Похищение с целью перепродажи я отметаю. Это слишком сложная комбинация, для которой у них кишка тонка. Я думаю, что лошадь украли, собираясь просить денег, а она сдохла, вот и вся история.
Мы должны воспользоваться нашим шансом. Ройтер в трансе, доверься мне, — Арнольд усмехнулся, — ты знаешь, я разбираюсь в людях, все-таки четыре года стажа психолога. Он готов на все, чтобы лошадь вернули. Сегодня он почти обратился к нам в открытую: отдайте Феликса, я заплачу вам.
— Ты думаешь? — Игорь с сомнением посмотрел на напарника. — Мне показалось, он говорил искренне.
— Он торговался, — жестко произнес Арнольд. — Малыш, ты ни черта не смыслишь в людях. Говорю тебе, его ребята ясно дали понять, что готовы заплатить и не преследовать нас. Они хотят, чтобы мы попросили гуманных денег, но я не собираюсь идти у них на поводу. Миллион — вот моя цена.
— Но у нас же нет лошади.
— Ну и что, — Арнольд пожал плечами, — ее ни у кого нет. Пусть хоть деньги будут у нас.
— Они начнут охоту, как только отдадут деньги. Нам придется бегать. Ройтер — влиятельный человек. — Игорь почувствовал, что его голос дрожит.
— Ляжем на дно на пару лет. Потом начнем все сначала. Двух лет достаточно, чтобы они перестали нас искать. — Арнольд повернул голову и сочувствующе посмотрел на друга. — Я предполагал, что ты будешь сомневаться. Ты вправе отстраниться, сделаем вид, что ты ни при чем, я сам получу деньги, сам проведу переговоры. Решай. Можешь исчезнуть, можешь побыть с ними еще какое-то время. Я не думаю, что они будут пытать тебя, но, если дойдет до этого, ты не будешь ничего знать, все свалишь на меня. Но все же, — Арнольд вздохнул, — я бы предпочел, чтобы мы бежали вместе и ты плюнул на то, что они в конечном итоге подумают о тебе. Они даже не знают, как тебя зовут, для них ты Игорь, а я Арнольд.
— Я привык к этим именам. — Игорь грустно улыбнулся.
Арнольд положил руку ему на плечо:
— Придумай себе что-нибудь экзотическое, на итальянский манер. Осень проведем в Венеции, а потом слетаем в Париж, повидаемся со стариком, он почти ослеп. Неужели тебе не хочется исчезнуть? — Он вскочил на ноги. — Подумай, миллион долларов! Этого же достаточно для того, чтобы начать свой маленький успешный бизнес. Не нужно копить, перебиваться случайными заработками, собирать крохи с барского стола.
— Мне нужно подумать. — Игорь поднялся вслед за напарником, трава приятно холодила босые ноги. — Дай мне пару дней.
— Хорошо, — Арнольд кивнул. — Я уеду после ужина. Машина ждет.
Они оделись и пошли к дому. Игорь чувствовал себя паршиво, он отчетливо представлял лицо Ройтера, ожидающего Феликса у раскрытых ворот. То, что планировал Арнольд, называлось подлостью, нечестной аферой, и Игорю отчаянно хотелось найти им оправдание, что-то кроме слепой алчности, чтобы иметь возможность спокойно спать.
На ступеньках дома Арнольд остановился.
— Я — твоя семья, — повторил он. — Мы прошли через столько всего… мы знаем друг друга одиннадцать лет.
— Уже двенадцать, — поправил Игорь.
— Это всего лишь лошадь. — Арнольд понизил голос, стараясь заглянуть напарнику в глаза. — Он купит себе новую.
* * *
Игорь увидел Оксану из окна комнаты, наблюдая за тем, как работник в фиолетовом комбинезоне поливает стоянку позади дома из шланга. Было около пяти вечера, она стремительно сбежала по ступеням, села за руль и резко тронулась с места. Водитель растерянно провожал взглядом удаляющийся автомобиль. Игорь обернулся и посмотрел на друга, развалившегося на его кровати со схемами в руке:
— Она уехала.
— Я тоже скоро поеду, — Арнольд нехотя оторвал взгляд от его записей.
— Давай попробуем… — Остальное Игорь показал жестами, предлагая другу наведаться в мастерскую.
Арнольд сморщился, поднимаясь с кровати:
— Где мой набор?
Игорь остался стоять возле кабинета, карауля холл, пока Арнольд возился с висячим замком. Через какое-то время он распахнул дверь и, довольно улыбаясь, поманил Игоря за собой.
— Мальчик, — сказал он, потрепав его по плечу, — тебе еще учиться и учиться.
Они поднялись по неудобной узкой лестнице, состоявшей всего из пяти ступеней, и очутились в большой комнате с низким потолком.
