– Если вы сами всем занимались с этими подрядчиками, то за что сейчас парня своего ругали? – спросил Гуров, разглядывая высокого худощавого Александра, который, насупившись, стоял рядом и рассматривал носки своих ботинок.
– Я потом ему все с рук на руки сдал. Это когда они хорошую цену назвали. Велел Александру следить за ремонтом и мне рассказывать, как работают, все ли качественно делают. А он лодырь. Бросил их и три дня даже не заходил в магазин, не посмотрел, кто и чем там занимается.
– Так я же объяснял уже, – взорвался Александр. – Он мне сказал, что ему три дня надо на закупку и завоз материала. А потом вся работа займет у него четыре дня. И чего я буду заходить? Смотреть, как материал сгружают?
– Четыре и три, – повторил Гуров. – Получается, что они обещали вам сделать ремонт за семь дней. Это укладывается в рамки ваших договоренностей, Заур?
– Да, про семь дней говорили.
– Хорошо, Александр, опишите внешность этого прораба, который с вами разговаривал.
– Обыкновенный, – заявил парень и пожал плечами.
– Нос, глаза, форма лица?
– Обычные, – задумчиво произнес Александр. – Как у всех.
– Может, глаза широко расставлены или близко к переносице посажены? – принялся подсказывать Крячко. – Лицо широкое или заметно узкое, вытянутое? Нос крючком, с горбинкой, курносый? Прикус, может, странный? – Крячко стал изображать людей и их манеру говорить, если выпирает нижняя челюсть или, наоборот, верхняя.
К его огромному удивлению, в разговор вмешался Заур, который при этом пренебрежительно посмотрел на своего молодого работника.
– Верхняя челюсть у него толстая, как будто выпирает, – заявил кавказец.
Гуров и Крячко переглянулись. Оба хорошо знали эту уловку преступников, знакомых с принципами изменения внешности. Такие ребята часто подкладывают под верхнюю губу нечто вроде специально изготовленной капы. Губа немного увеличивается, меняется манера произносить слова, даже голос. Да и общее впечатление о внешности этого человека сразу становится чуть иным. Отчасти из-за своеобразной формы губы. Внимание мимолетного собеседника отвлекается именно на нее. Вместе с капами иногда используются расширительные кольца в ноздрях, не говоря уже о контактных линзах, меняющих цвет глаз.
– А волосы? – с удовлетворением спросил Гуров.
– Длинные. Я уж думал, что такие сейчас не носят. Они у него в хвост сзади собраны.
– Угу. – Крячко согласно кивнул и цыкнул зубом, изображая, что высасывает хлебную крошку, попавшую в дупло. – А так он делал, такой звук издавал?
– Точно! – Заур ткнул пальцем в Станислава и даже улыбнулся. – Ай да сыщик! Значит, узнали вы его, да? Он так все время делал. Я сильно злился.
Еще примерно с полчаса сыщики задавали различные вопросы, касающиеся внешности прораба, его манеры общаться. Они почти дословно восстановили все разговоры этого типа с Александром и самим Зауром. Правда, парень мало что помнил, поэтому говорил в основном один хозяин.
– Э-э, слушай, товарищ полковник! – вдруг остановил Заур Гурова, когда они уже собирались расставаться. – Ты Муслима Магомаева помнишь? Певец такой был, умер недавно. Азербайджанец.
– Конечно, помню, – с удивлением ответил Гуров. – А при чем тут Муслим Магомаев?
– Хороший был певец, – с довольной улыбкой заметил Заур. – Какой голос! Как пел! Его мой отец любил очень, слушал, аж плакал.
– Ну-ну! Я помню его. В самом деле замечательный певец, гордость всей страны. А почему вы его вспомнили?
– Он так делал! – с улыбкой заявил Заур, сжал пальцами ноздри, отпустил и повторил эту процедуру еще пару раз.
Пораженный Гуров хлопнул себя ладонью по бедру. Жест действительно был скопирован очень точно. Видимо, великого певца раздражали жесткие волосы в носу, щекотали. Особенно когда он пел. Ведь в это время лицевые мимические мышцы в области рта и носа были задействованы максимально. Гуров хорошо помнил этот жест Муслима Магомаева.
– Этот прораб делал так же? – спросил сыщик.
– Точно!
Сыщики расстались с Зауром и молодым директором торговой точки. Гуров настоял, чтобы они зашли в ближайшее кафе. Ему сегодня не удалось пообедать, а во сколько закончится рабочий день, предполагать было сложно. Они уселись в сторонке от кондиционера и стали ждать, когда официантка принесет им меню.
