— Они здесь, — сказал он без всякой радости. — Были, по крайней мере, сегодня утром.
Он с сомнением посмотрел на меня. То, что я оказался знакомым Браунов, на пользу мне не пошло. Я попытался улучшить положение:
— У вас есть свободный коттедж?
— Десять. Плата вперед.
— Сколько?
— Это зависит от того, на сколько вы его займете. Три пятьдесят в день, шестнадцать долларов в неделю.
— Сначала я бы хотел повидаться с Браунами и узнать, планируют ли они оставаться тут?
— Мне об этом ничего не известно. Они пробыли тут три недели.
Его нервный рот был полной противоположностью тупому, неподвижному подбородку.
— Я могу предоставить вам номер 8 или 12 на одну неделю. Это рядом с коттеджем Браунов.
— Пойду загляну к ним.
— Не уверен, что они там, но попробуйте.
Я вышел и направился к длинному ряду коттеджей. Дверь номера 7 была на замке. Я несколько раз постучал, но никто не ответил.
Когда я обернулся, старик стоял перед номером 8. Он сделал мне знак рукой и торжественно открыл дверь.
— Посмотрите. Я бы советовал вам занять этот номер, а не десятый, если, конечно, вам понравится.
Я вошел. В комнате было холодно и мрачно. Внутренние стены тоже бетонные и такие же ядовито-зеленые, как и наружные. Через щель в шторах падал желтый свет, освещая пустую кровать и потертый ковер. Я уже не одну ночь провел в подобных местах, и желания остаться здесь на сей раз не возникло.
— Здесь чисто, — сказал старик.
— Я уверен в этом, мистер Дак.
— Я сам наводил здесь порядок. Но я не Дак. Я Станислав. Дак продал все это мне. Несколько лет назад. Я только вывеску никак не соберусь поменять. Да и какая в этом польза? Все равно очень скоро мотель снесут и построят апартаменты высшего класса.
Он улыбнулся и ласково погладил свой лысый череп, словно это было золотое яйцо.
— Ну как, занимаете коттедж?
— Это действительно зависит от планов Брауна.
— На вашем месте, — сказал он, — я не стал бы слишком зависеть от него.
— Почему, мистер Станислав?
— Он, по-моему, продувная бестия. Я сделал этот вывод, посмотрев, как он обращается со своей маленькой женой. Я всегда считал, что это должно оставаться между мужчиной и женщиной.
— Я тоже. Мне никогда не нравилось, как он обращается с женщинами.
— Рад, что мы сошлись во мнениях. Женщина ждет от мужчины любви, дружбы и покровительства. Любые другие отношения теряют смысл. Я ему как-то пытался это внушить. Но он посоветовал мне заняться своим делом. Я знаю, он ваш друг…
— Ну, не такой уж он и друг. Он изменился к худшему?
— Смотря что вы имеете в виду, говоря «к худшему». Только сегодня он отделал ее. У меня появилось острое желание выбросить его отсюда. Только чем бы это ей помогло? А всего-то, что она и сделала, — один короткий телефонный разговор. Он держит ее, как в клетке…
Старик выдержал паузу, будто это слово навеяло на него какие-то воспоминания.
— Вы давно знакомы с этим Брауном?
— Не очень давно, — сказал я рассеянно. — Я познакомился с ним в Лос-Анджелесе.
— В Голливуде?
— Да, в Голливуде.
— А это правда, что она снималась в кино? Она об этом однажды упомянула, но он ей предложил заткнуться.
— Значит, их супружеская жизнь стала еще хуже?
— По ней сразу видно, что она уже по горло сыта такой жизнью. Будь я молод, как вы, наверняка бы соблазнился и сделал ей предложение. Она как раскаленный уголек.
— Но я не так уж и молод…
— Что вы! — Он схватил меня за руку и хихикнул. — Истинная правда, она любит молоденьких. Я даже видел ее с одним, лет на десять моложе ее.
Я сразу достал фотографию Тома, которую дала мне Эллен Хиллман.
— Этот?
Старик повернул фото к свету.
— Да. Прекрасная фотография. Он здесь так хорошо выглядит.
Станислав вернул мне снимок и погладил свой подбородок.
— Откуда у вас его фотография?
— Он бежал из пансиона. Я — частный детектив, представляющий эту школу.
Гнилой отблеск разврата погас в глазах Станислава. Они стали сразу непроницаемыми и даже туманными. Лицо сморщилось и затвердело так же быстро, как твердеет бетон.
— Вы не можете привлечь меня к ответственности за то, что делают мои съемщики!
— И не собираюсь.
— Дайте мне еще раз посмотреть фото!
Я протянул ему снимок.
— Я ошибся. Никогда не видел его раньше.
— Но вы же опознали его?
