преодолеть тревогу и огляделась.
По углам холла горели несколько факелов, свет которых едва разгонял царившую внутри здания темноту. В неверном свете помещение казалось огромным и величественным. Стены холла покрывали полуосыпавшиеся росписи – из полутьмы проступали деревья и пруды, белоснежные беседки и горбатые мостики. По нарисованным дорожкам прогуливались нарисованные дамы и кавалеры в костюмах восемнадцатого века. В какой-то момент Полине показалось, что эти нарисованные фигуры пришли в движение, один из кавалеров грациозно поклонился ей и приподнял треугольную шляпу.
– Что стоишь, сестрица? – Маленькая женщина дернула Полину за рукав. – Идти надо. Матушка тебя ждет.
Впереди, в дальнем конце холла, уходила вверх двойная мраморная лестница. Полина пошла было к ней, но карлица удержала ее за локоть и потащила в сторону:
– Куда ты, сестрица? Нам наверх не надо, наверху нехорошо, слишком уж нарядно. Матушка любит жить попроще, поскромнее. Лучше всего – в лесу, но коли уж пришлось из лесу выйти, так тогда…
Она не закончила мысль, поскольку остановилась перед неприметной дверью, спрятанной в стене возле лестницы. Постучав в нее костяшками пальцев, карлица склонила голову к плечу, словно к чему-то прислушиваясь.
Из-за двери донесся хриплый кашель, затем низкий недовольный голос произнес:
– Кого там нелегкая принесла?
– Это я, Пелагея! – отозвалась карлица. – Я к матушке гостью привела!
– Ну, коли гостью – заходи!
Дверь с негромким скрипом открылась. Полина с любопытством заглянула внутрь, чтобы увидеть того, чей голос слышала из-за двери, но внутри никого не было, только мелькнуло какое-то тускло-зеленое облачко да послышался негромкий звук вроде шлепанья босых ног.
– Кто это был? – спросила она свою спутницу боязливым шепотом.
– Кто надо, тот и был! – невежливо ответила Пелагея и шагнула вперед.
Прямо за дверью начиналась ведущая вниз крутая деревянная лестница. Карлица уверенно стала спускаться, и Полине ничего не осталось, как последовать за ней.
Вскоре лестница закончилась, и они оказались в большом полутемном помещении с низкими кирпичными сводами. Справа от входа в огромном камине горело несколько поленьев. В центре стояло массивное кресло с высокой деревянной спинкой, в котором сидела старая женщина с широким лицом, покрытым грубым желтоватым загаром. Глаза ее были закрыты, тяжелые морщинистые руки лежали на подлокотниках.
Ноги старой женщины покоились на медвежьей шкуре.
Полина остановилась в растерянности.
– Иди, иди к ней, сестрица! – прошептала Пелагея, подтолкнув девушку в спину. – Она хотела с тобой поговорить!
– Это… это матушка? – неуверенно спросила Полина свою спутницу.
– А кто же еще?
Полина сделала несколько неуверенных шагов вперед и остановилась метрах в пяти от кресла.
– Ближе, – раздался за спиной свистящий шепот Пелагеи.
Полина сделала еще несколько шагов и чуть не наступила на медвежью шкуру… как вдруг эта шкура пошевелилась и глухо заворчала.
Полина вскрикнула и попятилась.
Она с ужасом поняла, что приняла за шкуру самого настоящего живого медведя.
– Не бойся, – раздался глубокий и ясный голос. – Это Прохор Захарович, он тебя не обидит. Подойди поближе, дочка!
Полина подняла глаза на женщину в кресле.
Та сидела, как и прежде, с закрытыми глазами, но правая рука оторвалась от подлокотника и протянулась навстречу Полине.
Медведь с недовольным ворчанием отодвинулся. Полина шагнула вперед, оказавшись рядом с креслом. Морщинистая рука легла на ее голову, потом переместилась ниже, коснувшись лица.
Пальцы старой женщины оказались удивительно мягкими и теплыми. Они ласково и внимательно обежали лицо Полины, словно знакомясь с ней, и девушка почувствовала необыкновенный покой и доверие.
Она снова взглянула в лицо матушки и увидела, что это лицо вовсе не старой женщины. Это была красивая и мудрая женщина в расцвете лет, на вид она казалась не намного старше самой Полины – лет тридцати пяти, от силы сорока. Глаза ее по-прежнему были закрыты, но веки чуть заметно трепетали, казалось, они вот-вот откроются.
– Так вот ты какая! – прозвучал тот же глубокий и ясный голос, и Полина увидела, что матушка говорит, не открывая рта, не разжимая губ.
Ее пальцы снова коснулись лица гостьи – и Полина почувствовала, как из этих пальцев в нее переливается необыкновенная сила и энергия.
– Я пригласила тебя потому, – снова заговорила матушка, – что умерла Алиса.
– Кем она была? – спросила Полина, хотя и понимала, что лучше молчать и слушать.
– Алиса была моей ученицей. Я нашла ее много лет назад. Я устала от своего долгого служения и хотела найти для себя замену. Ее имя назвала мне Великая Мать. Я должна была обучить ее всему, что знаю сама, передать ей свои знания и силу. Я много лет готовила ее, и вот теперь, когда оставалось совсем немного, мой враг убил ее. Он знал, что на днях заканчиваются сто лет обучения и я смогу передать ей свою миссию, – и убил Алису, чтобы не допустить этого. И теперь мне нужно найти новую ученицу. На этот раз Великая Мать назвала мне твое имя…
Женщина замолчала. В комнате воцарилась тишина, тяжелая и гулкая. Полина пыталась осознать то, что ей говорят, но смысл этих слов казался столь непривычным, что плохо доходил до нее.
– Я нашла тебя, – продолжила матушка, – и готова передать тебе все знания, накопленные за сотни веков, передать тебе всю силу, которая таится в этих древних знаниях. Тебя ждет долгая, удивительно долгая жизнь, но должна сразу предупредить, что эта жизнь не будет легкой. Ты увидишь, как близкие тебе люди стареют и умирают, а сама ты будешь оставаться молодой… ты будешь обречена на одиночество, на долгое, бесконечно долгое одиночество…
– Но я… я не готова! – вскрикнула Полина. – Я не могу вот так запросто перечеркнуть свою жизнь…
– Иногда приходится это делать! Жизнь отдельного человека – большая ценность, как и жизнь отдельного зверя, отдельного дерева, отдельного цветка. Но есть ценности более значительные, и порой случается, что нужно посвятить свою жизнь чему-то важному и высокому. Нужно отдать свою жизнь беззаветному служению. Только одно правило нерушимо: это решение должно быть добровольным и искренним. Нет никого страшнее, никого опаснее тех людей, которые готовы ради высокой цели жертвовать чужие жизни. Такая жертва осквернит и сделает бессмысленной любую, самую высокую цель. Любимая поговорка этих людей – «цель оправдывает средства». Так вот, это ложь, гнусная и опасная ложь: никакая цель не оправдывает низкие средства, наоборот – такие средства осквернят любую цель. Так что я ни к чему тебя не принуждаю, я только предлагаю тебе стать моей ученицей. Выбор за тобой…
– Я не готова… – повторила Полина вполголоса. – Кроме того, у меня сейчас большие неприятности. Меня разыскивают, меня обвиняют в том, чего я не совершала…
