Дорожный костюм, подумал он.
— Эдвард? — Уголки ее рта приподнялись в пародии на улыбку. — Ну и ну. Вас я ожидала увидеть здесь меньше всего.
Сначала он принял это за шутку, но тут же понял, что она говорит чистую правду. Его приезд ее действительно удивил. Ростом она была меньше, чем ему запомнилось, с более узкими плечами, но это компенсировалось тем, что она стояла на лестнице выше его. И лет ей больше, трезво отметил он, но поспешно добавил, что на ее красоту это никак не влияет.
— Разве Лора вам не сказала? — спросил он. — Она мне дала билет от вашего имени. Мой рейс прибыл часа три назад, и мы сразу же выехали сюда.
— Лора! — Она махнула рукой, отправляя Лору за пределы вселенной. — Я слышала о том, что случилось в аэропорту, и не думала, что вы явитесь сюда после такого фиаско. Я говорю серьезно. Дурная стратегия, дурная тактика. — Она грустно покачала головой. — Дурной вкус.
Ступив вперед, она покачнулась и оперлась рукой в перчатке на грудь Эдварда, чтобы сохранить равновесие. На него повеяло ее дыханием, и он уяснил себе, что она не на шутку пьяна.
— Ну, раз уж я здесь, — сказал он с напускной веселостью, — может быть, вы мне покажете дом?
Он предложил ей руку. От холода перехватывало голос.
— Не думаю, что на это есть время. Деннис? — Бесподбородочный шофер обернулся на ее зов. — У нас все готово?
— Все на мази, ваша светлость, — бодренько откликнулся тот.
Герцогиня с запозданием оперлась на руку Эдварда, думая явно о другом и глядя, как слуги выносят на крыльцо ее многочисленный зеленый багаж. В предрассветной тишине чирикнула какая-то птица. Дом стоял на естественном возвышении, что позволяло Эдварду обозревать все поместье — они любовались им вдвоем, стоя бок о бок, словно хозяева этих угодий. Небо налилось чистейшей, никогда еще им не виданной синевой, и лужайку с аллеей и фонтаном точно обмакнули в прозрачные индиговые чернила.
— По правде сказать, Эдвард, я как раз собралась уезжать. Придется бросить вас здесь без всяких яких, как выражаются у вас в Америке.
Это последнее выражение она рискнула произнести с техасским акцентом.
— Куда же вы уезжаете?
— Далеко, Эдвард. — Она перевела взгляд на шофера с охранником. — Очень далеко. Мне давно уже пора устроить себе каникулы. Видит Бог, как мне нужно побыть подальше отсюда.
Она оглядела Уэймарш с гримасой отвращения на лице.
— Вы действительно едете? — Эдвард пытался перехватить ее взгляд. — А как же кодекс? Что будем делать с герцогом?
В ответ он получил увесистую, отнюдь не символическую пощечину. Герцогиня хорошо развернулась правой, и у него зазвенело в ухе.
— Как вы могли приехать сюда? Как? — Ее лицо теперь придвинулось совсем близко. От нее пахло джином, дорогими сигаретами и презрением. — Да он же убьет меня, понимаете? И Лору тоже, если сможет нас поймать. Вы погубили нас обеих!
Она выпрямилась, раздув побелевшие ноздри. Ее всю трясло, но голос оставался ровным.
— Все кончено, вы разве не видите? Это, возможно, не в американском стиле, но мы здесь умеем уйти прилично. Нет ничего хуже проигравшего, который не желает сознаться, что он проиграл.
Гроза прошла столь же быстро, как и налетела. Настроение герцогини переменилось, как обычно, с быстротой ртути, и она состроила ему глазки.
Именно так — состроила глазки.
— В чем же дело? Вам просто хотелось приехать, да?
— Знаете, с меня, кажется, хватит.
Она, похоже, вознамерилась поцеловать его в щеку, но он отстранил ее локтем.
Нет уж. До него, может быть, и медленно доходит, но кое-что до него определенно дошло.
— Ну, как хотите, — снова выпрямилась она. — В то место, куда я еду, вас, пожалуй, все равно не пустили бы.
Она резко повернулась и почти буквально скатилась с лестницы к ждущему ее лимузину. Шофер открыл ей дверцу. На секунду она задержалась и приложила руку — ведь не приснилось же это Эдварду? — к небритой щеке водителя, прежде чем рухнуть в темный салон.