– Ну, теперь мы можем многое представить себе довольно точно, – сказал Гуров и удовлетворенно потер руки то ли в предвкушении еды, то ли от ощущения удачи. – Потрясающе! Нам довелось встретить человека, который не просто любил Муслима Магомаева. Именно это обстоятельство помогло в расследовании.
– Я тоже вспоминаю этот жест певца, – согласился Крячко. – Но чтобы вот так точно показать! Это и в самом деле удача. Итак, что мы имеем на их главаря? А ведь речь идет, я думаю, именно о нем. Вспомни, сколько следов они оставили в ювелирном салоне! Явно опытный главарь и бестолковая команда.
– Команда единомышленников, – согласился Гуров. – Скорее всего они давно знакомы, и он просто начал работать с ними, не подбирая людей специально. Итак, это человек, разбирающийся в строительстве и ремонте. Такие еще двое в его команде. Это те, кто нанимался в бригаду, когда в салоне шла реконструкция. Еще он умеет фотографировать и близок к людям, которые заняты в модельных агентствах.
– У него дырявый зуб и жесткие волосы в носу, которые раздражают данного субъекта. А раз так, то и на лице у него щетина, а не детский пушок. Учти это.
– Да, действительно. Все эти ребята никогда не жили поблизости от улицы Яблочкова. Они вообще не из этого района. Нанимать продавцов в липовый комиссионный магазин они бы не рискнули. Значит, работали сами. А три дня светить мордами – это риск. Можно потом с кем-то из клиентов столкнуться на улице.
– Да, риск, – согласился Крячко. – Тем более что мы знаем не всех людей, которые сдавали что-то в их магазин.
– Согласен. Многие не заявляли, потому что сдавали краденое. Ладно, пусть и свое, но в тайне от родителей или жен, ради выпивки или дозы. Но каков этот их главарь! Надо же так придумать. Приготовить вывеску, просто поездить и посмотреть, где есть подходящее помещение. Ночью же, судя по всему, завезти из сарая или гаража мебель, похожую на прилавки, прицепить вывеску, три дня принимать на комиссию электронику и прочее барахло, а потом просто и элегантно смыться со всем товаром.
– У парня есть кому сбыть все это оптом, – вставил Крячко. – Товара немало, ты вспомни список, который составлен по заявлениям. Несколько ноутбуков, электронных книг, с десяток хороших мобильных телефонов, коммуникаторы, айпады, цифровые фотоаппараты и два музыкальных центра. Это все он кому-то сразу сдаст. Добро быстренько уедет из Москвы, потому что дураков уже не стало, воровать и продавать в одном и том же городе никто не стремится.
– Да, правильно. Надо проверять перекупщиков, кого знаем, чтобы оперативники в Москве раздали задания агентуре…
– Вчера я от твоего имени сделал это, – смущенно сказал Крячко. – Не обессудь, времени было жалко, а ход очевидный.
– Ну и молодец, – кивнул Гуров, наконец-то принимая из рук симпатичной девушки папку с меню. – Ловко, а? Три дня изображали комиссионку, а потом просто растворились. И хозяину помещения не в убыток, если только его обманутые клиенты не достанут. А еще что интересного мы отметим в этом главаре или в банде?
– Гараж у них есть, я уверен. Не квартира, а именно гараж или большой сарай, где они, к примеру, хранили заготовленное заранее оборудование, которое могло сойти за оснащение комиссионного магазина. Где взяли? Да хоть в любом магазине, где проводили реконструкцию. Парни пригнали машину и вывезли все витрины и прочее с ведома хозяина. Да еще, может, и деньги от него получили на покупку талона на городскую свалку. Кстати, надо бы попытаться проверить, может, и найдем бывшего хозяина этой мебели.
Ночной клуб «Клеопатра» отличался от других подобных заведений лишь тем, что у входа стояла большая и плохо выполненная скульптура – женская фигура, стилизованная под искусство Древнего Египта. Те же огни на фасаде, та же молодежь у входа, не прошедшая фейс-контроль. Тот же зал.
Гуров осмотрелся по сторонам, ища стойку бара. После жирной пищи в кафе пить хотелось невероятно. Да еще и сегодняшняя жара давала о себе знать.
Дело, по которому он сюда пришел, начиналось с ожидания. Музыка грохотала. С потолка отчаянно дуло холодным воздухом от кондиционера. По краям сцены в железных клетках вихлялись две едва одетые девицы. Кажется, это называется не стриптизом, а гоу-гоу.
Гуров подошел к стойке, заказал себе сок и обернулся к залу. С одной стороны плохо освещенного помещения молодежь кучковалась среди мягких диванов со столиками между ними. Привилегированные места. Остальная площадь занята просто столиками с четырьмя стульями возле каждого.