— Я беру свои слова обратно. Вы разговаривали со мной, прикрываясь всякими фальшивыми просьбами, пытаясь обманом что-то выведать. Вот так. Но ничего не получили. А теперь убирайтесь из моего хозяйства! — добавил он мрачно.
— Разве вы не собираетесь сдавать мне коттедж?
Мгновение он сомневался, мысленно прощаясь с десятью долларами.
— Нет, сэр. Мне не нужны шпионы и соглядатаи.
— Может статься, у вас находит прибежище кто-нибудь и похуже.
Я думаю, он и сам подозревал это и потому раздражился еще сильнее.
— Это мое дело. Если вы через минуту не уберетесь отсюда, я позвоню шерифу.
Это меня никак не устраивало. Я уже сделал достаточно, чтобы предотвратить выплату выкупа и вернуть Тома.
И я убрался.
Голубая спортивная машина стояла на аллее за «кадиллаком» Хиллмана. Атлетического сложения молодой человек вышел из дома и встал против меня на ступеньках. Через плечо у него висела сумка из крокодиловой кожи, и мне показалось, что под сумкой он держал револьвер.
Я сделал предупреждающий жест:
— Уберите эту штуку. Я не вооружен.
— Я х-хочу знать, кто вы? — Он слегка заикался.
— Лу Арчер. А вы?
— Дик Леандро. — Он произнес свое имя с какой-то вопросительной интонацией, будто сам не совсем точно знал его.
— Опустите револьвер, — повторил я.
Он убрал в карман револьвер, который скрывал за сумкой, и довольно смущенно посмотрел на меня. Это был ладный парень: чуть больше двадцати лет, с карими глазами и темными вьющимися волосами.
— Итак, вы здесь, — сказал я. — Наверно, и деньги здесь?
— Да. Я принес их несколько часов назад.
— Хиллману дали уже инструкции, как и куда их передать?
Он покачал головой:
— Мы еще ждем.
Я нашел Ральфа и Эллен Хиллманов в нижней комнате, где стоял телефон. Они сидели, плотно прижавшись друг к другу, словно им было холодно. Ожидание состарило обоих.
Тусклый вечерний свет Падал на их лица. Она что-то вязала из красной шерсти. Руки двигались быстро и точно, живя как бы своей жизнью, независимо от нее самой.
Хиллман сидел наклонившись вперед. На коленях у него был газетный сверток, который он переложил на диван так осторожно, как молодой отец кладет ребенка.
— Привет, Арчер! — сказал он невыразительно.
Я направился к нему и собирался утешить. Но выражение его глаз — боль, гордость и одиночество — отбило у меня охоту дотронуться до него или сказать что-то очень личное.
— У вас сегодня длинный, тяжелый день.
Он медленно кивнул, а жена его издала звук, напоминающий рыдание.
— Почему этот человек не звонит?
— Трудна сказать. Он, по-видимому, умышленно нагнетает обстановку.
Она отложила в сторону вязанье, которое незаметно свалилось на пол. Ее увядшее маленькое личико сморщилось еще больше, словно она физически ощущала эту пытку временем.
— Это же бесчеловечно, совершенно бесчеловечно. И зачем?
— Он, возможно, дожидается темноты, — сказал я, — и вскоре даст о себе знать. Двадцать пять тысяч долларов — очень сильная приманка.
— Он мог зайти за деньгами уже пять раз! Что его сдерживает? Почему просто не взять их и не вернуть нам нашего мальчика? Кому все это нужно?
Рука ее сделала резкое движение в сторону и наткнулась на газетный сверток, лежащий рядом.
— Не мучай себя, Элли. — Хиллман наклонился и прикоснулся к ее тонким золотистым волосам. — Что толку задавать вопросы, на которые все равно не найти ответа. Скоро все это останется позади. — Слова утешения прозвучали глухо и напряженно.
— Вместе со мной, — сказала она с горькой кривой гримасой, — если это протянется еще немного. — Она провела руками по лицу и замерла в напряженной позе, опустив подбородок на ладони.
Ее била дрожь. Она вся была натянута как скрипичная струна, и я испугался, сможет ли она выдержать такое напряжение.
Я обратился к Хиллману:
— Нельзя ли нам поговорить наедине? У меня появились некоторые факты.
— Вы можете говорить при Эллен. И Дик в курсе дела.
Я отметил про себя, что Леандро стоял у самых дверей.
— При всех я предпочел бы не говорить.
— Согласитесь, что не вы тут ставите условия. Излагайте факты.
Я изложил:
— Вашего сына видели с замужней женщиной по фамилии Браун, старше его. Она, видимо, хотела получить с него деньги. И было бы даже лучше, если бы это именно миссис Браун и ее муж были вовлечены в это вымогательство.
