Некоторых девушек Здоровякин отлично знал – они умудрились на какое-то время закрепиться в жизни Валдаева, оставить в ней след. Другие прелестные создания были майору незнакомы. Рядом с телефонными номерами девиц громоздились лохматые звездочки. Что они обозначали? Это так и осталось загадкой для проницательного, умудренного жизненным опытом майора Здоровякина.
Отважная телохранительница Маргарита Дорогина, например, была отмечена семью звездочками. Вера Брунгардт – кокетливая стюардесса авиакомпании «Трансвэйз» – имела все девять. Лайма Лиутас – дизайнер фирмы «Артиссимо» – всего одну. У Елизаветы Виноградовой – невесты, а сейчас, возможно, уже и супруги – сияли восемь звезд. Некая Саломина Вероника, незнакомая Илье московская актриса, заслужила у экзаменатора только четыре балла. А Ирина Линькова – рыжеволосая бестия с разноцветным драконом на плече, поисками которой Здоровякин и Валдаев увлеченно занимались полтора года назад, имела наивысший балл – десятку. Такого показателя Илья больше ни у кого не обнаружил.
«Ага! – понял Здоровякин. – Сашка оценивал их способности в области кулинарии! Точно!»
Он шумно вздохнул и подумал, а не позвонить ли Ирине Линьковой. На ужин майор, как всегда, побаловал себя продуктом шоковой заморозки. Сегодня это были блины с мясом – шесть штук. Голод, конечно, притупился, но и удовлетворения достичь не удалось. Здоровякин мечтал о наваристом густом борще, о роскошном антрекоте…
– Стоп! – сказал вслух Илья. – А Маргарита?
Если Валдаев звездами оценивал кулинарное мастерство девиц, экстремальная Маргарита никак не получила бы семь баллов. Она умела стрелять, бить врага пяткой в челюсть, гонять на мотоцикле. Но увидеть ее в фартуке у плиты было так же нереально, как вообразить Билла Клинтона и Монику Левински у алтаря.
– Внешние данные! – понял майор. – Имеются в виду внешние данные красоток.
Ан нет! Опять не получалось. Стюардесса Вера никак не заслужила более высокий балл, чем у Лизы Виноградовой. А Лайма Лиутас? Старушка, конечно, но весьма выразительная дама. Оценить ее внешние данные одной звездой – значило пойти против истины.
Записная книжка раскрылась на странице с буквой «З». «Здоровякина Маша, – увидел Илья. – О, а телефончик-то у нас уже давно изменился. Ого! Девять баллов!»
Да, рядом с именем Марии Здоровякиной Сашка не поленился вырисовать девять аккуратных звездочек. Сердце майора наполнилось гордостью за жену. Однако появление в списке Маши окончательно сбивало с толку. Какое качество Марии заслужило столь высокую оценку?
Звонок в дверь прервал напряженные размышления Ильи. И это была она, владелица его сердца.
– Привет! – сказала Мария.
Илья сунул телефонную книжицу в задний карман джинсов и удивленно придержал дверь, пропуская Машу внутрь квартиры.
– Что случилось? – на всякий случай испугался он. – С детьми чего?!
– Нет, – таинственно улыбнулась Маша. – Просто решила тебя проведать.
– ?!
Они виделись буквально час назад, и Мария не проявила абсолютно никакого интереса к мужу.
– А дети с кем?
– Друг с другом. Я сказала им, чтобы спали. И они якобы спят.
– Маша, хочу у тебя спросить…
– Илья, – перебила Мария. Ее глаза загадочно сияли. – Как ты тут вообще?
– Плохо! – вырвалось из самых глубин несчастной здоровякинской души. – Плохо мне одному!
– У меня идея. Давай поженимся, – предложила Маша.
У майора перехватило дыхание. Пять минут он беззвучно открывал и закрывал рот, словно крошка-окунь.
– Я согласен! – воскликнул он наконец. – Я так без вас скучаю!
– А почему сам не предлагаешь? – надула губки Мария. – Давно бы. Мне все приходится делать самой!
– Маша, – прослезился майор. – Машенька…
Опять затрезвонил дверной звонок. Илья согнал с лица сентиментальное выражение, смахнул скупую мужскую слезу и пошел открывать. Вау! На лестничной площадке стоял Валдаев, а рядом ощетинилось патлами непонятное существо.
– Сашуля!!!
За время отсутствия Валдаев слегка раздался вширь на европейских модифицированных продуктах и даже отрастил «авторитет». В его голубых глазах, как и прежде, искрилось веселье, светлый арийский ежик жизнерадостно топорщился.