— А здесь мило. — Арнольд прошелся по прямоугольному помещению.
Игорь замер, стараясь справиться с охватившим его волнением.
В середине комнаты стоял широкий рабочий стол, на котором лежали свернутые в рулоны холсты. Вокруг картины, большинство повернуто лицом к стене, много пустых подрамников, запах краски.
Арнольд развернул одну картину лицом к себе, отошел на расстояние и с любопытством посмотрел на пейзаж. Его лицо приняло задумчивое выражение, он вернулся к стене и по очереди развернул остальные работы. Небольшие по размеру холсты, без рам, грустно взирали на них снизу вверх. Арнольд присел на корточки, чтобы его глаза очутились вровень с полотнами.
Игорь терпеливо наблюдал за напарником, пока тот созерцал живопись. Среди работ преобладали пейзажи в стиле импрессионизма. Даже не владея специальными знаниями, в отличие от Арнольда, Игорь интуитивно почувствовал, что эти работы не отличались особым талантом и очарованием.
Арнольд продолжал молчать, возвращая картины на место. Закончив, он вернулся к столу и принялся изучать то, что было свернуто в рулоны.
— Не шедевр, — не выдержал Игорь, заглядывая ему через плечо.
Арнольд обернулся, слегка улыбнувшись:
— Это точно. Но знаешь, что интересно? Вся эта мазня написана разными людьми.
Стемнело. Зажженные в саду разноцветные фонари причудливо освещали клумбы. Воздух наполнился пьянящими ароматами и громким пением цикад. Вот именно в такой вечер хотелось жить вечно. Ночное небо, усыпанное серебряными стразами звезд, ярко-желтый полумесяц луны.
Игорь наслаждался одиночеством. Он думал об Оксане, о странных картинах. Что все это означало? Зачем она обманывает всех, создавая видимость того, что работает, когда скорее всего все это нарисовано не ею? Что она делает в своей мастерской?
Игорь уже принял решение уехать, но он не мог оставить «Аменцию», не попрощавшись с ней. Он хотел, чтобы при желании она смогла найти его. Не сегодня, не завтра, когда-нибудь.
В глубине души он знал, что выбора у него не было. Его напарник поступил мудро, оставив последнее слово за ним, когда все давно было решено. Он дал ему время, в сущности, не сомневаясь, что получит согласие.
Арнольд сделает это с ним или без него. Так или иначе Игорь навсегда останется подлецом в сердцах жителей «Аменции». Подлецом и негодяем.
С другой стороны, так ли уж безгрешны эти люди, чтобы судить его? За последние несколько дней он осознал, что любой из них имел мотив и возможность украсть Феликса.
Их прошлое было наполнено странными событиями, которые плавно перетекли за ними в будущее, как вода перетекает из одного сосуда в другой по тоненькой прозрачной трубке. Ройтер и управляющий взяли на себя функции пастырей, которые исповедовали и прощали им грехи.
Игорь закурил, в темноте кончик его сигареты описал почти полный круг вместе с рукой, отгоняющей назойливого комара. Он не искал чужого общества, не хотел больше думать о том, что будет с ними завтра. Он хотел покоя.
Клим, как всегда, появился почти бесшумно, на его морщинистом лице застыло обычное выражение задумчивости и добродушия. Несмотря на теплую погоду, он кутался в шерстяной жакет, он вечно мерз.
Игорь поднял голову и устало посмотрел на управляющего, он не желал сегодня слушать истории.
— Я скоро уеду, — сказал он.
Клим сделал несколько шагов и без приглашения опустился на скамью подле него.
— Устал, — произнес управляющий, вздыхая. — Слава богу, хоть гостиницей займемся в следующий сезон. Подумать только, так быстро потушили пламя, и все равно столько разрушений.
— Как в жизни, — пара недель пламенной страсти, а потом несколько лет восстановительных работ, — философски заметил Игорь.
— У тебя так было? — Клим улыбнулся.
— Эй, — Игорь предупреждающе поднял палец, — меня вы мои тайны выдавать не заставите, Хватит мне чужих секретов! Вы слишком добры к людям, — он резко развернулся, — вы позволяете им чувствовать себя безнаказанными.
— Что, по-твоему, я должен был делать? — спокойно поинтересовался его собеседник. — У каждого свои демоны, со временем все проходит. Надо уметь ждать. Жизнь исцеляет.
— Нельзя потакать слабостям! — Игорь покачал головой. — За глупость надо платить. Вы должны были быть жестче, преподать деткам урок, тогда бы и Феликс был дома.
— Поверь мне, я поступал жестоко и жестко. Я был тверд и непоколебим. Это не принесло ничего, кроме одиночества.
