– Положим, хорошо. Но я все равно понять не могу: зачем ты ко мне приходила?
– Я же тебе говорю: предупредить. Я твою фамилию в списке у Кирилла Мефодьевича увидела. Случайно. А с двумя людьми из того списка колдун уже расправился. Вот и решила тебя… – Лиза промедлила, подбирая нужное слово, а потом неуверенно закончила: – …спасти, что ли….
Магнат, внимательно всматривающийся в Лизино лицо во время этого монолога, протянул:
– А ведь ты не врешь…
В голосе его звучало искреннее изумление.
После того как отношения были выяснены, магнат повеселел и пригласил Лизу в ресторан – здешний, гостиничный. Заказал две дюжины устриц и бутылку «Шабли». Был довольно мил и рассказывал анекдоты из жизни высоких российских сфер. Анекдоты были бы хороши, если б Лиза знала всех действующих лиц, которых Макеев называл не по фамилиям, а по кличкам. Ну, «Чубик» и «Миша Два Процента» – еще было понятно, о ком речь. А вот кто такие «Борода» и «Сухарь» – оставалось только гадать.
Под конец ужина, когда принесли десерт, магнат неожиданно сказал:
– Я хочу тебя отблагодарить. Тебя никто не заставлял ко мне в офис прорываться, предупреждать меня… Странное ты проявила великодушие – в наши-то меркантильные дни. Говори: чего хочешь? – И он испытующе уставился на Лизу.
– А в каких пределах я могу просить? – кокетливо прищурилась она.
– В пределах разумного, – пожал Макеев плечами.
– А где у тебя кончаются пределы разумного?
– В район десяти тысяч долларов, – быстро сказал магнат.
Лиза с некоторым разочарованием выдохнула:
– Теперь я понимаю, почему у тебя так много денег.
– Ну, и?
– Потому что ты умеешь их считать, – галантно проговорила она.
– Да. Это правда, – кивнул олигарх с самым серьезным видом. – Итак, чего тебе хочется?
– Я хочу поездку в Вену, – быстро сказала Лиза. – Отель пять звезд, билет первого класса, карманные расходы. Сроком на месяц.
– На меся-яц? – озабоченно протянул олигарх. – Если на месяц, то в смету не уложимся.
Лиза расхохоталась. Временами ей казалось, что она не с живым человеком имеет дело, а с ходячим арифмометром.
– Тогда пусть четыре звезды и эконом-класс… Насколько позволяет твоя смета , – она иронически выделила последних два слова.
– Что ж, о'кэй.
Магнат с деловой миной записал пожелания Лизы в электронный ежедневник, затем спросил:
– Могу я узнать, что тебе понадобилось именно в Вене?
– Догадайся с трех раз, – пожала она плечами.
– Я думаю, там проживает твой сердечный друг.
– В точку, – улыбнулась она.
– Я мог бы догадаться, – вздохнул магнат. – Все порядочные девушки уже заняты. Он хоть россиянин?
– Да.
– И то слава богу. Билет тебе нужен «туда-обратно»?
Лиза секунду подумала, а потом уверенно произнесла:
– Нет, в один конец.
6 мая 20** года.
Он поразил меня в самое сердце? Он украл мою душу? Он – мое второе «я»? Что ни скажи – на бумаге получаются одни банальности… Поэтому я не буду писать про любовь и напишу только о том, что мне – страшно. Страшно потому, что у нас Женей все так хорошо, как в реале обычно не получается. Настоящая жизнь – это не романтическая история, и «они жили долго и счастливо, а потом умерли в один день» бывает только в сказках… Вот человек странный зверь! Ему классно, а он, вместо того чтобы радоваться, боится каких-то гипотетических будущих неприятностей… Но я, правда, боюсь, потому что так, как у нас с Женей, не бывает! И что я буду делать, когда и если то, что происходит между нами, вдруг растворится, исчезнет?!
Сегодня поздно вечером, когда Женя привез меня домой, мы с бабушкой сели пить чай.
Мы давно не говорили с ней по душам, а за последнее время со мной произошло столько всего удивительного, нового и загадочного, что сегодня я твердо решила побеседовать с бабулей. Я даже купила по дороге домой бутылку сухого вина – чем старше бабушка становилась, тем с большим удовольствием выпивала и при этом не пьянела вовсе. И вот вечером мы с ней уселись на кухне, я принесла красивые фужеры и откупорила бутылку. Начала я с того, что спросила, как она относится к перспективе пожить в Вене.
– Если ты будешь водить меня в Оперу, – ответила хитрая старушка, – тогда я с удовольствием.
Нет, я ее все-таки обожаю!