Эдвард отбежал немного в сторону, чтобы фонтан не мешал ему видеть, как удаляются рубиновые задние огни «даймлер-бенца» — удаляются по дороге с двумя белыми колеями и зеленой полоской посередине, безупречно ухоженной, прямой как стрела, той самой, по которой только что ехал он. Сунув руку в карман пиджака, он нащупал свой парадный шелковый галстук. Жаль, что он забыл повязать его перед встречей, а теперь уже поздно. Герцогиня спасается бегством, и неизвестно, будет ли этому бегству конец. Этого он, наверно, никогда уже не узнает. Последний сет этого матча сыграют уже без него.
Он сел на холодную каменную ступеньку, положив на колени сумку с футляром от кодекса. Точно ли футляр пуст? В траве храбро заверещали сверчки. Может, Маргарет все-таки нашла экземпляр Лидгата, о котором она говорила? Утешительный приз, так сказать. Эдвард открыл защелку и снова увидел черный покоробившийся переплет.
Футляр был полон доверху, но лежал там не кодекс и не Лидгат, вообще не книга. Его наполняли сотенные долларовые купюры, в каждой пачке — как прикинул он наметанным глазом — по сто штук. Всего пачек было пятьдесят. Пятьсот тысяч долларов — вот, значит, сколько запросила Маргарет. Что ж, торговаться она умеет. Цена хорошая. Она сказала, что дело не в деньгах, и, видимо, не кривила душой, говоря это. Сейчас был бы уместен какой-то широкий жест — порвать их, скажем, или разметать по лужайке, как листья, или сжечь на ступенях Уэймарша, — но Эдвард всего лишь аккуратно закрыл футляр. Им понемногу овладевало новое, прагматическое настроение.
Он смотрел на небо и на верхушки деревьев, чувствуя, что пробуждается ото сна. Пахло осенью, и небо стало жемчужно-розовым, как морская раковина изнутри. Он обхватил себя руками. Холодно — но когда солнце взойдет, возможно, станет теплее. Пора взять за правило носить при себе фляжку со скотчем для таких вот случаев. Внутри у него, как ни удивительно, установилось почти приятное оцепенение. Он оглянулся через плечо. Чьи-то руки закрыли дверь, через которую прошла герцогиня, и фасад Уэймарша сделался темен и мертв, как изваяние с острова Пасхи. Голова Эдварда была чиста, как форзац в конце длинной-предлинной книги. Любопытно, лениво подумал он, случится ли с ним впоследствии хоть что-нибудь интересное.
На небе еще оставалось несколько звезд. Он чувствовал, как затаились где-то за горизонтом холодные зимние созвездия. Забавно думать, что завтра утром его по-прежнему будут ждать в офисе. Рано, еще до открытия бирж. Он стянул на груди лацканы пиджака, но утренний холод проникал сквозь тонкую ткань. И еще забавнее, что он, возможно, в самом деле туда явится.
Перевод С. Александровского.
Комиссия по безопасности биржевых операций.
Гого в президенты (исп.).
Николас Никльби — герой одноименного романа Ч. Диккенса.
Джазовая вокалистка и пианистка (р. 1926).
Запрещено (нем.).
Колледж в г. Брунсвике, штат Мэн.
Поэма английского поэта-сентименталиста Эдварда Юнга (1683–1765).
Американская писательница, драматург и сценаристка (1889–1981). Автор романа «Джентльмены предпочитают блондинок».
«Сводная библиография» (лат.).
«Сводный каталог инкунабул» (нем.).
«Английская хроника» (лат.).
«Волшебные сказки» (фр.).
Оперативное запоминающее устройство, оперативная память.
Адресная поисковая система в Интернете.
Джеффри Чосер (1340?—1400) — выдающийся поэт и ученый эпохи английского Возрождения. Основоположник английского литературного языка.
низшие дворянские звания, соответствовавшие статусу оруженосца; предшествовали рыцарскому титулу.
Монах-англосакс (673–735), автор «Церковной истории народа англов».
Поэт, предположительно живший во второй половине XIV в. Автор поэмы «Сэр Гавейн и Зеленый Рыцарь» и еще нескольких поэм, в том числе «Жемчужина», по названию которой ему и присвоили этот псевдоним.
Мировоззрение (нем.).
