Лариса Соболева - Два гения и одно злодейство

– Когда уедешь? – спросил отец. – Ты ведь не прошел стажировку?

– Не уеду, папа, – усмехнулся Марк. – Я буду рядом с единственным родителем как твой единственный отпрыск. А то кто знает, вдруг ты случайно свалишься с лестницы или выпьешь чай и упадешь замертво, а я опять не успею приехать. У тебя ведь критический возраст, надо беречься.

Лина вспыхнула, покрылся пятнами и отец, ведь намек прозвучал однозначно: берегись, папа, она тебя в могилу сведет, как свела мать. Марк удалился к себе. Нет, он не сопел над фотографиями, которые перебирал полночи, а думал. Смерть матери вызвала не только боль, обиду за нее. А как еще он мог отнестись к браку отца и Лины? Ну, замысел мачехи раскусил сразу, а отец в его глазах выглядел кретином. Этот союз в буквальном смысле брак, результатом которого явилась смерть. Нельзя же переступать через трупы, достигая пресловутого права на счастье! Марк решил с молодоженами не церемониться:

– Ты, папа, не был рогоносцем? Так будешь.

Платон Маркович очутился меж двух огней. Здесь единственный сын, там – молодая жена – луч света в темном царстве бизнеса, оба не выносили друг друга, как ему казалось. Чтобы задобрить сына, назначил его директором предприятий, сам же полностью занялся связями и снабжением, надолго отлучался. Марк был хорошо воспитан, откровенной неприязни к Лине не проявлял. Но называл во всеуслышание дом «святым семейством», а ее «маманей», подчеркнуто вежливо и холодно говорил с ней, а когда отец уезжал, приводил сразу двух шлюх, и начинался разгул в его комнате. Оттуда доносились стоны, крики на весь дом, а Лина не могла уснуть. Откуда ей было знать, что Марк пил пиво и резался в карты с девицами? И вообще, он чистоплюй, по его мнению, лямур де труа – это пошло. А когда приходил среди ночи один, включал магнитофон с записями тех же звуков. Однажды Лина высказала ему претензии:

– Нельзя ли потише резвиться по ночам? Уснуть невозможно.

– Маманя, разве ты не знаешь, что во время хорошего секса крик восторга рвется наружу? – ответил он без тени шутливости. – Впрочем, твоих криков я никогда не слышал. А вы с папой занимаетесь сексом? Или у вас чисто платоническая страсть?

Он попал в точку. Дело в том, что ее не просто раздражали крики, они волновали. Она попыталась обмануть не только себя, но и природу. Ласки пожилого мужа не приносили радости, а перед глазами мелькал красивый молодой самец, не стеснявшийся появиться перед «маманей» в трусах. Голодный блеск в глазах заметил и Марк, выжидал, продолжая «оргии» по ночам.

В особняке поселилась Сима, взвалившая на свои плечи заботу о доме. Трудно сказать, чем вызван был великодушный жест отца, пожалевшего бездомную тетку, вероятно, таким образом хотел реабилитироваться в собственных глазах. Наверняка смерть первой жены точила изнутри, хотя оправдался тем, что Лине трудно одной следить за большим домом. Марк принял Симу с открытой душой, но потому, что тетку сразу невзлюбила Лина. Ей казалось, Сима видит ее насквозь, читает ее мысли. Заметил это и Марк, поэтому тетка стала для него еще одним способом досадить Лине. Он относился к ней, как к родной, шушукался, а при появлении Лины замолкал. И продолжал дразнить на голубом глазу:

– Маманя, когда ты с папаней родишь мне братика или сестричку?

Лина дала себе слово держать рот на замке, понимая, что Марк на что-то провоцирует ее, а определить цель провокаций не могла, терялась и сбегала. Как-то Сима пожалела жену отца:

– Что ты долбишь ее, Марк? Ей и так не сладко, – сказала и рот ладонью зажала, мол, нечаянно вырвалось вслух.

– Это почему ж ей не сладко? – хмыкнул тот. – У нее медовый год.

Сима вздохнула и пожала плечами. А Лина плакала в подушку – ей было трудно. Она уже чувствовала себя не хозяйкой, а приживалкой, словно поменялась с Симой местами, лишний раз не выходила из спальни, но встреч с Марком не избегала, живя в одном доме. Он нервировал и снился, притягивал и отталкивал, пугал и обещал взглядом, жестом, прикосновением нечто неземное. Лина изменилась, перемену в жене заметил и Платон Маркович:

– Что с тобой? Ты все время грустишь.

– Просто заняться нечем, – отговаривалась она.

Отец вновь уехал, а Марк будто ждал его отъезда, насел:

– Маманя, где братик? Не получается? Обращайся, я всегда готов помочь.

