тот с треском упал на пол между мной и итальяшкой. Это его отвлекло. Пистолет выстрелил, но пуля просвистела в паре футов от меня. Я спустил курок раньше, чем он успел снова перевести взгляд на меня. Три пули ударили его в грудь с силой кузнечного молота. Его отшвырнуло к стене, пистолет выпал из его руки, лицо исказилось от ужаса.
– Бежим! – крикнул я Пауле.
Она наклонилась, схватила пистолет итальянца и бросилась за дверь.
Я бежал, и пол подо мной шатался. Вдруг раздался треск ломающегося дерева. На меня пахнýло жаром, словно я бежал по раскаленной докрасна плите. А потом пол провис и провалился.
В какой-то жуткий миг мне показалось, что я провалюсь вместе с полом, но хорошо подогнанный ковер продержался ровно столько, чтобы я успел добраться до двери и выскочить на палубу.
В кабинете Шеррила раздался страшный треск, я успел заметить, как мебель исчезает в красном, ревущем жерле, а потом Паула схватила меня за руку, и мы вместе побежали по палубе.
Деготь выступал из нагретых досок, дыма становилось все больше.
Кто-то выстрелил в нас из темноты. Пуля врезалась в деревянную перегородку у меня за спиной и с грохотом разбила зеркало в одной из кают.
Я прикрыл Паулу собой. В белой одежде я, наверное, был похож на призрака, выбравшегося на ночную охоту.
Снова стрельба. Я ощутил, как пуля пронеслась мимо лица. Огонь вели откуда-то из-за спасательной шлюпки. Мне показалось, я вижу темный силуэт, скорчившийся у леера. Я выстрелил дважды. Второй выстрел задел его. Он, пошатнувшись, вышел из-за шлюпки и упал плашмя на горячую палубу.
– Скорее, – велел я Пауле.
Мы побежали. Палуба раскалилась так, что едва не прожигала нам подметки. Каким-то образом мы сумели добраться до трапа, ведущего на верхнюю палубу. Сквозь рев пламени мы слышали вопли и крики и звон бьющегося стекла.
Мы вскарабкались на верхнюю палубу. Леерное ограждение осаждали мужчины и женщины в вечерних нарядах, орущие что есть силы. Черная завеса дыма поднималась над кораблем, и здесь было почти так же жарко, как на нижней палубе.
Я увидел, как три или четыре корабельных офицера пытаются сдержать панику. С тем же успехом они могли бы захлопнуть вращающуюся дверь.
– Джек должен быть где-то рядом! – прокричал я Пауле. – Держись поближе ко мне, будем пробираться к лееру.
Мы начали прокладывать себе путь через напиравшую толпу. Какой-то мужчина схватил Паулу и оттолкнул ее от меня. Не знаю, способен ли он был соображать. Лицо у него подергивалось, глаза бешено сверкали. Он яростно вцепился в меня, и я дал ему в челюсть, он отшатнулся, а я снова пробился к Пауле.
Какая-то девица в платье с начисто оторванным лифом обхватила меня за шею и завизжала в лицо. Ее дыхание, насыщенное парами виски, едва не обожгло мне кожу. Я попытался отпихнуть девицу, но ее руки душили меня. Паула оттащила от меня несчастную, надавав ей пощечин. Девица вернулась в толпу, завывая, словно паровозный гудок.
Мы добрались до леера. Со всех сторон к шхуне приближалась армада мелких суденышек. Море буквально кишело лодками.
– Эй! Вик!
Голос Кермана перекрыл рев толпы, и мы увидели его: он стоял на леере недалеко от нас, цепляясь за навес и отбрыкиваясь ногами от обезумевшей публики каждый раз, когда его пытались оторвать от его опоры.
– Сюда, Вик!
Я проталкивал Паулу перед собой. После некоторых усилий мы добрались до Кермана, Пауле при этом едва не разорвали платье.
Керман возбужденно улыбался.
– Вам что, пришлось поджечь корабль? – проорал он. – Ну и паника! Да в этих болванов словно бес вселился! Хотя все они уже будут сидеть на берегу, прежде чем эта посудина пойдет ко дну.
– Где наша лодка? – выдохнул я, отпихнув с дороги какого-то старого бонвивана, который пытался перелезть через леер. – Полегче, папаша, – сказал я ему. – Вода слишком мокрая, чтобы купаться. Сюда уже идут катера со всего света.
– Нам туда, – сказал Керман, указав вниз.
Он помог Пауле подняться на леер, пока я осаживал тех, кто хотел последовать за ней. Джек подстраховал Паулу, когда она ставила ногу на перекладину веревочной лестницы, спускавшейся с борта корабля, а дальше она уже действовала как заправский матрос.
– Это не для вас, мадам, – выкрикнул Керман, когда какая-то девица пробилась к нам. – У нас закрытая вечеринка. Попытайтесь пройти чуть дальше.
Девица, истерически визжа, бросилась на него и обхватила за ноги.
– Да ради бога! – заорал он. – Вы меня без штанов оставите! Эй, Вик, дай мне руку! Эта дамочка обезумела.
Я перемахнул через леер и встал на веревочную лестницу.
– А мне казалось, ты как раз таких любишь. Забирай ее с собой, если уж она так к тебе прикипела.
Не знаю, как он от нее избавился, но, когда я плюхнулся в лодку, он прыгнул с лестницы и едва не сбил меня с ног, приземляясь.
– Полегче, – сказал я, поддержав его, чтобы он не вывалился за борт.
Финнеган запустил подвесной мотор, и лодка поплыла к берегу. Мы с трудом лавировали среди лодок и катеров, устремившихся к «Мечте», их количество впечатляло. Прямо Дюнкерк! [17]
– Отличная работа! – похвалил я, хлопнув Пэта по широкой спине. – Вы, парни, появились как раз вовремя.
Я обернулся. Теперь нижняя палуба шхуны была охвачена огнем, и дым валил со всех сторон.
– Интересно, на какую сумму застрахована эта посудина?
– Так это ты ее подпалил? – спросил Керман.
– Ты что, дурак? Шеррил погиб. Кто-то застрелил его и поджег корабль. Если бы мы совершенно случайно не увидели тело, никто бы никогда не узнал о его судьбе.
– Дорогие получились похороны, – сказал Керман в изумлении.
– Если корабль застрахован, не такие уж дорогие. Вы пока поболтайте с Паулой. А я хочу взглянуть на это. – И я вытащил из кармана брюк досье Эноны Фридлэндер.
Керман протянул мне фонарик.
– А что это? – спросил он.
Я уставился на первую страницу, не веря собственным глазам.
Паула сказала:
– Вик, разве нам не стоит подумать, как действовать дальше?
– Как дальше? Мы с Джеком сразу едем за Эноной. И я хочу, чтобы ты рассказала Мифлину о Шерриле. Пусть немедленно отправляется к дому Морин Кросби на скале. Все должно завершиться сегодня.
Она посмотрела удивленно:
– Разве не лучше тебе самому увидеться с Мифлином?
– У нас нет времени. Если Энона в доме Морин, ей угрожает опасность.
Керман подался ко мне:
– А из-за чего такая спешка?
Я помахал перед ним досье:
– Все вот здесь, только болван Мифлин не счел это достаточно важным, чтобы мне рассказать. Начиная с сорок четвертого года Энона страдала от эндокардита. Говорил