И я рассказала ей все происшествия последнего времени. Бабушка – ведь самый близкий мне человек. Я начала с визита к колдуну. Потом поведала обо всех невероятностях, которые со мной случились. И как я вдруг стала понимать язык индусов, и как довела до ручки Ряхина, и как «увидела» подробности личной жизни автобусной кондукторши. И про платье в подарок из бутика, и про Красавчика, и как я узрела всю его подноготную. Рассказала про второй визит к колдуну, его угрозы и наш с ним «поединок», и про то, как я стала предупреждать людей, внесенных в его список, и что из этого вышло…
Старушка слушала меня с живейшим интересом и участием, а потом по ее лицу вдруг потекли слезы. «Что ты?!» – бросилась я к ней. Она утерла слезки платочком и произнесла: «Значит, гены Талочки все же сказались. Я так боялась, что их унаследует твоя мама – но ничего, бог миловал. А они все-таки достались тебе».
– Значит, ты мне веришь?! – воскликнула я.
– А почему же я тебе, миленькая, должна не верить? – сказала она и погладила меня по лицу своими слабенькими, дрожащими пальцами.
– И ты веришь, что у меня могут быть такие способности?
– Ведь я же видела их у Талочки, а теперь ты рассказываешь про себя. Как же я могу не верить двум самым дорогим мне людям?
– А как ты все это можешь объяснить?
Бабулечка задумалась, а потом проговорила:
– Я думаю: все мы, обычные люди, – слепцы. А вы с Талочкой – чуть-чуть прозрели.
Я не стала говорить бабушке, что, по моему обоснованному подозрению, колдун откуда-то знал историю Талочки. Вернее всего, по своей прошлой работе в таинственной секретной организации. А может, он даже знал ее лично… Нет, я совсем не собиралась грузить старушку этим. Она забеспокоится, не заснет, станет плакать по своей любимой, канувшей в Лету сестренке… Вместо признания, что таинственная нить соединила меня с никогда не виденной мною Талочкой, я спросила:
– А как ты думаешь: при чем здесь колдун? Почему после моего похода к нему все началось?
– Жулик он, твой колдун! – в сердцах воскликнула бабушка. – Самый настоящий шаромыжник!
– Думаешь, он к моим способностям отношения не имеет?
– Да где ему там! Он, наверное, всю жизнь искал такого человека, как ты. Чтоб запугать его, прибрать к рукам, а потом чужими дарами пользоваться. И простых людей обманывать, деньги зарабатывать!
В голосе бабулечки звучала такая убежденность, что я только для порядка возразила:
– Но ведь все действительно началось после моего визита к нему.
«Может, – подумала я, – у колдуна и вправду есть аппаратура, которая обостряет и раскрывает экстрасенсорные способности? Может, они там, в своей секретной комиссии, что-то изобрели?»
– Ни при чем тут твой колдун! – с жаром воскликнула бабушка. – И голову себе не забивай! Все не так было! Вот представь себе: если человек почти слепой и видит еле-еле – в какой момент он может вдруг прозреть? И видеть хоть что-нибудь? Ведь не в сумерках же. Не в потемках. Наоборот, на ярком-ярком свету! При вспышке молнии! Вот и ты стала видеть, когда вокруг тебя молнии засверкали!
Я подумала, что бабуля заговаривается, и переспросила:
– Какие такие молнии?
– Да молнии в душе твоей сверкали! В ней что-то происходило – яркое. Неуспокоенность, страсть! Молнии – это эмоции твои. Это любовь твоя. Сначала – к Красавчику, к Нику этому, а потом – к Евгению.
Я, наконец, поняла бабушкины аллегории и спросила:
– Значит, ты хочешь сказать, что, если бы я была холодной, как рыба, – никаких экстрасенсорных способностей у меня бы не появилось?
– Не появилось, – убежденно покачала головой бабушка. – Конечно же, нет.
Мне понравилось ее объяснение, и сейчас, ночью, когда я записываю его и снова обдумываю, оно нравится мне все больше.
– Значит, – спросила я (тогда, вечером), – когда во мне все перебурлит и перестанут искры вокруг меня сыпаться, все мои дары на нет сойдут?
– Наверное, – очень серьезно ответила бабулечка. – И дай тебе бог, Лизочка, чтобы все кончилось. Дай тебе бог.
Потом наш разговор принял другой оборот, и я рассказала бабушке про то, как на меня вчера напал в нашем подъезде мерзавец и как меня спас Женя. Бабулечка только ахала, а потом снова заплакала. Мне пришлось обнять ее за плечи и успокаивать и снова налить ей вина. А потом, когда она пришла в норму, мы с ней заговорили о самом сокровенном: о моем Жене. Я спросила, понравился ли он ей. И она ответила, что он лучше, чем кто-либо из моих прежних парней.
