипением выпуская из себя длинные голубые стрелы пламени. И я побежал. Зачем? Куда? Я бежал спасать его, Кассарина. Спасать убийцу моей Риты. Бежал звериными прыжками — может быть, ещё успею, может, ещё удастся. Слезы текли по лицу, я ненавидел себя, я готов был сам броситься в этот полыхающий костер от ненависти к себе. Но я ничего не мог изменить — я его жалел.
Я стоял возле огненной могилы двух выродков и не испытывал ничего, кроме отчаянной жалости. Внизу шумела невидимая речка. Я был один в этом мире. Всё, что было — прекрасное и страшное, доброе и злое — все ушло, все кончилось. Осталась одна тупая, неизлечимая, вечная боль.
Я вытащил кассеты с пленками, открыл, дернул две черные гирлянды с катушек и бросил их в огонь.
Они вспыхнули и сгорели, даже не коснувшись пламени.
Леля осторожно приподняла голову Меркулова, поправила подушки и стала кормить мужа с ложечки чем-то домашним. Меркулов смущенно косил глаза в мою сторону и послушно открывал рот. Я вынул из портфеля пяток пахучих марокканских апельсинов, положил их на больничную тумбочку, и Лидочка тут же стала ими жонглировать, поминутно роняя яркие плоды на пол и закатывая их под кровать.
Я держал на коленях открытый портфель и все никак не решался достать из него вчерашний номер «Красной звезды», на четвертой странице которого в траурной рамке было напечатано:
«30 ноября при исполнении служебных обязанностей на 48-м году жизни погиб член КПСС, ответственный сотрудник Комитета государственной безопасности Василий Васильевич Кассарин. Указом Президиума Верховного Совета СССР за выполнение правительственного задания — раскрытие преступления со стороны устойчивой группы преступников, обосновавшихся в Министерстве внешней торговли, В. В. Кассарину посмертно присвоено воинское звание генерал-лейтенанта государственной безопасности…»
Я должен был сначала рассказать Меркулову о том, что произошло в ту страшную ночь возле Сокольников, со мной, Кассариным, Шакуном. Но, видно, время исповеди ещё не настало. Я щелкнул замком, поставил портфель на пол и сказал:
— Меня оставили в городской прокуратуре, в твоей бригаде. Меркулов улыбнулся одними глазами, а Леля, проявляя осведомленность в делах прокуратуры, спросила:
— Значит, вас аттестовали досрочно, Саша?
— Да вроде…
Лидочке надоели апельсины, она подпрыгнула на одной ножке к окну и закричала:
— Ой, сколько снегу навалило — ужас!
Я подошел к окну. Холодное малиновое солнце стояло над белым больничным парком. В Москву пришла зима.
Цветной — сотрудник милиции (воровской жаргон).
Ляпаш — сыщик, доносчик (то же).
Ссученный — завербованный (то же).
Вор-домушник — вор, совершающий квартирные кражи (воровской жаргон).
Щипач — вор-карманник (воровской жаргон).
Понт — хитрость, уловка (воровской жаргон, далее то же).
Мотня — допрос.
Нахалку шить — обвинять в чужом преступлении.
Иван — главарь шайки, скрывающий свое имя.
Завалить — убить.
Фигурант — в данном случае «потерпевший».
Срисовать — запомнить, зафиксировать, оглядеть (воровской жаргон).
Шармачить — воровать (воровской жаргон).
Фраер — хорошо одетый человек, представляющий собой добычу вора.
Швейный пластырь — бить по шее (воровской жаргон).
Грабанул — ограбил.
Тяжеляк — убийца (воровской жаргон).
Мокрое дело — убийство (воровской жаргон).
Шестерка — мелкий вор, исполняющий приказание хозяина (воровской жаргон)
батар — отец.
Рыжье — золото (воровской жаргон).
Хата — воровской пригон, квартира, где собираются преступники (воровской жаргон)