Бросив: «Пошляк», – умчалась в спальню. А ведь забеременеть не получалось. И в упреке Марка видела явную угрозу: отец умрет, и пойдешь в коммуналку. У нее было все, но с каждым днем таяла уверенность, что это «все» останется с ней навсегда. Ребенок – это гарантия будущего. Лина бегала по врачам, выясняла причины бесплодия. Ответ врачей: организм в порядке, конечно, есть небольшие отклонения, но они лечатся. Лечилась. Результат – ноль. А Марк все чаще намекал на недееспособность папы, только она и без намеков томилась. В результате недомогание стало нормой, походы по врачам тоже. Однажды доктор спросил, сколько лет мужу. Услышав ответ, сказал:

– В этом возрасте не все мужчины сохраняют способность к оплодотворению.

И дальше шел перечень неинтересных причин, затем советы провериться мужу. Но Лина знала, что еще в этом возрасте случаются инсульты, инфаркты от перенапряжения и умирают часто. Что ей светило? Ребенок мог спасти от коммуналки и картошки с хлебом. Но его не будет. Лина прилично выпила в баре и пришла домой. Сима была на кухне и Марк, как назло, торчал в гостиной:

– Что, маманя, головушку повесила?

– Отстань, – ответила впервые грубо, плюхнувшись на диван в гостиной.

– Лина, – он подсел к ней, взял за руку, – почему ты меня боишься? Я не кусаюсь. Расскажи, что тебя гложет? Отец? Тебе с ним плохо? Но это же закономерно…

– Знаешь что, пасынок, – зло вырвала руку она, – иди-ка ты…

И вдруг случилось нечто неожиданное. Марк резко притянул ее к себе и поцеловал в губы. Вкус поцелуев, сила рук и запах были совсем другими. Зашумело в голове, тело размякло, только внутри трезвонило: нельзя! Оттолкнув искусителя, врезала пощечину и ушла. Лестница качалась из стороны в сторону, Лина брела по ней, шатаясь. В спальне упала в изнеможении на кровать и стала ощупывать тело, словно проверяла, все ли на месте после жадных рук Марка.

– Пощечина? Значит, сдалась, – воодушевился тот.

Лина не ужинала, сказалась больной. Марк же, выждав некоторое время после ужина, тихонько пробрался к ней в спальню. Она испуганно дернулась и села, когда он очутился у кровати:

– Ты?! Уходи! Убирайся! Я закричу…

Поздно. Он целовал ее, как до этого никто не целовал. Лина не в состоянии была сбежать, позвать на помощь, она просто этого не хотела. Внутри жег огонь, погасить его мог лишь Марк.

Теперь во время отлучек Платона Марковича в его спальне горели страсти и среди ночи, и среди дня. Сима не могла не заметить их связи, да Марк и не скрывал, собственно, ему нужна была свидетельница. Однажды тетка и застала обоих на месте преступления, охнув, закрыла дверь и дожидалась на кухне, когда Лина сама заговорит. Та не заставила долго ждать, вскоре явилась, бесстыдно надев халатик на голое тело.

– Ты ничего не видела, – приказным тоном сказала Лина.

– Я-то не видела, ладно. Но ты-то что творишь? Зачем хорошего человека дураком выставляешь? Надеешься, не узнает? Ведь узнает, не от меня, но узнает. Сама не скроешь.

– Замолчи, старая! – огрызнулась Лина. – Не твое дело.

– Не мое, – сурово согласилась Сима. – А ребенка как преподнесешь? Завралась ты крепко, не выпутаешься.

Лина остолбенела. Она ни о чем, кроме Марка, не думала, голова была забита воспоминаниями о проведенных часах и предвкушением новой встречи. Возможно ли то, что сказала Сима? Тест на беременность подтвердил – есть. Радоваться или нет? Что скажет Марк? А Платон? Заподозрит рога или поверит, что ребенок его? Трудно передать состояние Лины, Платона не хотела терять, Марка тоже. И молчала. Но живот не скроешь. Поразмыслив, пришла к выводу, что Марк не скажет правду отцу, не оставит же он собственного ребенка и себя тоже без средств, к тому же он не захочет причинить боль отцу. Пусть Платон считает ребенка своим, это выгодно всем… за исключением Платона, конечно.

Он пришел в восторг от новости, купил жене изумрудные серьги, доложил сыну о прибавлении семейства. Лина, как на иголках, ждала ответную реакцию Марка, но тот, просматривая газету, равнодушно поздравил. Она не ошиблась в нем! Но Марк теперь избегал близости с ней, мотивируя тем, что это помешает потомству. Отговорки были неубедительными, казалось, ему неприятна постель с беременной от отца. Все равно Лина не сказала, кто настоящий отец. Надеялась, отношения возобновятся после рождения ребенка.