Одет Валдаев был шикарно – в темный костюм с модным в этом сезоне стальным отливом. В расстегнутом вороте черной рубашки виднелась крепкая шея. Узел красивого галстука был сдвинут с элегантной небрежностью. Дорогой саквояж стоял рядом на лестничной площадке, а в правой руке Саша держал пластмассовый дырчатый контейнер, в глубинах которого сверкали загадочные желтые огни и раздавалось монотонное урчание.
Спутница Валдаева представляла собой нечто среднее между рок-звездой, топ-моделью с показа Гальяно и космическим роботом-манипулятором. Волосы у нее были кислотно-оранжевого цвета, отдельные пряди блестели весенней зеленью. Глаза – огромные, как у лемура, – осенялись голубыми ресницами. Левая бровь была беспощадно истыкана всякой дрянью – металлическими колечками, бусинками, стрелами. Благодаря невообразимым шузам на высоченной платформе существу почти удалось сравняться в росте с Сашей. Одежда подруги разительно контрастировала с солидностью валдаевского наряда – без слез нельзя было смотреть на все эти лохмотья, розы, клепки, фенечки.
– Ну, здравствуйте! – объявил Валдаев. – Я вернулся.
Гости ввалились в квартиру. Александр облобызал друзей, поцеловал Марию в щечку и, нагнувшись, в круглый живот («Размножаемся?»).
Илья яростно прижал к себе любимого друга. У майора перехватило дыхание от упавшей на него лавины счастья – сначала Мария сделала ему предложение, затем возник из неизвестности драгоценный Валдаев.
– Привет! – ошалело произнесли Маша и Илья. Они не сводили глаз с чуда, примостившегося рядом с Валдаевым.
– А где Лиза? – спросила Мария.
– Там. В Париже. Трудится. Открыла собственное дизайн-бюро.
Маша и Илья переглянулись.
– И?..
– Процветает.
– И?..
– Мы дружим, – коротко пояснил Валдаев, подведя черту своим отношениям с Лизой. – Знакомьтесь, это Брунгильда.
– Кто?!!!
– Брунхилда! – прокричало чудо. – Брунхилда!
– Она что, глухая? – тихо спросила Маша.
Саша с сомнением посмотрел на подругу:
– Да нет вроде бы. Главное – не фригидна.
Он открыл пластмассовый контейнер и выпустил на волю Пульсатиллу.
– Привет, парижанка, – сказала Маша. – Тебе понравилась заграничная жизнь?
Перламутрово-серая красавица бросила на Марию привычно-высокомерный взгляд и гордо прошествовала мимо постояльцев, обмахиваясь пушистым хвостом и беззвучно ступая по янтарному паркету. Она вернулась домой. Это была ее квартира.
– Ну, мы, пожалуй, пойдем, – объявил Здоровякин. – Как раз собирались.
– Шампань! – проорала Брунгильда. – Конияк!
Здоровякины вздрогнули.
– Правильно, солнышко, – кивнул Александр. Он посмотрел на свой французский трофей с любовью. – Надо обязательно выпить за встречу!
И достал из саквояжа черную пузатую бутылку коньяка.
По плоской поверхности немецкого автобана скользил «мерседес»-кабриолет канареечного цвета. Верх машины был откинут, неистовый поток теплого встречного воздуха развевал волосы двух молодых женщин – блондинки и шатенки. Безумно-яркий и очень дорогой автомобиль сверкал в лучах майского солнца. Красотки не проигрывали в эффектности чуду германского автомобильного концерна. Лет семь назад девушки, наверное, были ослепительны. Но и сейчас, бесспорно, хороши.
В фешенебельном парижском салоне Виктория покрасила и нарастила волосы – теперь она полностью соответствовала образу сексапильной блондинки, столь для нее привычному.
Новая шевелюра не являлась единственным приобретением. Избороздив за несколько часов центр Парижа, девушки нагрузили кабриолет тонной подарков для себя и детей. Смеясь и болтая, они заходили в бутики самых престижных марок и знаменитых кутюрье и покупали все, что им нравилось, не спрашивая цены. У них были волшебные кредитные карточки. Это был праздничный разгул, нуворишеская вакханалия.
Теперь подруги возвращались в Мюнхен.
– Галлюцинации прекратились? – спросила Полина.
Она преобразилась, стала совершенно другим человеком. Ее глаза сияли счастьем, тоска и печаль испарились, растаяли в воздухе, словно легкое облако.
– Да. Я думала, сойду с ума, – призналась Вика. – Ты меня едва не отравила наркозом!
– Едва не считается.
– А что мне делать с татуировкой? Зачем мне горностай на спине?
– Он тебе мешает?
– Не мешает, – умиротворенно улыбнулась Вика.
– Лучше скажи мне, зачем ты поперлась в отделение милиции?
– Да ничего не соображала после этого наркоза!
– Глупое созданье!
Вика вновь улыбнулась подруге.
– Аполлоша, знаешь, как трудно было притворяться, что я тебя ненавижу!
